Том 1. Атланты. Золотые кони. Вильгельм Завоеватель - Жорж Бордонов

— Он прав, — сказал один из солдат команды. — С отливом ветер вернется, ждать осталось недолго.

Но ветер не вернулся. Облака растаяли, вода успокоилась. Огромные корабли беспомощно застыли на месте, не способные выполнить ни одного маневра. Паруса провисли…

Нам оставалось растерянно смотреть, как свежее подкрепление Цезаря садится на галеры. Когда скрипнула мачта, несущая парус, мы в надежде подняли головы, но она не оправдалась. Только чайки перелетали с места на место.

Снова, как и на военном совете, оцепенение напало на детей моря и их предводителя. Торжество победителей сменилось упадком обреченных. Даже Шиомарра, казалось, утратила всю свою волю. Она схватила меня за руку и с детской верой посмотрела мне в глаза. Казалось, еще немного, и она разрыдается. Я сам был необычайно подавлен ледяным, сковывающим страхом. А к нам уже плыли уцелевшие в сражении галеры. Перед лицом опасности мы пришли в себя, но сделать уже ничего не могли. По нескольку галер окружали баркасы, вцеплялись в них крючьями, а потом перерезали снасти осадными косами. Защитники, охваченные паникой, гибли от копий или спрыгивали в море. Никто из нас не мог прийти им на помощь. Мы беспомощно смотрели на эту резню. Римляне напоминали ворон, стаей набрасывающихся на сокола. На корабли, где команда слишком отчаянно защищалась, забрасывали горящие ядра. Уже несколько баркасов дымились.

Мы находились в самом центре скопления наших кораблей и слышали, как на головном баркасе друиды возносили бесполезные молитвы к небу:

— Эзус, великий Эзус, отец кельтов, пошли нам ветер… Великий Эзус, сохрани нам жизнь… Не дай погибнуть твоему народу…

А ветер мог вернуться…

Каждый наш корабль превратился в плавучую гробницу. Когда люди поняли окончательно, что они обречены, безумная храбрость овладела ими. Воины сбрасывали доспехи, срывали с себя туники. Они ждали боя голыми по пояс, как умирали согласно легенде их предки. А вокруг раздавались крики дерущихся, треск ломающегося дерева, лязг железа.

Наш корабль дождался своей участи. За время ожидания течение отнесло нас в сторону от других кораблей.

Пять галер зацепили нас крючьями, багры, лестницы тянулись к нам со всех сторон, сопровождаемые воинственными воплями. Мое копье пронзило грудь центуриона, но было перебито топором, меч сломался о доспехи. Подбежавшая группа лесорубов оттеснила римлян, размахивая своими длинными топорами. Три раза мы очищали корабль от легионеров. В последнюю атаку мне удалось ранить топором руководившего ими трибуна. Легионеры бросили его и разбежались по своим галерам.

Обернувшись, я увидел Шиомарру, которую нес на руках Котус. Он положил ее на палубу, заваленную трупами и обломками оружия. Окровавленные пальцы моей жены были прижаты ко лбу. Зловещая рана тянулась со лба на щеку.

К ней устремился уцелевший друид. Коснувшись пальцами ее раны, он пробормотал:

— О, горе…

Римляне стали забрасывать нас горящими ядрами, мы не успевали сбрасывать их в море. Загорелся нос баркаса. Нас окружила растерянная команда.

— Ведра! — заорал я. — Несите ведра!

Нас было слишком мало, мы не могли сдержать растущее пламя. Уже занялись мачта и корма. Обезумевшие люди носились по горящим доскам, прыгали за борт, задевая друг друга оружием. Внезапно римские галеры стали расти у нас на глазах: это наш баркас уходил под воду.

Глава VI

Облака сделались свинцовыми, солнце медленно, садилось за острова. Океан холодно плескался вокруг остатков нашего флота. На обломках все еще держались те, кому посчастливилось уцелеть, но таких было немного. Последние мачты обламывались, съедаемые огнем, последние баркасы исчезали под волнами. На поверхности оставались плавать лишь дымящиеся брусья. Почти все воины флотилии погибли. Продрогшие до костей пловцы отчаянно цеплялись за шаткую опору, чтобы перевести дыхание. Я спасся только благодаря крепкому Котусу. Благодарил ли я судьбу за спасение? Не лучше ли мне было уйти вместе со всеми в пучину, раствориться в ней, сделавшись пищей водорослям или морским зверям? Иногда жизнь является достойнейшей наградой, иногда — самым суровым наказанием.

Котус не бросил раненую Шиомарру. Наш обгорелый корабль готов был уйти под воду, он привязал ее тело к оторванному куску борта. Когда же баркас исчез под водой, Котус заметил мою голову среди обломков и в последний миг успел спасти меня, схватив за волосы, от гибельной воронки, какие всегда образуются на месте тонущего судна.

Мы не имели возможности даже взобраться на наш плот: римляне продолжали бороздить море в поисках уцелевших венедов, которых они тут же добивали. Нам пришлось скрываться под водой, спрятавшись за досками. Шиомарра не издала ни единого стона, хотя ее рана продолжала кровоточить. Котус разодрал свою тунику на полоски и осторожно перевязал ей голову. Когда совсем стемнело, мы вытащили ее на плот, и я попробовал согреть ее своим дыханием, хотя сам от холода стучал зубами. На какое-то мгновение мне показалось, что она умерла, и я издал вопль отчаяния, который раскатился далеко в ночи. Но тотчас ее губы прошептали:

— Спать!..

Вновь обретя надежду, в порыве нежности я стал целовать ее холодную, окровавленную щеку, не в состоянии сдержать слез… В кромешной тьме мы стукнулись о прибрежные камни. Котус спрыгнул в воду, чтобы облегчить плот.

— Земля, — сказал он. — Это земля, хозяин! Мы спасены!

На небе не зажглось ни одной звезды.

— Пойдем в другую сторону от их огней, — сказал Котус.

Шиомарра не могла идти. Мы несли ее по пляжу, огибая крупные камни, пока не встретили тропу, выведшую нас на вершину скалы. С огромным трудом взобрались мы наверх, ориентируясь по далеким мерцающим кострам да по шуму волн, бьющихся внизу. Неосторожный шаг или неверное направление могли погубить нас. Но Котус в последний раз вывел нас благодаря своему чутью на верную дорогу. Мы двигались вперед час за часом, невзирая на слабость, подавленность, страдания. Единственной нашей целью было спасти королеву от преследователей.

На рассвете мы соорудили носилки из двух жердей, на которые натянули свои туники. Рана Шиомарры больше не кровоточила, она запеклась кровью. Но лицо ее было серым, словно покрытым слоем придорожной пыли.

Мы вышли к болоту, поросшему ивами и тростником, потом долго плутали по холмам, среди молодых дубков и наконец в изнеможении остановились. Шиомарра попросила воды. Я нашел лужицу и принес ей в сомкнутых пригоршнях мутной воды. Она простонала:

— Ты тоже ранен, Бойорикс?..

Ноги не держали меня, мне хотелось лечь возле умирающей и избавиться от мучений, перерезав себе вены. Но Котус и на этот раз оказался рядом.

— Хозяин, пойдем… ради нее… Ты обещал ей.

Говоря это, он приподнял меня за локоть и помог