Поэзия социалистических стран Европы - Андон Чаюпи

Николай Пирнат (Словения)

Встреча. 1944 г.

Река и море

Перевод Б. Ахмадулиной

Он — река, а я — море.Волненье стремительных вод (это он)поглотит тишина (это я).В узком русле бушует,пробиваясь сквозь тесный каньон,нетерпенье его,утомившее кротость мою.

Он — река, а я — море.Все его — лишь его.И его корабли — не мои.Но его корабли окунают в меня якоря,и матросы садятся к огню,чтоб плести и выслушивать небылицы.Эти птицы — его.Мне не жаль его птиц приютитьв тихих скалах.Пусть думают скалы,что птиц отнимают у моря.

Он — река, а я — море.Что мое — то его. Его воды усилю я солью и синьюи помножу на бурю мою.И в мятущейся бездне моей обретет он покой.

Восславься день

Перевод Д. Самойлова

Восславься день, когда к человеку приидут

древо и зверь, чтоб от него научиться любви.

Восславься день, когда от каждой любви

породятся оратаи земле и морю птицы.

Восславься день, когда цветы и жены

отдадут свой плод мудрейшему садоводу.

Восславься день, когда вместо «злоба»

скажут «любовь», вместо «страданья» — «солнце»!

Словения

Отон Жупанчич

{128}

Зимняя песнь

Перевод Б. Слуцкого

На небе выткут полотно,чтоб стало беднякам тепло,прикрыться пугалу велят,а носачам носы продлят.Длинен твой нос,хоть ты и бос, —свисти им, словно клювом дрозд.

На небе мельницы стучат.Мукой засыпать нас хотят.Стелите под нее холсты,сады, поля, луга, мосты.Расстелешь холст —и будешь сыт.Ох, расстилать спина болит.

Идет небесная гульба.Дымит ликующе труба,солома крыш пустилась в пляс,а с ней и мой пошел бы плащ.Да нет плаща!Никто не дал.Раз так — на все б я наплевал.

Реквизиция

Перевод Б. Слуцкого

Ночью — еще петухи не кричали —трое с винтовками в дверь постучали.— Во имя бога-отца,давайте парного мясца;во имя бога-сына —вина и по кругу сыра;во имя святого духа,хлеба пеки, молодуха!

Что эти трое сказали —без разговору им дали.Солнце еще не выползло,а все, что велено, выполнено.Только хозяин молчит, не глядит.Верно, в печенках все это сидит.

— Во имя троицы пресвятой,телегу, хозяин, скорей приготовь.Коней выводи,подарки грузии поскорее гони, везив зеленый лес, куда бог велел, —нашим ребятам пост надоел!

— Так вот оно как! —отвечает бедняки зовет детей: —Во имя чертей,положите им еще каплуна,цыпленка, и баклагу вина,и пирога положите свежего,во имя домового и лешего!

Погнал коней вперед,А вся телега поет:— Гей, лес зеленый, кончай свой пост,хозяин попить-поесть привез!

Изгнаннику

Перевод М. Зенкевича

Все по-осеннему — листва, и птицы,и дождь, и сумерки, и снег, и лед,вдруг ярким солнцем озарились лица,и воздух полон песен, жизнь цветет.

Разбиты все надежды, нет отрады,в изгнании влачатся мрачно дни,но слышишь: «Наши там поют бригады!»Восстань и воздух родины вдохни!

Апельсин

Перевод Л. Мартынова

Падал, упалзолотой апельсинв девичий фартук.

Кто уронилзолотой апельсинв девичий фартук?

Кто потихонечкусзади подкрался;чьи прикоснулись к очам еепальцы?

Кто там? Мой милый!Кто там? Любимый!Нет. Просто ветер!Проваливай прочь!

Что же потом?Ничего. Из рукназемь упалапельсин золотой…

Вечерний набросок

Перевод М. Ваксмахера

Во мгле невидимые крылья шелестят,растаять не успев в огне заката;сам воздух неспокоен и крылат,как стая туч, что, ужасом объята,летит, спасается от бури наугад…Но скоро тени прекратят свой бег —ночь выпадет из сумерек, как снег.

Матей Бор

{129}

Вечерняя мелодия

Перевод Ю. Левитанского

Спать нам сегодня под ветром —вон он как свищет и воет.Облаком, как простынею,нас эта полночь укроет.

Скатится с ветки намокшейпервая крупная капля.Где-то за просекой топкойвскрикнет встревоженно цапля.

Дождь наши лица омоет,хлынув с ненастного неба.Ножиком ночь нам нарежетмокрого черного хлеба.

Но, обливаясь слезами,мрак отгоняя и стужу,встанет заря над лесами,землю согреет и душу.

Лес запоет, оживая,солнце ударит нам в лица.Голову, брат мой, не вешай!Длится война еще, длится!

