50 знаменитых загадок Средневековья - Мария Згурская

Князь Курбский все же тяготел к более близким ему богачам боярам, чем к государственным временщикам. Его мечта сбылась, он стал первым из князей, самым уважаемым и самым богатым. Теперь он начал отстаивать скорее классовые, нежели личные интересы.

Курбский постоянно твердил царю, что с боярами нужно примириться, а думу допустить к принятию решений. Царь Иван осознавал, что все реформы, которые он вдохновенно придумывал и обсуждал с Адашевым и Сильвестром, либо гибнут на корню, либо развиваются совсем не по его сценарию. Постепенно царь понял, что не может контролировать ход реформ, поскольку власть перешла к фаворитам, а еще вероятнее — никогда ему и не принадлежала.

Об этом периоде он позже написал: «Адашев и Сильвестр сами государилися, как хотели… словом я был государь, делом — ничем не владел…» В результате Грозный, прикинувшись смертельно больным, провел уже упомянутый «тест на лояльность», окончательно понял, что он перестал быть хозяином в собственной стране, и разогнал раду. Сильвестра задушили в отдаленном монастыре, Адашев был казнен. Вскоре после их гибели разгорелся в земле Русской пожар жестокости.

Князь, против которого пока не было прямых улик, получил предписание от царя: не заезжая в принадлежащие Курбским земли (чтобы не иметь возможности забрать свою казну), отправляться в город Юрьев на границе с Литвой и принять там должность наместника. Можно предположить, что отправляя своего возможного врага на границу с государством, враждебно настроенным к России, Грозный руководствовался следующими мотивами: если князь окажется предателем и убежит, то останется без копейки, но жизнь свою сохранит — заслужил, и с этого момента они будут квиты. Если же выдержит в опале полгода — значит, верный друг, на которого можно положиться в дальнейших делах.

После начала террора Ивана Грозного многие бежали в Литву, поэтому царь арестовал на всякий случай всех наместников пограничных с Литвой земель и назначил вместо них верных людей. Он также ввел систему поручительства, и если сбегал отпрыск какого-нибудь боярского рода, на дыбу отправляли его родителей. Однако с Курбского, насколько известно, Иван Васильевич никаких обязательств не брал и поручителей ему не назначал.

Но князь не выдержал опалы. В Юрьеве он сразу начал готовиться к побегу. Курбский вступил в тайную переписку с литовским гетманом князем Радзивиллом, под канцлером Воловичем, а затем непосредственно с польским королем Сигизмундом II, который предоставил ему гарантии неприкосновенности на территории Литвы.

И тут опальный князь вдруг обнаружил, что, несмотря на должность наместника, он не может распоряжаться местным бюджетом — казной. Управлять финансами был прислан верный Грозному человек из Москвы, так что прихватить с собой юрьевскую казну у князя не было шансов. Тогда Курбский попытался перевести в Юрьев свои собственные активы — княжескую казну, но его родственники испугались, что им придется отвечать за побег князя, и не ответили на его письма с просьбой организовать переправку ценностей.

Потерпев неудачу, Андрей Курбский решил немного пограбить местное население. Так Курбский собрал немного золота, которое могло позволить ему хотя бы первое время безбедно жить за границей. Но тут Курбскому подвернулось невероятно выгодное дело.

Неподалеку от Юрьева находился замок Гельмет, в котором со времен последней войны укрепился шведский гарнизон под командованием барона Арца. Граница Швеции отодвинулась довольно далеко от замка, и уже несколько месяцев гарнизону, дабы не умереть с голоду, приходилось грабить случайных прохожих. Арц решил сдать крепость России и вступил в переговоры с Андреем Курбским. Тот сообщил об этом Радзивиллу и предложил сдать крепость… Литве за 400 дукатов. На эти деньги в любой европейской стране можно было купить огромное поместье.

Литовцы согласились. Курбский получил от них 17 кожаных сумок с золотом, а Радзивилл — информацию о том, когда гарнизон откроет ворота замка, чтобы впустить русских. В ночь, когда Гельмет перешел к Литве, Курбский, бросив в Юрьеве беременную жену, спустился по веревке с крепостной стены и пересек границу. В ближайшей деревне его ждали слуги и груженные золотом лошади.

