Благословенный Камень - Барбара Вуд

Значит, ей придется разыскать их самой: дона Адриано и образ святой Амелии.

Хоть она и жила в некоем подобии тюрьмы, все же в этой тюрьме была определенная свобода, потому что в стенах сераля Катарина могла бродить где угодно. Эти бесконечные коридоры с величественными каменными колоннами и фонтанами, мраморные скамьи и экзотические бельведеры, сады, в которых безостановочно играли музыканты, неожиданно открывающиеся площадки, на которых развлекали публику жонглеры и танцовщицы, лабиринты покоев и бань — все это напоминало настоящий отдельный город, в котором царила непередаваемая роскошь, и чьим изнеженным обитательницам больше нечего было желать. И весь этот комплекс был наполнен восхитительным цитрусовым ароматом, потому что мраморные колонны и стены ежедневно протирали для блеска лимонным соком. Катарина не могла пойти только в одно место: к красивой сводчатой колоннаде, называемой Жемчужными Воротами. Ее предупредили, что она ведет в личные покои Сафии, любимой наложницы султана, и что туда можно приходить только по приглашению.

Во дворце всегда происходило что-нибудь интересное — религиозный праздник с музыкой и пиршеством, или пир в честь дня рождения, или пышная церемония, посвященная султану, с парадами, трубами и развлечениями. В императорском гареме самым интересным событием было, когда выбирали девушку, чтобы отправить в спальню султана. Хотя все живущие во дворце женщины, начиная с последней рабыни и заканчивая султаншей, были личной собственностью султана и он мог делать с ними что пожелает, на самом деле его видели лишь немногие из женщин. Вот почему в гареме было так мало детей: только маленькие девочки, дочери султана. Трое мальчиков умерли в младенчестве, и в живых остался только один сын султана, рожденный наложницей, которую Катарина ни разу не видела. Если женщина беременела (как правило, от стражника или от прокравшегося в гарем гостя), ее казнили. Девушки входили в эти стены девственницами, и некоторые доживали до конца своих дней, так и не познав мужских объятий. Когда же султан выбирал себе девушку на ночь (хотя никто на самом деле не знал, как происходит отбор, потому что султан никогда не бывал в гареме), дни приготовлений напоминали оживленный праздник — поднимался шум, все горячо обсуждали и сплетничали, пока счастливицу купали, массировали и наряжали в лучшие одежды и драгоценности, обращались с ней как с королевой и шепотом наставляли, как ублажить султана. На следующее утро всеобщее возбуждение достигало предела — женщины рассуждали о щедрости султана, предвкушая, какие подарки получит девушка, радовались и завидовали ей, поздравляли с удачей, горя нетерпением услышать, как прошла ночь. И, хотя девушку могли больше никогда не пригласить в спальню султана, она становилась избранной, и ее высокое положение в гареме сохранялось за ней навсегда.

Еще одним излюбленным развлечением женщин были гонки на лодочках по огромному внутреннему бассейну с целью сбить тюрбан с головы евнуха и как можно дальше бросить его в воду. Они часами забавлялись с маленькими обезьянками, попугаями и дрессированными голубями, прикованными за лапки жемчужными цепочками, которые умели выполнять разные команды; бесконечно играли в триктрак и шахматы; целыми днями примеряли одежды, туфли и драгоценности; расчесывали друг другу волосы, смешивали духи, пробовали кремы и выщипывали у себя на теле волоски.

Сплетни занимали в гареме важное место — наложницы и их служанки поглощали их с такой же ненасытностью, с какой они наслаждались засахаренными фруктами: кто с кем спит, кто кому разбил сердце, кто борется за благосклонность султанши Сафии, кто растолстел, кто постарел. Целыми неделями все только и говорили, что о скандальном романе между наложницей и африканским евнухом: когда их застали на месте преступления, обоим отрубили головы, а трупы пришпилили к Императорским Воротам в назидание другим.

Но основное времяпрепровождение — во всяком случае, так казалось Катарине — заключалось в бесконечном ничегонеделании. И большая часть этой бездеятельности осуществлялась в банях, где они мылись, втирали благовония и удаляли волосы. Женщины часами нежились в парных — лакомились фруктами, напитками и сплетничали. В этих банях не было ванн, потому что турки считали, что в стоячей воде обитает злой джинн, поэтому женщины сидели на мраморных скамьях, а рабыни намыливали их и терли. Катарину поражало их бесстыдство — совсем не стесняясь своей наготы, они сидели и лежали в чувственных позах. А так как эти ленивые откровенные женщины редко оказывались в объятиях мужчин, порой между ними завязывались противоестественные отношения, приводившие впоследствии к мучительной ревности и смертельной ненависти.

Эта невыносимая скука, томление и бесцельность существования наполняли Катарину ощущением смутной тревоги. Все эти женщины оказались здесь против воли, теперь же они выглядели довольными и даже счастливыми, как будто их души онемели, а воспоминания стерлись. Их жизнь напоминала сказочную смерть, и Катарина боялась, что если она пробудет достаточно долго в этом заколдованном дворце, то тоже окажется во власти этих чар. Нет, этого нельзя допустить. Она дала обещание умирающей матери разыскать своего отца. К тому же она обязана жизнью дону Адриано.

Ее воображение без устали рисовало ей картины того, что могло происходить с ним в данный момент, и Катарину переполняло чувство вины за то, что она живет в такой роскоши. Каждое утро, перед началом первой из пятидневных молитв, она напоминала себе о том, что тогда, на острове, дон Адриано не дал ей умереть. Поэтому теперь она не должна позволить умереть ему. Так или иначе она вернет ему свой долг.

Он снова здесь, этот изуродованный евнух, — наблюдает за ней. Сейчас Катарина была уверена, что это не случайно. Она уже несколько недель подряд наталкивалась на него в самых неожиданных местах и теперь была убеждена, что он следит за ней. Это ее пугало.

За восемь месяцев жизни в императорском гареме Катарине удалось, используя хитрость и ловкость, не впутаться ни в какие отношения — не стать объектом страсти или ревности, не влезть в козни и розни, заговоры и контрзаговоры, которые то и дело бурлили в кликах и соперничающих компаниях. Неофициальная иерархия играла очень важную роль — ее ступени менялись и смещались, как песчаные дюны, пока статус наложниц в гареме повышался или понижался по мере того, как большинство оказывало им свое расположение или отказывало в нем из прихоти. Это не затрагивало только Сафию — любимицу султана — а Катарине даже мельком не довелось увидеть эту значительную фигуру. И несмотря на то, что многие пытались втянуть Катарину в свои интриги, ей удавалось сохранить нейтралитет, за что ее со временем стали уважать, потому что знали, что ей можно доверять и полагаться на ее честность. Ей также удалось сохранить благорасположение своих «хозяев» — шелка, ниток и туфель — и, хотя у нее и не было настоящих друзей в гареме, врагов она тоже не нажила.