Фидель Кастро. Политическая биография - Николай Леонов

Борьба с коррупцией среди офицерского корпуса не ограничилась в 1989 г. Делом № 1. В конце июня того же года был смещен с поста министра внутренних дел, а 1 сентября приговорен военным трибуналом к 20 годам лишения свободы «за утрату служебной бдительности и незаконное использование финансовых и материальных ресурсов» X. Абрантес. Вместе с ним были арестованы и приговорены к менее длительным срокам заключения еще шесть высших руководителей МВД. Десятки генералов и офицеров РВС и МВД были разжалованы и уволены со службы.

Пожалуй, это был один из самых драматических моментов кубинского революционного процесса. Морально-психологическое напряжение в результате этих разоблачений было таким, что некоторые кристально чистые офицеры, работавшие рядом с подследственными, из опасения, что на них может пасть тень подозрения, покончили жизнь самоубийством.

Задача спасения революции требовала совершить «хирургическую» операцию по отсечению «опухоли», и Фидель отсек ее без колебаний. Не нам судить и давать оценки политическим деятелям такого масштаба.

Они творят историю и принадлежат ей, и лишь она вынесет свой окончательный вердикт по каждому вопросу. Мы же в состоянии на том коротким историческом отрезке, который минул с момента упомянутых событий, лишь констатировать неоспоримый факт: проведя «санацию» государственного аппарата, Фидель предотвратил развитие событий на Кубе по восточноевропейскому сценарию и спас революцию. Тем самым он лишний раз подтвердил известную истину, что лишь та революция чего-то стоит, которая умеет защищаться.

Одновременно все эти шаги по преодолению коррупции сопровождались мощной идеологической кампанией по разъяснению целей и задач «ректификации», очищению социализма от чуждых ему явлений. Все это способствовало консолидации патриотически настроенной части кубинского общества вокруг руководства страны и ее испытанного лидера Фиделя Кастро. Это имело огромное значение для подготовки к следующему этапу, когда Куба осталась без бывших союзников.

Большое значение для консолидации кубинского общества имело налаживание конструктивного сотрудничества между руководством страны и религиозными конфессиями. Они представлены на Кубе, помимо христианских — католической и протестантской церквей, — иудейской церковью, а также 42 религиозными сектами, большинство из которых проповедуют различные варианты африкано-кубинских спиритических верований.

Наиболее влиятельной и имеющей большие традиции и опыт работы с массами на Кубе является католическая церковь. При анализе ее роли нельзя обойтись без небольшого исторического экскурса. В конце XIX в. этой церкви принадлежала одна треть национального богатства Кубы, и она занимала видное место в экономической, политической и общественной жизни. До обретения страной независимости католическая церковь являлась органической составной частью колониального аппарата. Это естественно, подрывало авторитет церкви среди трудовых слоев белого населения. Чернокожие же кубинцы в значительной части относились к церкви враждебно, как к организации господствующего класса, и в своей массе продолжали отправлять африканские спиритические культы.

В ходе войн за независимость Кубы во второй половине XIX века католическая церковь использовала свое экономическое, идеологическое и моральное влияние против повстанцев, сражавшихся за свободу страны. Это еще более подорвало ее престиж не только в народных массах, но и среди интеллигенции и мелкой городской буржуазии.

В период американского засилья в стране католическая церковь неизменно занимала крайне правые позиции, поддерживая олигархию, и являлась одним из наиболее активных рупоров антикоммунистической пропаганды. В период тирании Батисты руководство церкви активно сотрудничало с его режимом.

Проведенный незадолго до победы революции опрос населения показал, что 95,5 % опрошенных считали себя верующими. 72,5 % из них назвали себя католиками. При этом среди низших слоев католиков было 67 %, среди высших — 100 %. Церковь регулярно посещали 24 % католиков и 17% всех верующих. Эти цифры свидетельствуют о том, что престиж католической церкви находился, как ни в одной другой стране Латинской Америки, на низком уровне.

При этом, конечно, надо четко разделять церковь как религиозную иерархическую организацию и самих верующих. Если церковная иерархия была с тиранией Батисты, то рядовые верующие боролись против нее. Они составляли большинство бойцов Повстанческой армии и городского сопротивления. Они составляли большинство сельского населения, наиболее активно поддерживавшего революцию. Находились и священники, которым были близки чаяния обездоленных. Вместе с партизанами в горах многие месяцы находился падре Сардиньяс, сочувствовавший делу освобождения. «Он пришел не как солдат, а в качестве священника, — вспоминал Ф. Кастро. — Он жил среди бойцов, вместе с нами, у него было все, что требовалось для совершения обрядов... Его присутствие и тот факт, что он совершал там обряды... делало еще более тесными связи населения с повстанческим руководством, его проповеди или его политическая работа в пользу революции были, можно сказать, косвенного порядка. Кроме того, он был славный человек, все его очень любили, очень заботились о нем». Этому священнику даже было присвоено высшее в Повстанческой армии воинское звание команданте. Так что жизнь и борьба вносили свои коррективы в устоявшиеся «черно-белые» схемы; палитра Кубинской революции оказалась значительно многокрасочнее их.

В результате свержения тирании на Кубе начался процесс переоценки идеологических и культурных ценностей. Многие из запрещенных еще при прежнем режиме африканских религиозных культов получили равный с другими церквями статус. Было гарантировано право на свободное отправление религиозных культов и одновременно право на ведение атеистической пропаганды. Церковь на практике была отделена от государства. Тем самым именно новая власть впервые обеспечила на Кубе подлинный конфессиональный плюрализм.

Революция была враждебно встречена клерикальными кругами. Иерархи католической церкви солидаризировались с низвергнутыми эксплуататорскими классами. Характерно, что конфликт между церковью и государством возник именно тогда, когда оно начало осуществлять глубокие социальные преобразования.

Как заметил по этому поводу Ф. Кастро, «произошел конфликт революции не с религиозными идеями, а с общественным классом, который пытался использовать религию в качестве орудия, направленного против революции».