Волкодав - Мария Семенова

– Не оглядывайся, госпожа, – велел Волкодав.

…Этот сумасшедший бег под стрелами через ночной лес кнесинке Елень суждено было запомнить до конца ее дней. Сколько раз, пытаясь хоть мысленно подражать матери, она воображала себя воительницей в пернатом шлеме и блестящей броне, искусной, непреклонной в сражении и, конечно, бесстрашной!.. Хорошо быть бесстрашной, когда никто не пугает. Ей приснился сон, в котором она не бросила Волкодава, и она возмечтала, что и в действительности будет так же храбра. Добро же! Она и врага-то еще воочию увидать не успела, только услышала, как поют возле уха быстрые стрелы, выпущенные по ее душу. И все, и ухнуло в пятки сердчишко, и беспомощно обмякли коленки. Кнесинка спотыкалась чуть не на каждом шагу, без конца оступалась, валилась в какие-то колдобины, через которые Волкодав летел точно по гладкой дорожке. Она почти ничего не видела перед собой, наполовину из-за темноты, наполовину от страха. Но всякий раз, когда она уже неслась в землю лицом, железная рука телохранителя вздергивала ее на ноги, не позволяя упасть.

Только много позже, перебирая в уме события памятной ночи, кнесинка поняла, почему в некоторый момент испуганные голоса служанок, раздававшиеся справа, начали как будто отдаляться. Волкодав намеренно тащил ее наверх иным путем, не тем, которым бежали все остальные.

Что-то тяжело, с налета, ударило ее в правую лопатку. Кнесинка ахнула от неожиданности и боли, в очередной раз посунулась кувырком наземь, в очередной раз устояла и продолжала бежать.

Старая нянька горько, благодарно и бессильно плакала, обхватив Лихослава за крепкую шею. Что было бы с ней, а главное, с ее девочкой, не случись рядом этих троих парней? Которых она, бывало, веником гнала с мытого крылечка хором?..

Кнесинка Елень задыхалась от непривычного бега. Она едва различала стволы сосен, подсвеченные отблеском далеких костров. И за каждым деревом мерещилась когтистая тень, мчавшаяся вдогонку. Кнесинка явственно видела красные, кроваво светившиеся глаза, но умирать от ужаса было попросту некогда. Растрепавшиеся волосы лезли в глаза: хлестнувшая ветвь смахнула с головы и шелковую сетку, и серебряный венчик. Кольчуга с каждым шагом делалась тяжелей, по лицу текли слезы и пот. Все время приходилось карабкаться вверх. Кнесинка не знала, куда они бегут и долго ли еще осталось, и это было хуже всего. Она почти висела на руке телохранителя, поспевая за ним изо всех сил, но сил было немного. Даже страх, поначалу придававший ногам резвости, постепенно сменился тупым изнеможением. Кнесинка понятия не имела, как это, когда убивают, и поэтому думала: лучше бы уж убили. Сейчас упаду, билось в сознании. Сейчас упаду и… и все. И пускай делают со мной, что хотят. Однако раз за разом у нее хватало моченьки еще на один шаг. И еще. И еще…

Потом деревья впереди расступились, а звездное небо заслонили какие-то неровные тупые зубцы. Волкодав остановился, кнесинка с разгону налетела на него и ухватилась свободной рукой, чтобы не упасть. Ее трясло от напряжения и испуга, она только тут поняла, что безумный бег занял примерно столько времени, сколько надо, чтобы спокойно выпить кружку воды. Двое младших телохранителей тяжело дышали у нее за спиной. Было похоже, что на бегу они еще и пытались прикрывать ее своими телами. Один из братьев нес на руках няньку. Кнесинке вдруг стало стыдно, что она до сих пор не выучилась различать близнецов.

– Мал-Гона! Аптахар!.. – хрипло выкрикнул Волкодав. – Свои!..

Его голос узнали. За глыбами произошло движение, венн шагнул вперед, и Елень Глуздовне пришлось лезть за ним в какую-то узкую шершавую щель. Волкодав сразу провел ее к западной стене святилища, где были заботливо сложены сосновые ветки и, укрытая от постороннего глаза, жарко тлела куча углей. Кнесинку вдруг взял новый ужас при мысли, что будет, если он выпустит ее руку. Она огляделась и увидела, что в каменном кольце было полно народу. Сольвенны, вельхи, сегваны деловито и без лишнего шума готовились к бою: закладывали последние из еще не перекрытых проходов, проверяли стрелы в колчанах, осматривали мечи и копья. Кнесинка заметила даже нескольких молодых Лучезаровичей, но в основном здесь были стражники, простая галирадская рать. Далеко не каждого среди них она знала по имени. Ей захотелось крепко зажмуриться и проснуться дома, в спокойствии и тишине.

– Во имя волосатых ляжек Туннворна! Это откуда ты выскочил? – недовольно спросил Волкодава подошедший Аптахар. – Я тебя с другой стороны ждал. Хегг сожри твои кишки, венн, застрелить же могли!

– Откуда выскочил, оттуда и ладно, – буркнул Волкодав. – Госпожа цела, и добро.

Кнесинка села на густой лапник, на подстеленную войлочную попону, сделала над собой усилие и сама разжала пальцы, выпуская руку телохранителя. Не годится дочери вождя показывать людям свой страх. Кто-то сейчас же набросил ей на плечи теплый, нагретый человеческим телом меховой плащ. Подошел Лихослав и усадил рядом с ней няньку. Старуха заставила взмыленного парня нагнуться и крепко поцеловала в мокрый лоб:

– Сыночек…

С разных сторон уже сбегались служанки, решившиеся при виде государыни оставить своих спасителей:

– Госпожа!..

Все были здесь, в том числе и лекарь Иллад с неразлучной коробкой. Как на первый взгляд ни удивительно, трусоватого маленького халисунца менее других придавил отнимающий волю страх. Наверное, подумала кнесинка, это потому, что у него, в отличие от меня, в руках есть дело, и в битве от него будет толк.

Среди служанок недоставало только смешливой красавицы Вареи, так похожей на государыню. Не было видно и веснушчатого парня, которому ее поручили.

Волкодав сказал что-то братьям Лихим, те ушли и вернулись с несколькими щитами. Один протянули кнесинке, другие раздали девушкам.

– Зачем?.. – спросила Елень Глуздовна. Случись драться, она им и пользоваться-то не умела. Волкодав ответил:

– Наверняка будут стрелять верхом, госпожа, через стену. Прикроешься.

Как будто услышав эти слова, со звездного неба почти отвесно упала тяжелая стрела и воткнулась прямо в кучу углей. Волкодав мгновенно схватил круглый щит и держал его над головой кнесинки, пока она неловко продевала руку в ремни. Щит был деревянный, обтянутый вощеной кожей и окованный по краю железом. Он показался кнесинке очень тяжелым, хотя на самом деле это было не так. Служанки, всхлипывая, скорчились на земле, прижимаясь к ней и к близнецам.

Волкодав опустился на корточки рядом с кнесинкой, протянул руку и выдернул из ее свиты стрелу, запутавшуюся в толстом сукне за правым плечом. Потом посмотрел на девушку и вдруг проговорил очень тихо и совершенно спокойно: