Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки - Виктор фон Хаген

В Перу после сентябрьского сева, особенно в тех краях, куда не доходила ирригация, октябрь был всегда переломным месяцем; если не выпадал дождь, урожай был скуден. В случаях длительной засухи индейцы прибегали к «таинствам», и дело в свои руки брали жрецы.

Рис. 132, Барабан был частью праздника, во время которого члены племени изображали моменты своей жизни. Мужчины переодеты птицами. Перерисовано у Фелипе Гуамана Пома де Айялы

На всей территории, где были посевы, богам дождя приносили в жертву лам. Если это не способствовало появлению дождевых туч, тогда приносили в жертву мужчину, женщину, а может быть, даже и ребенка. В Куско эта процедура повторялась с большим размахом. Люди ходили одетые в траурные одежды; привязывали черных лам и оставляли их без пищи или питья, веря в то, что боги не устоят против жалобного блеяния лам и пошлют дождь, чтобы облегчить их страдания.

Когда кукуруза созревала, индейцы сталкивались с другой напастью: птицы и животные, живущие в Андах, старались добраться до посевов прежде, чем люди уберут урожай. Мальчики, натянув себе на головы волчьи шкуры, поджидали на полях птиц, чтобы сбивать их камнями из пращи; по ночам женщины били в небольшие барабаны. Казалось, все сговорились против индейцев.

Когда урожаю удавалось пережить все это, тогда происходил праздник урожая кукурузы. Все собирались вместе на поле, и ту часть зерна, которая не предназначалась для немедленного потребления, отвозили в общественные зернохранилища.

И только после этого инки совершали приношения первых плодов к своей местной святыне уака.

Рис. 133. Когда зерно созрело, все вступает в заговор, чтобы не дать людям собрать урожай. Мальчик в волчьей шкуре убивает животных и птиц из пращи. Перерисовано с рисунка Фелипе Гуамана Пома де Айялы

Понятие уака тесно связано с религией; оно объединяет в себе все, что связано с магией и талисманом. Многочисленные уака были разнообразными. Святыней уака могла быть природная особенность ландшафта, скала; реки были уака, такие как река Апуримак, «та, что громко говорит», через которую инки перекинули свой самый большой подвесной мост; уака были озера, родники или другие природные особенности местности. Всем им поклонялись в той или иной форме. Но так как религия носила практический характер, а жизнь была религией, сельское хозяйство как таковое также было священно, и всякий обряд, связанный с ним, был уака.

Самыми известными и бесспорными уака были те, что были построены на полях; их до сих пор можно увидеть по всему перуанскому побережью. Некоторые из них, находящиеся неподалеку от Лимы, насчитывают в себе свыше двенадцати миллионов отдельных кирпичей. Конечно, вначале они возникали как место, куда бросали камни: когда индеец обрабатывал поля, он швырял камни в общую кучу. Она становилась святыней и приобретала форму ступенчатой пирамиды, как и большинство построенных уака. Затем на ее вершину помещали яркий навес, под который ставили деревянного или каменного идола. Это и была святыня уака: «синтетическое явление первобытных времен, в котором концептуальные различия содержания никогда не выделялись аналитически».

Эти уака, сооруженные на полях, были самым первым источником религиозного самовыражения людей. Сюда клали первые плоды урожая. Идея уака, безусловно, не целиком принадлежит инкам и не является исключительно американской. Крестьяне, обрабатывавшие свою землю в Месопотамии, строили свои святыни, которые назывались «телль» («талль»), приблизительно таким же образом; и они размещались на пшеничных полях. Шумеры, обитавшие в плодородной дельте рек Тигра и Евфрата, считали, что они как крестьяне зависят от милости богов, а чтобы гарантировать себе и сохранять эти милости в виде дождя и солнца, они платили дань из своего первого урожая точно таким же образом. Человек повсюду поступает как человек. Люди знали, что боги не живые существа, но убеждали себя, что они живут и, точно так же, как и мы, впадают в неразрешимые противоречия.

Мита: налог в виде общественных работ

Смерть и налоги не являются современными понятиями; они были неизбежны при правлении Инков. Так как в государстве не было денег, этого «великого удобства для людей», налоги у индейцев выражались в общественных работах, что носило название мита.

Деньги возникли в Месопотамии, где сначала это была тонкая полоска золота, которую можно было снять с колеса, прикрепленного к стене, но «человек вечности», крестьянин, который жил далеко от городской культуры, стойко придерживался бартерной системы. Первобытные римляне, пастухи, вели счет своим ценностям в количестве голов скота. Само слово «деньги», пишет Р.Х. Барроуз, было pecunia (отсюда «денежный» от pecuniarius, что означает «голова скота»).

