Фэнтези-2005 - Ирина Скидневская

— Дерьмо вы все. Баба к вам пришла, а вы…

— Заткнись.

Готовить она в ту ночь ничего не стала. И хорошо. Я потом понял, через трое суток, как хорошо, что она тогда не взялась, блин, готовить…

Легли мы. Караульных соседи наши поставили. До утра все тихо было.

За чуть до рассвета слышу, Живчик скулит. Громко, сволочь, скулит, спать не дает. Гляжу, скрючился, яйца свои оглаживает, и рожа разбита, из носа кровь хлещет. Глядит на меня, как псина, которой под зад сапогом дали.

Ну, мать твою, началось, думаю.

На следующий день не нашли мы таинов в Великих Мхах. Ушли тайны. Хорошо же.

Княжеская дружина вернулась. Ребята из Морского братства подошли из Хандака. Хорошие ребята, а при них еще баллисты на возах. Боеприпасы и жратву нам подвезли.

Мы зачистили Великие Мхи. Потом Проклятое поле зачистили — аж до самого вала, который тайны вокруг Земляной Язвы нарыли. Я сам не видел, нас позже на Каур привезли, но, говорят, эта погань, как из земли полезла, первым делом вал нарыла. Крепость, значит. Там, наверху, штандарты их стоят, флажки всякие, шлемы поблескивают, ровно бутылочное стекло или фольга. Ублюдки и падаль. Макара убили.

Теперь во всем Кауре у них только и осталось это колечко — вал вокруг Земляной Язвы.

А в целом было тихо.

И стерва эта рыжая весь день молчала, не огрызалась, не ворчала, не отвечала ни на что. Просто забила на нас на всех. Будто нас и нет вовсе.

Вечером кашеварил Рябой. Мы выпили настоя Дым-ягоды за Макара. Спали как мертвые, снилась разная дрянь. Дым-ягода всегда так: сначала расслабит как следует, а потом кошмары снятся.

Водки мне надо было. Хорошей чистой водочки.

Рань стояла сырая, холодно, ссать хочется, зуб болит. Я проснулся. Поссал прямо тут. Живчик зевает, жевло расхлябил.

— Эй, Мосел, я от нее не отстану.

— Долдон, она тебе яйца оторвет. Ты старая ветошь, а эта рыжая тебе вроде мясорубки. Хрякнешь пару раз и в тряпочку скрутишься.

— Мосел, я бабью породу знаю. Покудахтает-покудахтает, кура, и даст, как все дают. Вот у меня была одна цыпа три года назад… Такая цыпа молодая, с выкрутасами, а попка у ней была — м-мэ!

Живчик, трепаный пердун, губешками такую непотребь сделал, меня чуть не стошнило. А он знай себе наяривает, он вообще побазлать любил.

— Ну вот. Я тебе скажу, бикса — ничтяк. И я так крутнусь — мимо, и вот так крутнусь — мимо… Тока задору набираюся с ней. И я, значит, тогда по-хитрому ее зацепил…

Тут Рябой рыло свое из моха вынул и, глаз не раскрывая, рявкнул:

— Заткнись, чмо, спать мешаешь!

— Я тихо, Рябой, я тихо…

И подползает Живчик ко мне. Говорит шепотком:

— В общем, увидишь, Мосел, я еще эту нашу рыжую наседочку наколю…

— И на хрена оно тебе сдалось, конь беззубый?

— Ты с местными бабами спал?

— Спал. И хрена ли?

— Они вареные. Как не живые. С ними — тоска-а…

Это он точно сказал. Местные — никуда. Бабы не умеют это самое, мужики не умеют драться. Не народ — брос. Сплошной брос. Вялые какие-то, как высосанные.

Ничего я не сказал Живчику. Решил я наплевать на зуб и доспать, сколько там осталось. А он мне:

— Ты Мервет помнишь? Хорошее было дело. Сейчас хуже. Мне страшно, Мосел…

Двадцать дней назад мы сидели всей четверкой, еще с Макаром, в форте Мервет. Пришла банда таинов. Совсем маленькая, как горсть клопов. Тридцать восемь человек. Копья, топоры, пращи, три лука, одна магическая труба, но уже запользованая, только вони от нее, да пришкварить чуток может. Двести местных в форте сидели, а выходить зассали. Вареные, точно. Тогда мы, всего нас четверо, вышли наружу и всю эту шваль перестреляли. Хорошее дело, да. Потом «клопов»-то побольше стало. Только болтать об этом смысла нет. Контракт есть контракт. Бабки идут. Время идет. И не хрен болтать.

— Не бзди, Живчик.

Как рассвело, ко мне пришел раб в одной набедренной повязке и с клеймом в виде знака «тхат» на лбу и между лопаток. Значит, храмовый раб. Позвал меня к Хамару, жрецу-вербовщику из вольного города Мадрош.

Хамар, хоть и сильный шаман по тамошним меркам, не уберегся. Получил чем-то тяжелым по черепу. Харя синяя, руки трясутся, калом от него за версту несет. Не жилец, одним словом.

Руку ко мне тянет. Тянет-тянет и роняет, сил нет у него.

— Кули-и… хороший солдат, отличный солдат… Много сделал. Слушай. Меня никто не слушаем… мои меня не слушаем… слабые… Ты сильный. Слушай.

— Да, Хамар.

— Ты… бежать.

— Контракт, Хамар.

