Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах - Антология

жаворонок в облаках,

Услышав, что зовёт подруга,

Спешит на встречу впопыхах,

Вращая крыльями упруго.

Ах, как Уильям Сьюзен целовал!

В тот миг он был богат как адмирал.

«О Сьюзен, свет моей души!

Клянусь, я не нарушу слова!

Ты только слёзы осуши

И верь, что встретимся мы снова!

В груди ношу я компас, что везде

Назло штормам влечёт меня к тебе.

Не верь в людскую клевету,

Что морякам любовь игрушки,

Что, мол, у нас в любом порту

Всегда найдётся по подружке.

А впрочем, можешь верить — всё равно

Причал мой здесь, где мы с тобой одно!

Твои глаза как самоцвет,

С дыханьем бури вздохи схожи,

И у слоновой кости цвет

Взят для твоей атласной кожи.

Где б ни скитался я, в любом краю

Во всём твои черты я узнаю.

И если нападёт в пути

На нас враждебная эскадра,

Ты, Сьюзен, всё же не грусти.

Пусть свищут пули, рвутся ядра,

Я всё пройду, я не сгорю в огне,

Чтоб горьких слёз ты не лила по мне…».

Но слышен гонг. И вот дана

Уже команда к отправленью.

В смятенье он, в слезах она.

Летят последние мгновенья.

Сью сходит в лодку, прошептав: «Пока!»

Мнёт шёлк платка лилейная рука.

Перевод А. Васина

К дамам

Когда смотрю я на старинный

Сосуд, подёрнутый патиной,

Или фарфоровую вазу,

На память мне приходит сразу

Наружность наших милых дам,

Что рождены на радость нам,

А не для всяких мелких дел:

Пленять и тешить — их удел.

На утончённых фей похожи,

Чьей безупречно гладкой коже

Любой изъян нанёс бы вред,

Они как ценный раритет,

Что самый стойкий из бойцов

Заполучит в конце концов.

В сравненьи с дамами мужчины —

Простой горшок из грубой глины,

Чья каждодневная забота —

Трудиться до седьмого пота,

И потерять его для дамы

Нет никакой особой драмы.

Перевод А. Васина

Заяц и его друзья

Знакомство, дружество пустые суть названья,

Когда заводим их без всякого вниманья;

Приятелей себе кто многих наберет —

Едва ль и одного в несчастии найдет.

Один из зайцев свел знакомство со скотами,

Которые без рог, и с колкими рогами,

(Описывать их здесь нет нужды никакой)

С природною своей сердечной добротой

При каждых спорах их бывал на все согласен,

И страсть имел, кaк Гей, великую до басен —

За что всяк зайчика любезным называл

И в дружбе каждый раз встречаясь уверял —

При жизни таковой он прыгал и резвился,

И пред подобными себе везде гордился.

Однажды выскочив с зарею на лужок,

Чтоб травки пощипать, запрятался в кусток;

Но вдруг он слышит лай и труб ужасны звуки!

Чтоб не попасть ему к тиранам в страшны руки,

Бросается туда, сюда — опять назад;

Повсюду за собой собак злых видит ряд. —

Подсеклись наконец его от страха ноги,

Едва дыша упал среди большой дороги.

Но тут какой восторг в груди его восстал,

Когда идущую он лошадь увидал.

Позволь, вскричал, о конь! мне на тебе укрыться,

И тем от видимой беды освободиться,

Надежда на тебя осталась мне одна,

А помощь всякая для дружбы нетрудна.

Я к другу был всегда расположен сердечно,

Сказал ему тот конь, ты знаешь сам конечно;

Да с важным делом я теперь ко льву иду,

Утешься — вот здесь все друзья твои в виду!

Оставя лошадь, он к быку стремглав пустился,

Но также хорошо и сей отговорился:

Все знают, что тебе желаю я добра,

И как твой друг, скажу: давно идти пора —

Вон к этой, видишь ли, пригоженькой корове,

Открылся коей я вчера в моей любови;

Мне жаль, что я тебя в несчастии нашел,

Но радуйся, к тебе идет твой друг козел!

Козел, приметя в нем отменно жил биенье

И смертную в глазах померклость и томленье,

Моя спина тебе вредна, в ответ сказал,

И на овцу ему рогами указал.

Овца была слаба, притом же и боялась,

Чтоб в зубы и сама собакам не досталась:

К теленку наконец в отчаяньи прибег.

Но равной получен и от него успех.

Возможно ли, чтоб я, млад будучи летами,

Сравняться возмечтал с великими скотами?

Из них тебе никто не захотел помочь

И всякий от тебя бежал скорее прочь;

Так мне ли одному на помощь покуситься?

И как после того глазам их появиться.

Я плачу по тебе! — Чу! слышу гончих лай,

Они бегут, бегут! прощай, мой друг, прощай!

Перевод И. Ильинского

Jane Brereton (1685–1740)

On Mr Nash’s Picture at full length, between the Busts of Sir Isaac Newton and Mr Pope

The old Egyptians hid their wit

In hieroglyphic dress,

To give men pains to search for it,

And please themselves with guess.

Moderns, to tread the self same path

And exercise our parts,

Place figures in a room at Bath;

Forgive them, God of Arts!

Newton, if I can judge aright,

All wisdom doth express,

His knowledge gives mankind new light,

Adds to their happiness.

Pope is the emblem of true wit,

The sunshine of the mind;

Read o’er his works for proof of it,

You’ll endless pleasure find.