Сказочная фантастика - Роджер Желязны

Но сколько талантов в действительности помогали своим обладателям? Один человек, глядя на лист дерева, мог заставить его завять и отвалиться. Другой мог вызвать запах кислого молока. Третий — создать смеющийся безумным смехом пузырь, появляющийся из-под земли. Все это, без сомнения, была магия, — но какую пользу и кому она приносила? Почему же тогда обладатели этих бесполезных талантов считались гражданами Ксанфа, а Бинк, сильный, умный, с приятной внешностью, — нет? Но существовало нерушимое правило: ни один человек, не обладающий магическими способностями, не может после исполнения двадцати пяти лет оставаться в Ксанфе.

Сабрина права, Бинк должен выяснить, в чем состоит его талант. Сам он не смог определить его, поэтому надо заплатить Доброму Волшебнику назначенную цену. Это не только спасет его от изгнания, которое могло оказаться участью хуже смерти, ибо какой смысл жизни без магии? Это поможет ему завоевать Сабрину, а также восстановит его пошатнувшееся самоуважение. Да, у него не было выбора.

— Ой! — воскликнула Сабрина, хлопая себя ладонями по шикарным бедрам. Голограмма растворялась, девушка в голубом гротескно исказилась и исчезла.

Встревоженный Бинк шагнул к Сабрине. Но в этот момент раздался громкий юношеский смех. Прекрасная и в гневе и в радости, Сабрина яростно развернулась и закричала:

— Нумбо! Прекрати сейчас же! Это не смешно!

Конечно, то был Нумбо! Он сделал для Сабрины горячее магическое сидение, и теперь ее задик огнем горел от боли. Говори после этого о бесполезности таланта! Бинк, сжав кулаки так, что большой палец впился в обрубок недостающего среднего, двинулся к подростку, который, ухмыляясь, стоял за Обзорной Скалой. Нумбо было пятнадцать лет; нахальный и раздражающе проказливый, он явно нуждался в уроке. Раздался другой взрыв смеха. Бинк не врезался носом в невидимую стену только благодаря подвернувшемуся под ноги камню, но кто-то очевидно подумал, будто он стукнулся, и камень отклонил его ногу достаточно далеко, чтобы он не потерял равновесия. Это было не больно, но задержало его. Бинк взмахнул рукой, и пальцы его коснулись невидимой стены.

— Прекрати Чилк! — приказала Сабрина.

Ставить невидимую стену было магической способностью Чилка. Талант его как бы дополнял талант Сабрины: видимость без содержания уступала тут содержанию без видимости. Стена имела площадь всего шесть квадратных футов и, как и большинство творений магических сил, была временной, но зато крепкой, как сталь, в первые несколько мгновений.

Бинк мог обогнуть преграду и догнать подростков, но он был уверен, что невидимая стена будет появляться перед ним вновь и вновь, и он больше пострадает сам, чем коварные мальчишки, когда он доберется до них. Словом, результаты не стоили усилий. Будь у него магическая способность создать, подобно Нумбо, горячее сиденье, он заставил бы шутников пожалеть о проделках, несмотря на стену. Но у него не было таланта, и Нумбо с Чилком знали об этом. Все об этом знали. В чем и заключалась самая большая проблема Бинка. Он был легкой добычей для всех проказников, так как не мог нанести ответный удар с помощью магии, а пользоваться в таких случаях физической силой считалось полнейшей глупостью. Тем не менее сейчас он готов был совершить ее.

— Уйдем отсюда, Бинк, — сказала Сабрина. В ее голосе слышалось недовольство непрошенными свидетелями, но, как подозревал Бинк, частично относящееся и к нему. В нем поднималась бессильная злоба. Он не раз ощущал ее и прежде, но так и не привык к ней. Он не мог сделать предложение Сабрине из-за отсутствия таланта и не мог оставаться здесь по той же самой причине. Ни здесь, у Обзорной Скалы, ни вообще в Ксанфе. Потому что он не соответствовал общепринятым меркам.

Они пошли назад по тропинке. Шутники, видя, что их добыча не обращает на них больше внимания, отправились на поиски других проказ.

Пейзаж теперь не казался Бинку таким красивым. Может, ему будет лучше в другом месте? Может, лучше уйти прямо сейчас, не дожидаясь официального изгнания? Если Сабрина действительно любит его, она пойдет вместе с ним даже за пределы Ксанфа, в Мандению.

Нет, лучше не просить об этом. Сабрина любит его, но она любит и Ксанф. У нее такие сладкие формы, такие прельстительные губы, что найти другого мужчину для нее гораздо легче, чем приспособиться к жизни чуждого мира, где нет никакой магии. И ему тоже найти другую девушку намного легче, чем… И если подходить объективно, ему, наверное, лучше уйти одному.

Но почему его сердце не согласно?

Бинк и Сабрина прошли мимо коричневого камня, где совсем недавно сидел хамелеон, и молодой человек невольно содрогнулся.

— Почему ты не спросишь Джустина? — спросила Сабрина, когда они подошли к деревне. Сумерки здесь сгущались быстрее, чем наверху, у Обзорной Скалы. В деревне уже зажигали лампы.

Бинк поглядел на необычное дерево, на которое показала девушка.

В Ксанфе росли самые разнообразные деревья, многие из которых были жизненно необходимы для его обитателей. Например, из пивного дерева получали пиво, из масличного — топливо, а обувь давало зрелое туфельное дерево, росшее к востоку от деревни. Но Джустин был совершенно особым: он вырос не из семечка. Листья его имели форму ладони, а ствол был цвета загорелой человеческой кожи. Это никого не удивляло, так как дерево было когда-то человеком.

Его история — частичка динамичного фольклора Ксанфа — промелькнула в памяти Бинка…

…Лет двадцать назад здесь жил один из величайших Злых Волшебников, молодой человек по имени Трент. Он обладал страшной властью — умел мгновенно превращать одно живое существо в другое. Все признали поразительную силу его магии и даровали ему звание Волшебника. Но Трент этим не удовлетворился: он возжаждал захватить трон Ксанфа. При своих магических способностях Трент мог действовать очень просто и эффективно: тех, кто противостоял ему, он превращал в какое-нибудь существо, не способное больше оказывать ему сопротивление. Представлявших наибольшую угрозу, он трансформировал в рыбу, выброшенную на сухую землю, и оставлял ее там трепыхаться, пока не умрет. Просто неудобных он делал животными и растениями. Вот и ходили теперь по Ксанфу несколько драконов, двухголовых волков и земноосьминогов, сохранивших память о своем происхождении и человеческий разум. Теперь Трента не было, но плоды его гнусных деяний остались, ибо другого трансформатора не существовало, а значит никто не мог вернуть несчастным их прежний вид. Способность создавать голограммы, горячие сиденья, невидимые стены и подобные мелочи классифицировалась — и, по всей видимости, правильно — как талант, но умение трансформировать относилось к явлениям высшего порядка. Только раз в поколение рождался человек, наделенный подобной властью, и редко необычные способности проявлялись дважды в одной и той же форме.