Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем - Амеде Ашар

И, вскочив в седло, г-н де ла Герш повернул назад.

28.

Смерть приходит быстро

Отступали медленно. Арман-Луи возглавил отряд драгун, преданных ему. Здесь же был Сан-Паер и Коллонж.

Вскоре они повстречали Рено, сопровождаемого Каркефу. Рядом с ними скакал высокий офицер, одетый в форму хорватской кавалерии.

Решили ненадолго сделать остановку.

- Этот человек пообещал нам привести в логово Паппенхейма, - сообщил маркиз. - Если он выполнит свое обещание, он получит сотню пистолей, если же вздумает обмануть нас - пуля моего пистолета снесет ему голову!

- Тебе - великого маршала империи, мне - капитана Якобуса! - отвечал г-н де ла Герш.

Два армейских друга обменялись крепким рукопожатием, на их лицах читались решимость и мужество.

Коллонж прервал их беседу:

- У меня свежая лошадь, я позаимствовал её у офицера армии Валленштейна, заплатив за неё ударом шпаги. Я присоединись к господину де Шофонтену, Сан-Паер останется с господином де ла Герш... Таким образом каждый из нас будет иметь свою часть в общем деле.

Драгуны разделились на два отряда, те из них, которые были лучше вооружены, собрались вокруг Коллонжа.

- Прощай, Болтунья, - обратился Каркефу к Магнусу, - Дрожалка пока меня спасала от смерти, но нужно отплатить ещё кое-кому... Если в дороге мы погибнем - помяните нас добрым словом.

Вскоре отряд под командование Рено скрылся вдали.

Когда г-н де ла Герш со своими драгунами появился на поле сражения, день близился к концу. В сумерках едва можно было различить раненых, медленно продвигающихся к полевому госпиталю.

Около десятка тысяч мертвых покрывали равнину. Здесь царила страшная тишина, лишь ветер шевелил траву.

В опустившихся сумерках Арман-Луи, Сан-Паер и Магнус искали тело короля.

Блуждая среди тел имперцев и шведов, они вдруг увидели привидение в черных одеждах.

- Быть может это капитан Якобус, - прошептал Магнус. К нему подошел Арман-Луи и они вместе начали всматриваться в темноту. Привидение оказалось женщиной. Она приподняла вуаль и г-н де ле Герш узнал.

- Маргарита!

- Да, это я. Я в глубоком трауре и не успокоюсь никогда. Король уехал и я бросилась за ним, в Лейпциг, в Леш, затем в Нюрнберг. Этим утром он был в Лютцене, я была там тоже. Он сражался, я молилась. Бог пожелал, чтобы Германия узнала героя, который спас её от рабства. Но коль душа его уже на небесах, необходимо перевезти его останки в Щвецию.

- Вот уже час, как я ищу убитого Густава-Адольфа. Увы, кто знает, где он?

- Идите за мной! Если вы не найдете его, я это сделаю!

И Маргарита пошла вперед твердым шагом мимо мертвых тел, наваленных друг на друга. Ее лицо было цвета мрамора.

- Господи, ещё недавно она была так весела и красива, - подумал про себя Арман-Луи.

Дочь Авраама Каблио приблизилась к груде тел, лежащих в позах, в которых их застала смерть. Земля была вся пропитана кровью, везде были разбросаны остатки оружия.

Мушкетеры и кирасиры лежали вперемешку, израненные, изувеченные, развороченные, с разрубленными головами, с лицами, выражающими ярость.

Маргарита искала среди этого нагромождения тел одно единственное, и не находила.

Внезапно она упала на колени и взяла в руки холодную голову, с печатью смерти на лице.

- Это он! - выдохнула она.

И столько чувств и боли было в этих словах, что Магнус обернулся и не сдержал слез. Маргарита стояла на коленях, откинув вуаль, с глазами, полными слез и с пылающим лицом.

- Наверняка тот, кто убил короля - жив! - взволнованно вскричала она. - О Боже! Где твоя справедливость!

Г-н де ла Герш сжал её руку:

- Да, мадам, этот человек жив! Но я клянусь душой того, кто меня уже не слышит, что я отомщу за Густава-Адольфа!

