Стрельцов. Человек без локтей - Александр Нилин

В интересах сборной ее игроков на все время подготовки к чемпионату мира забрали из клубов. Но говорить, что это очень уж сильно сказалось на внутреннем первенстве и этим объяснять неудачу московских клубов, пустивших в тройку призеров и ростовчан, и бакинцев, — смешно. Чемпион страны — киевское «Динамо» — провел свой лучший при Маслове сезон, одержав наиболее громкие победы силами тех, кого считали бы резервистами, если бы не забрали в сборную признаваемых до лета шестьдесят шестого года лучшими — Хмельницкого, Серебрянникова. Сабо… И били соперников молодые киевляне, применяя систему четыре — четыре — два, вошедшую во всем мире в моду только после лондонского чемпионата: так играли чемпионы-англичане. «Дед» опять вставил «фитиль» тренерам сборной как стратег, тактик, селекционер…

Я не стану придираться к Морозову, настаивая на том, что он разрушил счастливо создаваемое Бесковым за два года или даже за один, если считать месяцы работы, сезон. Нельзя винить Николая Петровича за то, что одарен от Бога был он намного меньше, чем Константин Иванович. Винить можно только футбольное и прочее начальство, не понимающее закона: команда, переставшая прибавлять в игре, не сохранит игры и на достигнутом уровне. Отступление неизбежно. А под завоеванным Морозовым высоким — для нас — местом в турнире можно без зазрения совести поставить и авторскую подпись Бескова. Всем хорошим та сборная обязана ему. При том я вовсе не хочу сказать, что влияние Морозова сказалось отрицательно. Он работал добросовестно, грамотно. Но, наверное, тренер с опытом участия в больших турнирах распорядился бы наследием Бескова поудачнее. Если в семидесятом году все равно вернули Качалина, то почему было, раз уж из-за политики расстались с Константином Ивановичем, не вернуть Гавриила Дмитриевича обратно, пока держал он в уме уроки чилийского чемпионата? У Качалина не отнимешь приверженности к атаке, что у нас — при трагическом восприятии поражений в самых малозначащих играх — все-таки очень большое достоинство…

Морозов ввел в состав сборной Сабо и ленинградца Данилова, отказался от Шустикова, не приглашал больше Мудрика, учел болезнь Понедельника.

«Торпедо» в сборной представляли Воронин и Кавазашвили, стоявший в ее воротах до начала чемпионата чаще, чем Яшин, не говоря уж о Банникове.

Обычно ведущий игрок национальной сборной, потеряв в ней свое постоянное место, играет на порядок ниже. Не видит больше в своей спортивной жизни мотиваций, которые бы снова вынудили переносить колоссальные нагрузки на физику и психику. Игра вчерашнего фаворита сразу же приобретает излишне академический характер. Правда, не каждый выглядит женихом, которому отказано. Но отсутствие аппетита к игре передается партнерам… Я подчеркиваю, что на мастеров, привлекавшихся в сборную эпизодически, такой закон не распространялся — под ним ходят только те, кто в ней годами премьерствовал.

И можно было засомневаться: а к лучшему ли для «Торпедо», что ненужный Морозову Валентин Иванов сосредоточен теперь будет на играх за свою команду в том настроении, в каком он находился, не получая больше вызова в сборную?

Но я, кажется, говорил уже, что Кузьма очень любил игру в стиле, который исповедовал его клуб, но который для сборной был либо ненужным, либо недоступным. Несмотря на внутреннюю уязвленность, он начал сезон, как бы отсекая возможные разговоры о том, что Иванов, дескать, теперь доигрывает.

О рядовом в общем матче в Куйбышеве писали в «Правде», отмечая Валентина Иванова особо. Он забил два гола — и оба с подач Стрельцова. Марьенко говорил потом в Мячкове, что Валя с Эдиком «вспомнили молодость». Я слегка был шокирован тогда словами тренера. Мне казалось, что для соединившихся Иванова со Стрельцовым ничего не позади. Тренер, однако, имел иную точку зрения. Во всяком случае, на Иванова…

Следующая игра после куйбышевской была в Москве против донецкого «Шахтера». Посмотреть матч на стадион «Динамо» приехали и футболисты сборной СССР. Они держались вместе — гордой, но демократически улыбающейся знакомым группой. Нарядный, коричнево-замшевый Валерий Воронин сел, однако, поближе к запасным игрокам и тренерам своей команды, над тоннелем, откуда выходят на поле футболисты.

Торпедовцы возвращались после разминки, впереди шел задумчивый Иванов. «Кузьма!», — окликнул его Воронин. Тот весело вскинулся, запрокидывая голову.

Воронин привстал и условным, видимо, жестом — приподнятым на уровень плеча кулаком — поприветствовал капитана, желая победы. Иванов подмигнул ему, будто находились они не на стадионе, а в комнате, и озорно, вспомнив, наверное, досуги в Мячкове, изобразил биллиардиста, загоняющего шар точно в лузу.

Но «Торпедо» проиграло «Шахтеру». Валя на последних минутах попытался обвести уже лежащего вратаря и упустил момент, когда счет можно было сравнять.

В этом сезоне Валентин Иванов мячей больше не забивал. С теми двумя голами из Куйбышева так и остался. Через несколько дней после матча на «Динамо» мы приехали в Мячково — и Кузьма самым беспечным тоном с обманчивым для мало знающих его людей простодушием спросил вдруг, выслушав разные столичные новости: «А в футболе что происходит?» Мы стали пересказывать слухи, действительно ходившие по Москве, о возможном просмотре в каком-то из матчей Иванова со Стрельцовым с намерением привлечь их вместе в сборную. Иванов отмахнулся: «Нет, с этим я завязал…» Скорее всего, он и на самом деле не верил в свой возврат в сборную. Но в то, что за клуб сыграет на первенство страны не одиннадцать матчей, как он сыграл, а побольше, сомневался вряд ли.

Конечно, отсутствие Иванова в торпедовском составе можно было бы объяснить продолжительностью залечивания старых травм. Но, на мой взгляд, Марьенко и не особенно хотел, чтобы Кузьма играл чаще.

Виктор Семенович Марьенко понимал, что лучше, чем в прошлом году, команде теперь долго не выступить. И самый сейчас ему момент не быть в вынужденной зависимости от знаменитых игроков, а побыть напоследок командиром. А может быть, и не напоследок… Вдруг соберется всецело подчиненный ему народ помоложе и со способностями — и он их снова поведет за собой к высокому месту. Три же лидера-знаменитости, когда шансов удержаться наверху таблицы нет, — непозволительная роскошь для тренера-чемпиона, но без громкого имени. С независимостью Валерия Воронина не грех и примириться — сейчас он уезжает в Лондон, потом все равно будет отходить от чемпионата, а до будущего года надо еще дожить. Стрельцов — человек простой, как считал тренер. Никогда ни во что вмешиваться не станет. С Ворониным они сейчас разные, как Запад и Восток, — интересы их внефутбольные вряд ли пересекутся. Со Стрельцовым Марьенко никаких осложнений не предвидел (в чем ошибался: после завершения сезона они законфликтовали, и Эдик даже считал, что надо от Марьенко уходить в другую команду, а то жизни ему не будет, но тут Марьенко и заменили на Морозова). А с Батановым, которого не считал незаменимым, решил расстаться. Вполне без него Марьенко обходился, раз есть Бреднев, есть Михайлов, идут переговоры с неаттестованным в ЦСКА офицером Валей Денисовым…