Говорю, а сам удивляюсь: какого хрена? Я заказ всегда выполняю от и до. Контракт на триста дней, я отработал шестьдесят, куда бежать? Почему — бежать?

— Беги. Сдохнешь. Все сдыхаем. Мы все будем сдыхаем.

— Почему, Хамар?

— Книга Ренгужа… ты не будешь понимать… чужой… пророчество.

— Мы вогнали их в землю и скоро добьем, Хамар.

— Нет.

— Объясни.

— Кули-и… Есть Творец и есть Большой Хозяин. Либо ты будет одного, либо ты будет другого. Мы не Творца. Весь Каур. Ни одного существа. Ни человек, ни маг, ни конгот, ни даннор, как халапаш, ни браго, никто. Ни один не Творца. Твои — разные. Одни — Творца, другие — Большого Хозяина… Мои — нет. Мои все отошли от Творца.

Я не понимал ни рожна.

— Не понимаю, Хамар.

— Кули-и… слушай. У Большого Хозяина много разные… хозяев… меньше. Древние Хозяева, Старые Хозяева, Молодые Хозяева, Новые Хозяева, Невидимые Хозяева, Хозяева-из-Гор, Хозяева-из-Морей, Хозяева-из-Воздуха… Его слуги. У Большого Хозяина много игр также. Если где-то, как в Кауре, все будет… все будут только Большого Хозяина… он им будет дать игра. Может дать игра? Или… должен дать игра? Проклятый язык, бедный язык…

— Я понял, Хамар.

— Пока не понял, Кули-и. Скоро будем понимать.

— Да, Хамар.

— Есть большой круг… Календарь сонных сезонов… Календарь спящих сезонов? Да. Великое кольцо из живое серебра. Он крутит его…

— Кто он, Хамар?

— Хозяин всех нас… Кому-то выпадает какой-то сезон. Один раз в шесть… один раз в шестьсот шестьдесят шесть лет… если умножить еще на шесть… Мне больно, Кули-и… Есть срок, когда Большой Хозяин будет притронуться к Календарю, Календарь будет вертеться… Срок пришел, Кули-и. Срок пришел, Земляная Язва выросло. Мы были гадали суть. Мы гадали есть… какой сезон пришел в Каур? Мне очень больно, Кули-и…

Он явно подыхал. Долго не протянет.

— Все скоро кончится, Хамар…

— Хорошо, что ты не врать… Да. Скоро. Слушай. Слушай мне. Если сезон будет таким, когда слуги-хозяева больше… нет, сильнее будут местных, будем мы биться, будем мы сражаться, пришлые уйдут. Если нет, местные исчезнут. Будут пропадут все. Да… Пропадут все.

Я начал понимать. Это не простая война. Эта, мать твою, война за конец света, в смысле, будет он или не будет его.

— Календарь уже вертелся, Хамар?

— Три поворота, сейчас четвертый. Поворот был, простые люди были хозяева быть… Пришли Древние Хозяева, рушить не стали, взяли себе. Второй поворот, Хозяева-Звери приходили к моим, сюда. Они слабее быть, их убрали. Третий поворот, Молодые Хозяева, наши хозяева, забили Древних Хозяев под землю, теперь нет таких, сидят тихо-тихо, боятся быть тут. Моих взяли себе. Мы — их, Молодых Хозяев.

— Кто теперь идет, Хамар?

— Ты понимал будет. Хорошо…

— Кто, Хамар?

— Мои думали, Сезон Коросты выпадет будет быть, это легко. Нет, не вижу. Мои думали, может, Сезон Кривых Дождей будет быть, это смерть, но медленно, кто-то жил бы. Но нет, не вижу. Мои думали, Сезон Кричащей Ртути будет быть, это многим моим жить, нормально… Нет, ртуть не пришла. Нет, я вижу хуже, я вижу плохо будет должно. Это Сезон Лестницы, Кули-и, плохо. Мои не верят. Мои видеть Сезон Кочевников, надо война. Нет. Нет. Нет. Сезон Лестницы. Пришли сюда Хозяева-из-Моря. Без жалости, без ума, без пощады. Люди не нужны таким. Мы не нужны. Нас не возьмут к себе. Мы плохое имущество быть. Моих убивать, мои будут исчезнуть все. Кто наняты, ты, рыжая, Берг, Багор, Андреацци, все будут исчезать. Нет жизнь, нет надежда, нет ничего. Конец мира. Несчастный поворот Календаря будет был. Только смерть. Война обреченных сейчас. Война обреченных тут. Плохой язык… Мне больно, Кули-и.

По щекам Хамара катились тяжкие слезы.

— Другие это знают?

— Я будет быть говорил раньше. Вольных городов мои не верят. Морское братство верит, готово. Князь Маханад не верит. Князь Багур не верит. Князь Тангон — не Молодых Хозяев, князь Тангон — Древних Хозяев, надеется на они. Зря. Они меньше. Нет, они слабее. Не помочь. Империя… там думают, сомневаются… Все равно. Кули-и, ты чужой, уйди, ты можешь уйти к себе, уйди. Кто верит и не верит, кто готов и кто сомневается, все умрут. Кто борется, мои все умрут. Кто не борется и лежит, все умрут. Кто не умер сегодня, умрет завтра. Каур весь — Большого Хозяина. Хозяин сказал: умирайте, теперь мы должны умереть все.