История Венецианской республики - Джон Норвич

Такова была цель, которой Карл посвятил свою жизнь, и по крайней мере в тот момент всемогущий Господь был на его стороне. За те четыре года, что Карл был на троне, его позиции неизменно усиливались за счет его главного соперника, короля Франции. Карл не только вернул Милан и Ломбардию; с помощью дипломатии ему удалось заручиться поддержкой английского короля Генриха VIII. Соглашение должно было быть скреплено его обручением с дочерью Генриха Марией — девочка, хотя ей было всего шесть лет, ранее была обручена с Франциском — и затем было подтверждено в Виндзоре, когда Карл лично приехал в Англию в 1522 году. В том же году войска Карла отразили новые атаки французов в Италии и захватили Геную. Тем временем в Риме один удобный папа сменился другим, который, будучи близким другом императора, обладая тесными связями с империей, обещал быть еще более податливым.

Венеции пришло время пересмотреть свою позицию. Ее союз с Францией все больше становился обузой, особенно с тех пор как недавняя триумфальная кампания императора прошла под громко звучащим повсюду лозунгом «освобождения Италии от тирании французов». С другой стороны, разногласия республики с империей было нелегко урегулировать. Даже колеблющийся, медлительный старый Максимилиан с большим трудом шел на компромисс в вопросах, касающихся владений, которые он считал принадлежащими империи. Карл, взойдя на престол, немедленно поднял несколько старых спорных вопросов, которые, как надеялись венецианцы, были благополучно забыты в Брюсселе в 1516 году. Переговоры упорно продолжались, и наконец 29 июля 1523 года, меньше чем через три месяца после избрания Гритти. Венеция заключила в Вормсе официальное соглашение с империей, в соответствии с которым в обмен за уплату 200 000 дукатов в течение восьми лет она могла сохранять все бывшие имперские земли в своем владении. Каждая из сторон согласилась защищать итальянские владения друг друга, кроме того случая, когда в роли агрессора выступал папа; каждая из сторон обещала обеспечить охранные грамоты подданным друг друга, со свободой торговли и проживания. Сверх того Венеция взяла на себя обязательство послать в любое время, если потребуется, двадцать пять галер для защиты Неаполя, за исключением того случая, когда эти галеры понадобятся республике для войны с турками. Поручителями для соглашения — которое было также подписано Франческо II Сфорца, сыном Лодовико иль Моро, которому император обеспечил трон Милана, — должны были совместно выступить папа и Генрих VIII, они оба были лично приглашены присоединиться к нему.

Затем, возможно не без некоторого смущения, дож написал королю Франции. Венеция, объяснял он, была вынуждена заключить соглашение, потому что не прибыли французские войска, без которых она не может надеяться выстоять в одиночку. Она также хотела уважить неоднократно повторяемые пожелания папы о всеобщем мире в Европе. Поэтому Франциск ни в коем случае не должен понимать это новое развитие событий как враждебный акт; наоборот, дружба между двумя странами осталась неизменной, во всяком случае со стороны Венеции. Самое последнее, чего может желать республика, так это любого возобновления военных действий между силами христианского мира в то время, когда воинство неверных становится сильнее и с каждым часом все более угрожает Восточной Европе.

По крайней мере здесь Андреа Гритти не погрешил против истины. В течение сорока двух лет со смерти Мехмета Завоевателя Венеция находилась в состоянии войны с Османской империей только четыре года — с 1499 по 1503 — и в значительной степени потому, что миролюбивый султан Баязет ощущал угрозу. Даже после того, как Баязет уступил трон своему сыну Селиму Жестокому в 1512 году, временное затишье продолжалось — насколько это касалось Европы — так как Селим, к счастью, посвятил большую часть своей немалой энергии задаче объединения своих мусульманских владений на Востоке. Через восемь лет Селиму наследовал его первенец Сулейман — который вскоре стал известен как Великолепный — и ситуация сразу же изменилась. Сулейман не терял времени. В 1521 году он успешно осадил крупную венгерскую пограничную крепость Белград и в следующем году направил многочисленные войска на Родос, где более двух столетий рыцари ордена Святого Иоанна сохраняли государственную независимость и где постоянно воевали с турецким флотом. Однажды, сорок лет назад, рыцари уже пережили турецкое нападение и после героического сопротивления в конце концов изгнали захватчиков обратно на материк; но на этот раз их старые враги были слишком сильны. 21 декабря 1522 года после затяжной осады и только ради гражданского населения рыцари капитулировали в обмен на обещание, что им будет позволено безопасно уйти с острова — обещание, о котором позднее Сулейман имел основания пожалеть, так как это дало рыцарям возможность в течение десяти лет создать новое государство на Мальте, — и к концу года родоссцы покинули остров.

