Рыцарь без позывного. Том 1 и Том 2 (СИ) - "Бебель"

Башку публично снесут, регентства лишат, а его баронство раздербанят между не сильно запачкавшимися вассалами герцогини. И мир пополнится целым ворохом наемников и межевых рыцарей — из гвардейцев и наследников, что остались в вотчине. Казнить их не станут, проявив «милосердие». Но земель и титулов лишат — к гадалке не ходи.

Забавно, что мне так и не довелось увидеть барона своими глазами. Видимо, так устроен этот мир. Наемники бьются с наемниками.

Дойдя до самих ворот, Аллерия вдруг остановилась и обернулась ко мне:

— Сир Аарон, само-собой, согласился открыть свой арсенал, но… — она щелкнула застежкой на поясе. — Рыцарю нужен подобающий меч, а не трофейный срам.

В мою грудь ткнулись простые темные ножны из дорогой кожи.

— С ума сошла? Не могу я его принять. И никакой я не рыцарь!

— Этот клинок был дарован чемпиону ее светлости. Той, кто обязалась ее защищать… — блондинка чуть потянула блестящую сталь из ножен и вздохнула. — Я не справилась и теперь он твой. Я знаю, его светлость бы одобрил.

— Фигню не неси! Не возьму я его!

— Возьмешь! Это мой прощальный подарок, чтобы ты меня не забы… То есть, честь обязывает меня!

— Не возьму и все тут!

— Раз ты такой гордый, то тогда я его просто у ворот оставлю!

— Да хоть в жопу сунь!

— Вот тебе и суну!

После хоровода из «ну и оставляй!» и «ну и оставлю», я наконец понял, что веду себя как полный идиот. Ну не привык я получать такие подарки! Тем более — от красивых женщин.

— Спасибо… — заметно тише, чем нужно буркнул я, принимая дорогие ножны.

— Итак… — голубые глаза озорно стрельнули в мою побитую физиономию. — Может, и ты мне что-нибудь подаришь? На память? Что ты для меня приготовил, а? Я тебе и меч, и курточку, а ты мне что?

Ее палец нетерпеливо ткнулся под ребро.

Я хотел спросить, что она имеет в виду, но быстро отбросил эту идею. Что может хотеть наивная девушка, типа нее, от контуженного полудурка, типа меня? И так все понятно — к чему вопросы? Поглядев в игривое девичье лицо, я нехотя заткнул ножны за пояс и осторожно протянул ладонь к вороту ее доспеха.

Голубые глаза широко распахнулись, а в сломанный нос ударил едва уловимый аромат щелочного мыла и полевых трав. Теплые губы на миг напряглись, но тут же расслабились, покорно открываясь. Сильные руки обвились вокруг моей шеи, заставляя кровь в висках стучать быстрее.

Расцепившись, она беспомощно оперлась о каменную стену у ворот, стараясь унять сбившееся дыхание и дрожащие колени.

— Ну как? Нормально? На память хватит или нужно добавить? — скрывая собственную неловкость за привычной наглостью, кивнул я.

— Это… Я… Эм, спасибо? — наконец нашлась блондинка, стыдливо пряча раскрасневшиеся щеки.

Рядом стукнуло копыто расчесанной кобылки. Благородная челка самодовольно дернулась:

— А у меня сегодня тоже был первый поцелуй! И гораздо раньше, чем у тебя! — раздраженно заявила малявка и показав рыцарше язык, поехала следом за колонной.

Очевидно, она искренне перлась от возможности самостоятельно ехать верхом.

— Миледи шутит, не обращай внимания… У меня это… Не первый. Точно не первый. Правда-правда не первый.

Вранье рыцарши меня занимало меньше, чем слова малявки. Я вспомнил засосы на лице спящего Гены. Видимо, дело было не только в пиявках. Теперь понятно, почему этот придурок в балахоне маковое молоко с собой притащил, и почему Гена подражает спящей красавице.

Вот же малявка ненормальная! Клофелинщица, чтоб еще. Ладно, хоть только поцелуями ограничилась и то спасибо!

— Только вот… Только я не это имела в виду.

Тяжелое дыхание Аллерии отвлекло меня от размышлений, на тему влияния борделей на неокрепшие герцогские умы.

— Чего?

Смущенная рыцарша неловко почесала пылающую щеку:

— Я хотела сувенир. Ну, твою рубаху в квадратный горошек, чтобы она согревала меня холодными ночами. Или этот грязный нож, что ты за поясом носишь, чтобы я им водила по щеке, вспоминая… Забудь! Так тоже хорошо! Даже лучше!

