Черный человек. Книга 2 - Василий Головачев

Гигантская холодная тень накрыла Мальгина, так что он невольно посмотрел над собой, вошла в голову и вышла через пальцы рук и ног. Тело обрело вес. И Мальгин вдруг осознал, что корабль Кузьмы уже стоит на поверхности планеты, потерявшей атмосферу, но продолжавшей излучать остатки тепла. Сердце сжалось от нахлынувшего волнения, даже слезы навернулись на глаза, и пришлось приложить недюжинное усилие, чтобы справиться с собой.

Кузьма включил осветители, использовав участок спектра, соответствующий человеческому зрению, перед глазами Мальгина предстала поверхность Земли, пережившей множество самых разных цивилизаций. Следы последней еще не совсем стерло время, хотя прошло уже немало миллионов лет после ее исчезновения.

— Крокодилы… — пробормотал Мальгин, вспомнив реплику Кузьмы о том, что последняя волна разума на Земле проявилась у пресмыкающихся.

— Нет, не крокодилы, — отозвался понявший его Кузьма на пси-волне внутренней связи; он неплохо знал земную историю, — лягушки, вернее, псевдолягушки, потомки мутировавшей ветви лягушек. Но какой фактор послужил возбудителем их прогресса до стадии мышления, я не знаю.

Он еще что-то говорил, сгорая от вполне человеческого сочувствия к землянину, реликту, вынырнувшему из глубин веков, но Мальгин его не слышал. Перед ним простиралась растресканная, как такыр, с редкими пологими холмами, отблескивающая зеркальным металлом равнина, усеянная мелкими и крупными валунами, кристаллическими глыбами не то камня, не то стекла и серо-белыми пористыми кочками, похожими на подушки мха. Вершины холмов венчали странные конструкции, то ли стволы высохших деревьев, то ли скелеты каких-то существ, вызывающие мрачные ассоциации. Ближайшая из них походила на скелет древней ракеты, а чуть поодаль красовался скелет танка… если представить, что под броней у него (под «кожей и мышечным каркасом») прячется самый настоящий скелет из костей, вплоть до гусениц и пушки!

— Танкозавр? — пробормотал пересохшими губами Клим. — Ракетоящер… Игра случая? Или это и есть останки разумных лягушек?

— Не ищите аналогий, — посоветовал Кузьма. — Эти останки могут быть чем угодно, от искусственных сооружений до растительных антенн и скелетов некогда живших существ. Но не лягушек. В моей видеотеке есть изображение землянина третьей волны, я покажу, если захотите.

— Эта равнина… плато? Я имею в виду — суша или дно моря?

— Воды на Земле не стало уже спустя миллион лет после человека. Кстати, не это ли подтолкнуло пресмыкающихся к жизни на суше вообще и к появлению разума в частности? Но потом в результате новых химических процессов вода снова появилась, хотя с первичной водой ее сравнивать нельзя.

— А горы сохранились?

— Увы, нет. Рельеф полностью переработан, вся планета, по сути, окружена искусственной оболочкой, и все ее ресурсы выработаны вплоть до ядра. — Кузьма помолчал и тихо добавил: — Той Земли, какую вы помните, мастер, нет. Даже если бы вы побывали в момент расцвета человеческой расы, скажем, всего на пару тысяч лет вперед, вы все равно не узнали бы родных мест. А тут прошел не один миллион лет и не одна цивилизация.

Мальгина вдруг пробрала холодная дрожь: он впервые ощутил бездну, не бездну пространства — бездну времени, отделявшую его от родной эпохи. Изменилось все, и даже само время изменилось, перестав быть стрелой, превратившись в безмерный океан…

— Везде… так? Городов у этих ляг… землян-два… или три не было?

— Вся Земля при них была одним городом, если их своеобразную архитектонику можно назвать городом. Мир Тэнгли — вот что такое представляла собой Земля в их эпоху. Помните термин?

Значение термина Клим помнил смутно. В двадцатом веке существовал какой-то изобретатель по имени Тэнгли, который прославился сотворением живущих по своим законам механизмов. В двадцать первом веке его идеи подхватили потомки Тэнгли, а в двадцать втором большинство заводов-автоматов на Земле представляло собой замкнутые системы Тэнгли. Правда, первый Тэнгли строил своих монстров для развлечения, превратив свой труд в какой-то мере в искусство. Неужели лягушки использовали его идеи? Или открыли их заново? И что это значит — превратит Землю в мир Тэнгли?

— Их техника жила сама по себе, а они сами по себе, — ответил Кузьма, терпеливо ожидая конца экскурсии. Вежливость его, как и эрудиция, не знала пределов. — И вся она была живой. В космос они проникли дальше вас, первых землян, только благодаря тому, что посылали интеллект-автоматы, оставаясь на планете и занимаясь непонятными делами. Мне непонятными, — подчеркнул Кузьма корректно. — Я почти не интересовался историей заповедных зон, так что извините, мастер.

Мальгин откашлялся.

— Перенесите меня куда-нибудь в другое место. — Он хотел сказать «на Европейский материк», но Кузьма вряд ли знал, что это такое, а тем более не знал, где его искать.

Равнина смазалась, превратилась в туманную плоскость и снова проявилась твердой массой, хотя пейзаж стал иным. Теперь она была похожа на коралловый слой толщиной в километр с порами, выемками, кавернами и трещинами, в которые вполне мог влезть слон. Те же цвета — серый и белый, те же зеркальные блики, проблески металла и перламутра и мертвое спокойствие. Руины какого-то гигантского преобразователя энергии? Кладбище отходов? Мертвый лес? Кто знает…

Что-то сверкнуло в глубине «кораллового» поля, как алая звездочка, погасло и вспыхнуло вновь. Кузьма, видимо, тоже заметил огонек, включил осветители. Из упавшей темноты, как из ямы, звездочка засияла сильней.

— Что это? — спросил Мальгин, затаив дыхание.

— Маяк, — сказал Кузьма после некоторого молчания. — Вернее, эталон местного стандарта покоя. Природные условия в заповедной зоне вплоть до физических констант поддерживаются с его помощью на одном уровне все последние тысячелетия.

Мальгин уловил в пси-голосе Кузьмы нотки нетерпения и заставил себя сбросить покрывало меланхолии. Этой Земле он был чужим. Впрочем, он был чужим всем и каждому в этом времени, в том числе и Кузьме-негуману, обладавшему невероятной любознательностью и чувствовавшему себя своим в любой эпохе. Кузьма знал много, очень много, невероятно много, по мнению человека, но и он не мог ответить на глобальные вопросы Мальгина, хотя собеседником был прекрасным. Впрочем, ответы на некоторые вопросы он должен знать, подумал Мальгин.

Организму потребовался воздух, и Кузьма по просьбе гостя наполнил его каюту смесью азота и кислорода. Надышавшись всласть, хирург хотел поблагодарить хозяина и откланяться, но вспомнил о «сфере Сабатини».