С политической и стратегической точки зрения падение Родоса имело не слишком большое значение для Европы в целом. Рыцари никогда не являлись главной силой Средиземноморья. Действуя со столь малой базы, они никогда не были в состоянии снарядить флот, по масштабу сопоставимый с мощными флотами Венеции, Генуи или Османской империи. Большую часть своих сил и средств рыцари так или иначе отдавали медицине — в течение более чем столетия госпиталь на Родосе считался лучшим в христианском мире, — а их военные операции по большей части ограничивались набегами на турецкие порты и нападениями на турецкие суда: скорее легкое раздражение, чем серьезная угроза. Если бы у рыцарей не было неприступного острова, они не продержались бы столь долгое время. Тем не менее рыцари-иоанниты были благочестивы, решительны и потрясающе отважны; они были собраны из всех уголков Европы; и вести об их падении были повсюду восприняты со смятением, совершенно не соответствующим их политическому значению. Возможно, лишь среди венецианцев отклик был не только эмоциональный. Для них поражение рыцарей было знаком. Родос пал, а насколько дольше удастся республике удержать свои оставшиеся колонии на Южных Спорадах? Или на Крите, или на Кипре? Как долго амбиции Сулеймана будут ограничиваться Эгейском морем? Венецианцы знали, что скоро он обратит свой взор на Адриатику.

Но Венеция не могла сражаться с турками в одиночку, и Карл V тоже не мог сражаться с ними, пока не был разрешен его спор с королем Франции. Этому конфликту суждено было продолжаться до 1529 года, хотя в дальнейшем Венеции и другим итальянским государствам отводилась в этом вопросе только относительно второстепенная роль. К тому времени ситуация в Европе стала полярной: осталось место только для двух главных действующих лиц в центре политической арены. Венецианские войска не участвовали в великой битве при Павии в феврале 1525 года, когда Франциск I был взят в плен и отправлен в Испанию: и когда после его освобождения в следующем году папа Климент создал профранцузскую Священную лигу Коньяка в попытке сдержать растущее испано-германское могущество, Венеция поставила под ней свою подпись, и ничего больше. В мае 1527 года, когда мстительный Карл послал двадцатитысячную армию, состоявшую главным образом из немцев и испанцев, против самого Рима и город подвергся трехдневной резне, грабежу и крупномасштабному разорению памятников культуры, причем такой жестокости не видывали со времен нашествий варваров, Венеция даже пальцем не пошевелила, чтобы помочь папе, своему союзнику. Действительно, настолько очевидно было ее безразличие, что она едва ли могла выразить недовольство, когда Франциск вследствие измены генуэзцев, которыми командовал знаменитый адмирал Андреа Дориа и которые перешли на сторону империи, согласился на сепаратный мир. Соглашение было заключено в Камбри в августе 1529 года, и, поскольку о нем договаривались французская королева-мать и Маргарита Австрийская, тетка императора, оно именуется в истории Paix de Dames (Дамский мир). По условиям этого соглашения король Франции официально отказывался от всех своих притязаний в Италии, а также от суверенных прав на Артуа и Фландрию. В обмен он получал обещание от Карла не добиваться силой Бургундии. Союзники Франции по Священной лиге Коньяка совершенно не принимались в расчет и, таким образом, впоследствии были вынуждены принять условия, которые в конце того года Карл им навязал — в частности, Венеция по этим условиям должна была отказаться от всех своих оставшихся владений в Апулии в пользу испанского королевства Неаполь.

Это было горькое и постыдное соглашение для тех, кто считал, что король Франции предал их. Но зато оно восстановило мир в Италии и положило конец долгому и трудному периоду ее истории — периоду, который фактически начался с вторжения Карла VIII в 1494 году и не принес итальянцам ничего, кроме разорения и разрушения. Еще дважды, ненадолго, в 1536–1537 и 1542–1544 годах, два великих соперника вступали в конфликт; но к тому времени борьба была уже не столь яростной, и уже не могло быть сомнений, что император вышел победителем.