В мертвом селе

Перевод М. Павловой

Меж стен — молчанье. Всякий звук умолк.Дома мертвы, пустынны, нелюдимы.Как будто ставни все рукой незримойДавно закрыты. Крадучись, как волк,

Вошел я в дверь. И петли, как живые,Откликнулись: — Ступай скорей назад!Зачем пришел ты? Ведь дома все спят.Где их жильцы? Давно в края чужие

Ушли они и с ними все живое,Нет никого — ни кошки и ни пса,Который в час, когда падет роса,Приветствовал луну, бывало, воем.

Одни черешни за селом стоят,Всем грозди спелых ягод предлагая.И, ветки их руками нагибая,Я к ним тянусь, я встрече с ними рад.

Я шел в село — и вот оно лежит,Как раковина мертвая, пустая,Что высосали здесь и, убегая,Оставили. Час пиршества забыт.

Я шел и шел… Вдали заря волнойХлестнула в небе. Пушки за холмамиЗалаяли над мертвыми домами.Во мраке месяц поднял над соснойСвой яркий кубок, чистый, как стекло.Что там вдали? Из-за гряды туманнойПолзет стоглавый змей… То партизаныИдут отрядом в мертвое село.

Ночь в немецком лагере

Перевод Ю. Левитанского

Памяти советских пленных,

погибших от голода и морозов

в гитлеровских лагерях в Штирии.

Из бараковиз бараков,черных лагерных бараков,что ни ночь,что ни ночь,двадцать трупов —носят, носят,прячут, прячут.

И деревья,что ни ночь,видя это,что ни ночь,плачут, плачут.

И умершие уходят,что ни ночь,они уходятв землю нашу.

Голод роетв сердце яму,роет, словно заведенный,и пожар,пожар студеныйпожирает душу…

— Эй, Голод, Голод, брось-ка, не шепчивсю ночь, всю ночь,что я умру в ночи!Эй, Голод, Голод,разве ты забыл —как был я молод,как здоров я был!

Эй, Голод, Голод,в холоде, в грязивсю ночь,как червь,мне сердце не грызи!Сними веревку,что на горле у меня,печь разожгида спать улягся у огня!..

Из бараков,из бараков,что ни ночь,выносят мертвых,носят, прячут.Только голые деревья,видя это,что ни ночь,плачут, плачут.

— Не плачь, сынок! Хоть в сырости и мраке —а все живем! Бывает тяжелей!Мы как на корабле, плывем в бараке.Нас много — вон их сколько, кораблей!Вдавил нам Голод ребра.Смотрит с небаодна звезда сочувственно на нас.Как режет мать на всех буханку хлеба —выкраивает ночь за часом час.Все вытерплю. И голод, и усталость.Лишь знать бы мне, что с Ваней моим сталось!

— В Ростове вся земля красна от крови —твой Ваня спит на улице в Ростове!

— Ночь-матушка, ну что ты, право, мелешь —видать, сама словам своим не веришь!

— В Ростове вся земля черна от крови —твой Ваня спит на улице в Ростове!

— Ночь-матушка, за что мне эти муки!Отец Мороз, согрей Ванюше руки!

— Иван твой спит на улице в Ростове —В Ростове все черно уже от крови.

— Товарищи, скорей,скорей на помощь!Не верю, что вы спите в эту полночь!Михайло, отвечай, где мой Иван?

— В Ростове,где кровавый встал туман,лежит он с перерезанною шеей!

— На помощь, эй, товарищи, на помощь!Вставайте все!Вперед, сквозь этот мрак!..

Плывет в ночиневидимый барак.

Только голые деревья,когда технесут во мрак,что ни ночь,что ни ночь,плачут, плачут.

— Что ж, генералы Голод и Мороз,мы знаем, как искусны ваши руки,когда они в ночи ломают нассогласно точным правилам науки!

Но Время мчит над нами.Время мчит.Проносится сквозь наси дальше мчится.Под звон его копытземля кричити стонет, как подбитая волчица.

Но Время,красный маршал,мчит и мчит,и пусть падем побитыми,убитыми —но мать-Россияпод его копытамивовек не упадет, не замолчит!

Над миром,где так смутно и темно,все ввысь и ввысь,навстречу звездной сини,несутся вместеВремя и Россия,и никомусдержать их не дано!

Там, за полоской брезжущего дня,за дальними полями и лесамидитя Россиисмотрит на менясмеющимися светлыми глазами!..

… Что ни ночь,что ни ночь,смотрят мертвые глазаиз барака,из барака.

И деревьячто ни ночь,просыпаются, дрожа,среди мрака.

Что ни ночь,что ни ночь,воют ветры за стенойчерного барака.

Карел Дестовник-Каюх