Гимн неудачников - Eugene

— Замолвить словечко, что ли? Хорошо, я попрошу, чтобы когда тебя будут казнить, то сначала усыпили, а потом утопили.

Не надо быть зверем, в конце концов, он же меня накормил. Беда рассмеялся:

— Вот видишь, ты начинаешь понимать.

— Вряд ли я смогу что-то сделать, если Ильда меня прикончит.

— Она же еще это не сделала? Все, что от тебя требуется — не делать глупостей. А там посмотрим… — он протянул мне руку. — Мир?

После короткого колебания я ответил на рукопожатие. Честно говоря, не совсем понял, что он имел в виду, но здравое зерно в рассуждениях мага было. Беда — единственный живой человек в подземельях, и глупо с моей стороны его злить… Более того, я вовсе не уверен, что хочу увидеть, каков он в гневе.

— Отлично! — Беда закинул ноги на спинку кресла и сощурился на потолок. — М, так кто такой Град, по которому наша Ильди так сохнет?

Я поперхнулся ниморским сухопайком.

— Умертвие. Такое же, как она. Они вроде как воюют друг с другом… Ильда чуть не убила его на мосту и пыталась сделать это потом, в Городе-на-Границе…

— Где? — маг резко сел. Видно, синеглазая нежить болталась по лесам вовсе не по плану. — Что она делала в Городе-на-Границе?

— Охотилась на Смерть. Наверно. Еще раньше выслала за ним подболотную лодку со своими недоделками с ружьями…

— Она приволокла туда подболотную лодку? Когда? Когда это было?!

Я слегка оторопел от слишком бурной реакции:

— Дня три до выезда каравана…

Беда вскочил и нервно прошелся по комнате, остановившись напротив стены, сплошь увешанной овальными предметами разных цветов. Я присмотрелся и понял, что это маски — разнообразные маски с замотанными тканью, залепленными, забитыми глазницами или вовсе слепые.

Комнатка начинала навевать тоску.

— Весело. Очень весело, — пробормотал черный маг, напрочь игнорируя, что сам в это время находился в приграничье и сводил личные счеты.

— Беда… — я заколебался, но все-таки спросил: — Почему ты с Ильдой?

— А? — отвлекся он от своих раздумий. — Почему нет?

— Ильда собирается поднять мертвяков. Она ненавидит живых… они, вернувшиеся, все такие… Но зачем тебе это надо? Неужели ты хочешь, чтобы по земле бродила нежить и убивала людей?

Я попытался заглянуть ему в глаза, но Беда отвел взгляд.

— Ну и что? — в этот раз беззаботность в его голосе звучала фальшиво и наигранно. — Пускай бродит.

— И тебе совсем… все равно? — я прикусил язык, назвав себя наивным болваном. Нашел, с кем разговаривать — с черным магом! Да эта братия родную маму принесет в жертву, если вычитает в запрещенной книжке такой рецепт.

Но реакция Беды оказалась неожиданной:

— Что они сделали, чтобы я их жалел? — зло процедил он. — Чтобы мы их жалели?

— М-мы?

Он порывисто шагнул вперед, нависнув надо мной:

— Ты же нулевик, Лоза. Уж кому, как не тебе, это понимать! Разве ты никогда не спрашивал себя, почему им досталось все — а тебе жалкие крохи дара? Разве ты никогда не ненавидел их за это? Разве тебе никогда не приходило в голову, что это несправедливо?

Я потряс головой, отгоняя чужие слова:

— Никто не виноват, что мне не повезло. Случайность… Карма… И я не натравливаю на людей нежить.

Беда прикусил губу и быстро отступил, возвращая на лицо широкую улыбку:

— Нет — так нет. Разве я что-то на кого-то натравливаю? — словно приняв какое-то решение, он подошел к выходу: — Отдыхай, я за тобой вернусь. В коридоры лучше не высовывайся. Хотя, м-м-м… можешь рискнуть. Но я бы не советовал. Тут всякое может случиться, особенно с одиночкой…

Негромко хлопнула дверь; я вздохнул и уткнулся головой в сложенные на столе руки. Какая разница, что иногда приходит в голову сгоряча! Я же не натравливаю на людей нежить. И не потому, что у меня нет возможности. Вовсе не поэтому.

Совершенно точно.

…Плотные клубы тумана расступились, являя миру облезлую дверь, покрытую облупившейся темно-зеленой краской.

Опять.

Я постоял напротив, борясь с садистичным, но оттого не менее сильным желанием раздобыть гвоздодер и медленно, с расстановкой расковырять противницу на досочки, предварительно выдергав все гвозди. И даже зеленый цвет не успокаивал. Среди общей серости даже ниморцы порой начинали скучать, потому и позволяли себе маленько расслабиться, выбирая не цвет шифера после первого весеннего дождя, а пожухшей листвы или политой ядохимикатами осоки. "Возвращение к природе" — так, наверное, у них это называлось…

Но все то доброе и светлое, что еще оставалось в душе, победило, и потому я просто повернул ручку, прошел в комнату и бухнулся на раскладушку.

— Ну что, довольны?

Безглазые маски на противоположной стене высокомерно промолчали, глядя на меня сверху вниз. Наглые морды. Интервенты. Наглые интервентские морды. Эм… наверное, что к лучшему.

Мерно тикали невидимые часы, отсчитывая оставшееся мне время. Беда канул в неизвестность и с тех пор оттуда не возвращался, Ильда не появлялась, и все больше и больше одолевали сомнения, что заговорщики обо мне забыли. От тех, кто всерьез рассчитывает поиграть в демонов и властителей немертвых, всего можно ожидать. Очнувшиеся от вечной спячки воля и разум в один голос приказывали что-то делать, сделать хоть что-то полезное, но туманный страж, свернувшийся за дверью знаком бесконечности, раз за разом возвращал меня в отправную точку.

На тридцатой попытке воля и разум сдались. Пообщаться с неведомыми опасностями, подстерегающими одиноких путников в темных коридорах ниморских лабораторий, мне так и не удалось. Какая жалость. Я к ним со всей душой, а вот они… Я пытался, никто не имеет права сказать, что я не пробовал, но… обстоятельства оказались сильнее. Да. Они всегда сильнее. Эй, Карма, как же буду исправлять грехи прошлого, при таких неравных условиях?.. стоп, хватит. Небеса высоко, Зверь далеко, и жалость к себе тебе не поможет, Лоза.

Я прикрыл глаза, настраиваясь на что-нибудь более позитивное. Мой опекун жив, в этом я уверен, а значит, что меня вытащат.

Если захотят.

Простая и холодная мыслишка маячила на краю сознания, не желая исчезнуть. Если магистр не лгал и действительно не связан с умертвиями, если ему нечего скрывать и не нужно опасаться, что я расскажу лишнее, если… Хватит. Нельзя позволять себе сомневаться. Вера — это единственное, что у меня осталось, иначе можно смело идти к Шадде — одалживать бритву. Все одно шансов никаких.

Не в силах сидеть на месте, я прошелся по комнате, пытаясь сообразить что-нибудь дельное, но без толку; идеи шустро расползались по углам, что те знаки на стенах, похожие на жирных раздавленных сороконожек. Точнее, один и тот же знак, повторенный сотни, тысячи раз. Интересно, все же, чего так сильно боится Беда? Хотя с его стилем жизни — только в бункере и жить, замурованном. И кто сказал черным магам, что ворожба помогает против расшатанных нервов? Всего-то и надо, что пить успокоительное и не призывать демонов на ночь.