Я поймал себя на мысли, что снова хочу оказаться под натиском рыцарской кавалерии — как неловко-то вышло… Еще и Эмбер, чтоб ее! По-любому ведь разнюхает! А впрочем, и что с того? Кольца на своем пальце я не вижу и обещаний никто никому не давал. Так себе оправдание, но уж какое есть.

— Мы ведь еще увидимся? — надежда в ее голосе заставляла мое сердце стучать быстрее.

— Понятия… А вообще — да, конечно. Почему нет-то? До Молочных холмов неделю ехать, всего.

— Верно! Миледи будет рада приветствовать тебя в своих владениях! Даже устроит пир в чертоге! А я покажу тебе свою мельницу и сеновал! То есть…

Сообразив, что опять сболтнула лишнего, рыцарша стыдливо ткнулась головой в мое плечо и несильно стукнула в живот:

— Знаю-знаю — «Долбанная овца»…

Не умею я прощаться. Тем более с женщинами… Блин, сейчас расчувствуюсь! Сотник еще, козел, из бойницы пырится!

— Не такая уж и долбанная… — потрепав светлую голову, я кивнул вслед уезжающей колонне. — Дуй, давай, пока всю шерсть с тебя не снял.

— Ты точно не хочешь с нами? Я знаю, миледи будет очень…

Я покачал головой, сославшись на усталость и сильные раны. Объяснять Аллерии, что ее место там, в высоком замке, а мое здесь, в раздолбанном борделе — не было никакого смысла. Она знает это куда лучше меня. Это для них все закончилось хорошо. А для меня… Для меня конца пока не придумали.

Провожая взглядом часто оборачивающуюся девушку, я вдруг наткнулся на холодный взгляд серых глаз. Рорик прислонился здоровым плечом о стену и насмешливо смотрел на мои горячие щеки:

— Всеж не каменный, а? Видать, и у тебя что-то людское есть.

Я быстро перевел тему разговора. Как выяснилось, князь дожидался, пока стражники пригонят немногочисленных оставшихся рогачей и загрузят провиант в дорогу. Раненых дружинников оставили в гарнизоне, а чтобы благородную жопу не порвали снующие по лесам дезертиры — большая часть стражи пойдет вместе с ним до самого моста, где «бороденке» предстоят долгие и бессонные ночи, проведенные за беседами со старшим братом.

— Ответь мне по сердцу… — князь внезапно придвинулся и впился в меня глазами. — Ты знал? Всю вылазку вы с ним вместе затеяли? С «Куролюбом»?

— А ты мне поверишь, если я скажу, что я один все придумал?

Князь долго вглядывался в мои глаза, прежде чем отступить и облокотиться головой о стену. Его взгляд коснулся немногочисленных дружинников, сидящих на бревне из под разломанной бани. Еще вчера их было больше полусотни.

— А мне мерещелось, что хуже уже не будет…

Нет, надо бы прекращать, пока парень башкой не тронулся!

— Блин, ты как та бабка с куском ветчины, которая ноет, что у нее нет хлеба…

Князь лязгнул челюстью, мигом повернувшись ко мне.

— Ты войну остановил. Какая, нахрен, разница, кто больше выгоды получил? Я, Грисби и весь город живы только благодаря твоим мужикам. А то, что тебе мальчики кровавые по ночам снятся… — я снова рефлекторно потянулся к несуществующему нагрудному карману. — Это значит лишь то, что в отличие от остальных благородных говнюков — у тебя есть совесть. Командир от рядового тем и отличается, что ему приходиться решать, кому жить, а кому… Давать жить другим.

Князь ничего не ответил, снова откинувшись к стене. Какое-то время мы еще стояли, ждали повозок, стражников, успевшего напиться деда, снова пришедшего попрощаться…

Когда весь этот цыганский табор застучал телегами по дороге и двинулся через живописный вид разбитого лагеря, с денно и нощно полыхающими погребальными кострами, князь вдруг остановился.

Ни говоря, ни слова, он снял кожаную перчатку и протянул мне руку. Простой жест вызвал подлинное изумление в глазах собравшихся.

Мне не осталось ничего, кроме как протянуть свою.

— Механизм. — еле слышно бросил он.

— Чего?

— Механизм в рукояти. От настоящего «Конеруба» только клинок остался. Вот и пришлось мастеровым изворачиваться, шипы на пружинах городить да под мою руку приспосабливать.