Однако углубившись на территорию Литвы всего на километр, Курбский столкнулся с отрядом немецких дезертиров, отбившихся от армии и промышлявших грабежом. Вероятно, они были наняты Радзивилл ом, которого не очень устраивал вариант, при котором Курбский комфортно осел бы в тихой европейской стране. Радзивилл хотел использовать князя в близившейся войне с Россией. Князя ограбили и жестоко избили. На последние деньги Курбский нанял курьера, который должен был отвезти в Печерскую лавру письмо с просьбой о денежной помощи и угрозами в случае отказа сообщить царю о финансовых злоупотреблениях церкви, но это письмо осталось без ответа. В 1564 году Курбский написал Ивану IV «злокусательное» письмо, в котором обвинил царя в казнях и жестокостях по отношению к невинным людям.

Когда Курбский наконец добрался до замка своего союзника, у него не было даже приличной одежды. Но во все времена существовал такой действенный способ, как слив компромата. Чтобы получить средства к существованию, Курбский принял предложение Радзивилла передать Литве военные и политические тайны России. Кроме того, он согласился написать книгу и несколько «популярных брошюр», компрометирующих Россию и Ивана Грозного.

Московское царство в тот момент впервые за всю свою историю предприняло попытки вмешаться в европейскую политику, а также наладить деловые контакты с Англией и Францией, однако никакой информации о Московии, кроме «брошюр» с «компроматом», выпускавшихся в Литве беглыми русскими боярами, в Европе не было. Что делать, информационную войну на том уровне Московия выиграть не могла. Книга Курбского «История о великом князе Московском», где Иван Грозный описан как сумасшедший кровавый садист, до сих пор пользуется большой популярностью у некоторых западных историков.

В самой России бегство Курбского вызвало ужесточение репрессий и последующее введение опричнины как средства защиты от вмешательства во власть боярских кланов. Каналы влияния и полномочия Боярской думы, открытые в свое время князем Андреем, настолько досаждали царю, что Иван Грозный на какое-то время даже передал полномочия царя и великого князя всея Руси крещеному касимовскому ногайскому хану Симеону Бекбулатовичу. Себя Грозный в тот период называл всего лишь московским князем и при любых попытках бояр повлиять на государственную политику направлял их просителей к хану, даже не умевшему говорить по-русски.

Эта политика защиты от олигархов действовала около года, пока Иван Грозный не нашел еще более мощных средств, которыми и увековечил себя в отечественной истории. Но это уже совсем другая история.

А в новейшей, уже XX века, русской культуре есть интереснейшая трактовка конфликта Ивана Грозного с Курбским, данная не в историческом исследовании, а в художественном произведении: это двухсерийный фильм С. М. Эйзенштейна «Иван Грозный». Первая серия прошла в СССР на ура, автор был награжден Сталинской премией I степени, а вот у второй серии более сложная судьба. Но все-таки ее не уничтожили, и со временем мы фильм посмотрели. Эйзенштейн решает конфликт Ивана с Курбским как психологическую, точнее сказать, психоаналитическую проблему. Эйзенштейн увидел этот конфликт как гомоэротическую любовь, и измена Курбского царю оказалась у него не государственным предательством, а изменой любовника. Эйзенштейн был гениальным художником, и его персональное видение событий имеет право на существование. Но и сам материал этого исторического сюжета позволяет подобную трактовку: современное чтение документов царствования Ивана Грозного оставляет большой простор для воображения и допускает подозрения в гомосексуальной ориентации царя, воспринимавшейся тогда, в XIV веке, как великий «содомский» грех.

Царь Иван с раннего детства был существом мало приятным, ему были присущи черты садизма. Но в жизни его имел место благой перелом: женитьба в возрасте семнадцати лет на Анастасии Захарьиной-Юрьевой, совпавшая с великим московским пожаром 1547 года. К тому же знаменитый поп Сильвестр сумел увязать это событие с грехами молодого царя, и под впечатлением этой сильнейшей травмы (в библейской традиции — гибель Содома от небесного огня) в психике царя наступил временный перелом, которому, похоже, содействовала его любовь к молодой жене. Наступил так называемый светлый период царствования Ивана.

Что произошло потом? Смерть царицы, которую Иван приписал боярскому заговору. Ближние бояре действительно не ладили с многочисленной родней Анастасии. Но в фильме Эйзенштейна этот эпизод решен куда интереснее. Он сделал Ивана и Курбского соперниками за любовь Анастасии; а кому из психоаналитиков неизвестно, что соперничество из-за женщины очень часто выступает маскировкой бессознательного влечения мужских персонажей треугольника друг к другу?