У инков, даже если у них и не было денег, была цена; ценой здесь была трудовая повинность.

Сначала пурик, обычный налогоплательщик, отбывал миту, как это уже отмечалось, в виде сельскохозяйственных работ; она состояла в том, чтобы сообща обрабатывать поля, находящиеся в собственности Инки и культа Солнца, снимать с них урожай, закладывать его на хранение и обслуживать хранилище. Другой формой миты была работа на объектах, находящихся под контролем правительства (похожая система Arbeitsdienst была введена при правительстве немецких национал-социалистов – т. е. при Гитлере. – Ред.).

Каждый налогоплательщик был обязан ежегодно выполнить установленное количество работ в пользу государства. Это могла быть работа на рудниках (ненавидимая всеми повинность; Инка признавал это и производил частую смену горнорабочих), на дорогах, на строительстве мостов, храмов или крепостей под руководством профессионалов (т. е. не облагаемых налогами людей, архитекторов). Или это могли быть любые другие многочисленные работы, в которых нуждалось хорошо организованное государство. Постоянно существовала нужда в специально обученных бегунах для курьерской службы часки.

Все трудовые повинности строились на десятичной системе. Если была необходима тысяча индейцев для ремонта, скажем, подвесного моста, что означало резку волокон агавы, плетение толстых канатов и перебрасывание их через пропасть, то тогда каждого главу айлью просили прислать одну сотню индейцев. За тот промежуток времени, который был нужен курьеру, чтобы прибыть с подробными инструкциями, люди уже были собраны и тут же отправлялись выполнять задание. Точный учет выполненных работ для каждой общины велся при помощи узелкового письма.

У некоторых общин была постоянная трудовая повинность. Деревня Курауаси, существующая и поныне, ближе всех находилась к огромному подвесному мосту Уака чака (так великолепно описанному Торнтоном Уайлдером в его книге «Мост Сан-Луис-Рей»), который висел через ущелье реки Апуримак. Мита жителей этой деревни состояла в том, чтобы содержать в рабочем состоянии этот мост, менять канаты каждые два года. Эта система так прочно укоренилась, что даже в течение трехсот лет испанской оккупации, даже в период, когда в Перу была республика, жители деревни Курауаси выполняли эти работы: в последний раз они натягивали подвесные канаты длиной около 100 м в 1879 году.

Миту можно было отработать перевозкой военного вооружения или служа носильщиками паланкинов (см. главу 30 «Транспорт»). Чтобы оценить, насколько хорошо была отлажена система миты, можно привести такой пример. Когда около 1438 года началось строительство крепости Саксауаман для защиты Куско от нападений, свыше тридцати тысяч индейцев было собрано на работы по добыче, обтесыванию и установке гигантских мегалитов. Чтобы построить это сооружение, индейцы работали сменами по тридцать тысяч человек в течение восьмидесяти лет – труд, который стоит в одном ряду со строительством пирамид.

Небольшой класс профессионалов (был еще один, в который входил Инка и члены его огромной семьи, которые на самом деле управляли государством; это были курака, или правители, «Инки по привилегии») состоял из телохранителей Инки (которые были на самом деле воинской кастой), счетоводов (кипу-камайок), серебряных дел мастеров, ткачей, инженеров-архитекторов и, разумеется, жрецов, как всегда и везде; никто из них не отрабатывал миту. Но все остальные жители многомиллионного государства делали это. Похоже, что отработка миты распределялась справедливо, и индейцы, по-видимому, не относились к ней негативно. В 1550 году, когда Педро де Сьеса де Леон писал свои записки, он объяснял, что, когда Инка хотел определить, какую дань полагается собирать со всех провинций от Куско до Чили, он посылал туда своих правителей со счетоводами. Они путешествовали от одной деревни к другой, изучали условия жизни людей и их платежеспособность. Реестр, который велся при помощи разноцветных шнуров кипу, учитывал число налогоплательщиков и различную продукцию: количество голов лам, количество металлов, ведь Инка автоматически был собственником всего золота и серебра в государстве. Когда это задание оказывалось выполненным, счетоводы возвращались в Куско вместе с вождями, правящими на местах. Имея на руках кипу, в присутствии правителей, которые могли их толковать, Инка «обращался к ним с любовью, говоря, что, поскольку они принимают его за своего единственного повелителя… они должны с пониманием отнестись к этому и не считать это бременем, а именно выплату податей, которые полагались его королевской персоне… Дав ответ в соответствии с его пожеланиями, правители провинций возвращались в свои земли в сопровождении людей Инки, которые устанавливали, каковы будут эти подати».