Красный Принц - Смит Э. Дж.

– Мы победили, – прошептал Калан, добивая раненого Пса. Гвен кивнула. – Мы втроем стоим десятка каресианцев. Стоит помнить об этом.

– Мы справились бы и с большим числом, – заметил Саймон, протирая лезвие меча от крови.

– Ястребы! – крикнул кто-то хрипло.

Из тумана показалось еще пятеро Ястребов – похоже, их привлекли звуки боя. Из ушей у них текла красная липкая жидкость, и вид у них был порядком ошеломленный.

– Миледи! – крикнул сержант Эшвин. – Рад, что вы живы.

– Эш! – воскликнула она и подошла к нему ближе. – Видел ли ты генерала?

– Он еще был на ногах, когда меня отнесло взрывом, – ответил он очень громко. – Где-то здесь. – Он махнул рукой, показывая на окровавленную брусчатку. – Рядом с тем местом, где умерла погонщица.

– А лорд Бромви?

Он покачал головой.

– Думаю, он погиб сразу после того, как вы пропали. В общем, он закрыл собой генерала и принял на себя взрыв. Так что генерал, возможно, выжил.

Она склонила голову. Погибли сотни людей, а если считать Псов – возможно, тысячи, но она до последнего надеялась на удачу Бритага: должна же та помочь выжить лорду Канарна. Надежда, что Бром жив, помогала Гвендолин уповать и на то, что жив ее муж, и она не позволила себе соглашаться с иным исходом.

– Мы убили еще с десяток Псов дальше к востоку, – сказал Эш, потер ухо и поморщился, увидев кровь на ладони. – Куча Псов бежала к воротам. Я видел мужчину, который нес в руках собственную ногу. Мы здесь сильно облажались, миледи.

Воины, пришедшие с Эшвином, были все в порезах и ожогах, но еще способные сражаться, хотя в кожу им впивались крупные деревянные щепки.

– Сержант, сюда, – позвал Эшвина Ястреб по имени Бенджамин.

Он показал на оторванную руку, лежащую на груде обломков кирпича и мятых доспехов. На пальце руки был герцогский перстень с черным вороном. Значит, Бром как минимум потерял руку. Гвен опустилась на колени и сняла перстень с пальца. Ногу прошило болью, и Саймону пришлось помочь ей встать.

– Возможно, он все еще жив, миледи, – произнес юный Ястреб.

– Это его левая рука. Ты знаешь, какой рукой он держит меч? – спросила она.

– Простите, но нет, – ответил Саймон. Теперь она могла немного лучше расслышать его слова.

Гвен снова согнула ногу. Рана опухла и скоро не даст даже стоять. А пока ей нужно было превозмочь боль.

– У Тира Сигурда есть лечебные мази, – произнес Калан. – Но рана у тебя на ноге не слишком тяжелая. А вот спину нужно посмотреть как можно быстрее.

Голос доккальфара она почему-то слышала лучше, словно его тон мог пробиться через звон в ушах.

– Спину я не вижу, поэтому мне легче о ней не вспоминать, – ответила Гвен, тщетно пытаясь улыбнуться. – Нам нужно идти дальше. К северным воротам. Там у нас место сбора.

– Слушаюсь, миледи, – одновременно ответили Саймон и Эшвин.

Теперь их стало восемь, и они рассыпались по брусчатке, направляясь к воротам. После того как Гвендолин нашла руку Брома, все ее мысли обратились к Ксандеру. Она будет горевать о Броме, но у нее оставалась надежда, что ее муж жив. Лорд Канарна пытался, жертвуя собой, загородить его от взрыва, но ведь Ксандер при этом тоже мог погибнуть.

Странно, но в памяти у нее прежде всего всплывало не его лицо или голос, а ощущение от его кожи. Мягкое касание, когда он поворачивался во сне и их тела нечаянно соприкасались. Когда они были только вдвоем, а весь мир отходил на второй план.

В тумане, окутавшем все вокруг, грезы легко подчиняли себе явь. Представлять себе, будто она далеко отсюда, в безопасном месте, что она снова счастлива. Их путь на север усеивали мертвые тела, мелькая сквозь туманные сумерки, но они почти не задевали ее разум. Гвендолин вспоминала прикосновения Ксандера, его улыбку, ощущение его губ при поцелуе, его голос и как он слегка гнусавил, когда простужался. Эти мелочи значили для нее больше, чем сотня побед и тысячи мертвых Псов.

«Где ты, любимый?»

Большая Королевская дорога начиналась от главной площади, и найти ее было легко. В темноте и тумане воины ориентировались по ближайшим зданиям. Люди Эшвина раздобыли факелы и в их неровном свете медленно шли на север. Каресианцы, которые встречались им на пути, стремглав убегали, понимая, что не справятся с восемью воинами. Если у Псов и имелась хоть какая-то верность своим командирам, то сейчас она испарилась, и они спешили сбежать на юг.

– Это не солдаты, миледи, – заметил Саймон, когда к ним частично вернулся слух. – И это не война, а безумие… чистейшее безумие.

– Безумцы тоже могут устроить вторжение, – ответила Гвен. – И они точно так же могут умирать и убивать других.

– Что же дальше? – спросил юный сержант. – Если генерал и правда погиб? Что же с нами будет?

Ей не хотелось отвечать на его вопрос. Ей даже не хотелось думать ни о его вопросе, ни об ответе на него. Но он заслужил ответ. Она просто жена Ксандера, а он – ее муж. Но для Ястребов Ро он значил намного больше.

– Я не знаю, – ответила она. – Я правда не знаю.

Сержант Эшвин, идущий во главе их группы, замедлил шаг и поравнялся с Гвен и Саймоном.

– Я не хотел подслушивать ваш разговор, миледи, но я знаю ответ, – сказал он. – Если даже генерал мертв, если мертв и лорд Бромви… то мы не станем опускать руки. Мы будем сражаться и убьем всех Псов, которые замахнулись на Тор Фунвейр. Мы Ястребы Ро, солдат, и мы ими останемся. С генералом или без него.

– Сильные слова, Эш, – заметила она. – Благодарю тебя за них.

– Хотя ты рано списываешь Ксандера со счетов. Твоего старика нелегко убить.

Наступила тишина. Саймон больше не задавал вопросов. Возможно, ему хватило ответа Эшвина, или он почувствовал боль Гвен. Он солдат и останется верен своему генералу. Он просто кивнул и продолжил идти, внимательно вглядываясь вперед.

Они подошли почти к самым воротам, и стены уже удавалось различить в наступившей мгле. Самих ворот больше не существовало, а на их деревянных обломках висели мертвые искалеченные тела. В основном там были Ястребы, их доспехи разворотило взрывом, а лица обгорели до неузнаваемости. На пути попался очередной кратер, и еще несколько виднелось рядом. Каресианцы не пожалели взрывчатки на ворота, чтобы уничтожить задние ряды армии Ксандера. Останки солдат их арьергарда усыпали темную траву за городскими воротами.

– Найдите укрытие, – приказала Гвен. – Мы спрячемся там, пока не рассеется туман.

– Слушаюсь, миледи, – вместе ответили Саймон и Эш.

Они рассыпались в цепь и пошли к разрушенным воротам. Внешняя стена крепости осталась невредимой, лишь в нескольких бревнах виднелись вмятины, но все здания в окрестностях превратились в руины.

Козз прекратил свое существование. В нем не осталось ничего, что стоило бы восстанавливать. Те из торговцев, которые сбежали на юг, ничего не получат от возвращения, и слишком много людей тут погибло. Город стал кладбищем, памятником зверствам войны. Тысячи людей были убиты, когда армия Каресии захватила анклав, и еще несколько тысяч погибло, когда они взорвали все остававшееся в городе. Псы. Ублюдки самого худшего рода. По крайней мере, их командиры.

Ночь казалась бесконечной. Туман висел в неподвижном воздухе, будто плесень на камне, – они ничего вокруг не видели, и им оставалось только ждать. Маленький отряд поделился на две группы и укрылся под полуразрушенными крышами в зданиях по обеим сторонам ворот.

За несколько часов они собрали в свой отряд еще несколько одиноких воинов и увидели еще больше убегающих Псов. Раненые, ошеломленные Ястребы нуждались в отдыхе, а у каресианцев не осталось желания сражаться. Но Ксандер так и не появился. Если он погиб, тогда им придется рыться в ужасающих на вид грудах человеческих останков, чтобы найти и опознать его тело. Если, конечно, от него осталась хоть часть, позволяющая его опознать.

Тир Калан несколько раз исчезал в глубине анклава в поисках целебных мазей и своих выживших сородичей. Он двигался лучше, чем люди, особенно в темноте, и отказывался ждать более подходящего времени. Он нашел еще двух выживших обитателей леса и достаточно лечебных припасов для помощи раненым.