Магнус, утирая рукой слезы, взял слово:

- За дело, господа! Сейчас, когда мы знаем, где находится тело короля, оставим его пока здесь. Вы, мадам, помолитесь пока за упокой его души. Вы женщина, даже если вас кто-нибудь увидит здесь, не возникнет никаких подозрений. Сколько вдов и матерей плачут сегодня! Вы, Сан-Паер, будете в засаде вот здесь, за этой стеной. Это позволит вам видеть все, оставаясь незамеченным.

- Что ты намерен делать? - спросил Арман-Луи.

- Представьте, что мы на охоте, и должны соорудить ловушку, куда попадет тигр.

- А! Я понял! Но разве он сам придет?

- Не придет ли он? Нет ни одного уголка в Германии, куда бы не достал кончик моей Болтуньи. Я вас уверяю, тигр чует запах крови; он наверняка решит проверить, мертва ли его жертва.

- Хорошо, Магнус, я согласен! Я буду поджидать тебя здесь, спрятавшись в маленькой роще. Двадцать драгун образуют на равнине заслон, чтобы никто не смог прокрасться незамеченным и сбежать, не попав к ним в руки.

- Ни слова больше, ни движения; везде обломки стен, стволы поваленных деревьев, разрушенные дома, останки погибших... вы должны притаиться и ожидать сигнала. Как только вы увидите, что я поднялся со шпагой наизготове и с криком "Густав-Адольф", будьте готовы к сражению.

- И я убью его! - вскричал г-н де ла Герш.

Драгуны молча удалились. Маргарита присела на пригорок. Воцарилась тишина.

Магнус, порыскав среди мертвых, нашел головной убор имперца и одел его. Из крови и пыли он сделал себе маску. Став неузнаваемым, старый партизан добрался до края поля, где происходило сражение. Здесь иногда слышались стоны, это говорило о том, что в ком-то ещё теплилась жизнь.

Но покинем ненадолго Армана-Луи и Магнуса и присоединимся к г-ну де Шофонтену, который вместе с Коллонжем продолжали преследовать великого маршала империи. Им нужен был этот человек, живой или мертвый. Хорват вместе с ними направлялся в Лейпциг.

Повсюду им встречались отряды, разгромленные шведами. Одни из них бросали оружие при виде шведских солдат и пускались в бегство, другие, испугавшись, бросались на колени и молили о пощаде; большинство же, примкнув к победителям, окружали эскорт маркиза с криками:

- Да здравствует Густав-Адольф!

Маленький домик, полуразрушенные окна которого светились в ночи, показался вдалеке. Хорват протянул руку:

- Это здесь! - произнес он.

Драгуны подъехали поближе. В окнах мелькнули тени. Группа раненых кирасир охраняла дом со шпагами в руках. При виде Рено они загородили дверь.

- Опустите оружие! - громко сказал Рено. - Вас десять, а нас тридцать!

Слабый голос раздался в глубине дома, г-н де Шофонтен узнал голос Паппенхейма.

- Пусть они войдут и увидят, как умирает маршал Германской империи!

Кирасиры молча расступились, и Шофонтен, сопровождаемый Коллонжем и Каркефу, вошел в дом.

Паппенхейм, без кирасы, с непокрытой головой, с печатью смерти на лице, лежал на обыкновенной кровати. Капли крови сочились через повязки, наложенные на раны, и падали на землю. Шпага маршала, разломанная на две части, лежала рядом с ним.

При виде маркиза, Паппенхейм приподнялся на подушке и приветствовал его.

- Как далеко Гранд-Фортель от Лейпцига! За это время мы часто встречались а различных обстоятельствах... Добро пожаловать в мое последнее пристанище.

Г-н де Шофонтен и Каркефу подошли ближе. Тем временем, маршал продолжал:

- Если вы наконец нашли то, что искали - подождите несколько минут, смерть вот-вот будет здесь.

Тень ужаса и отчаяния пробежала по его лицу.

- Вы встречали меня на десятках полей, - продолжал Паппенхейм через силу, - перед лицом смерти забудем нашу смертельную вражду. Ваше присутствие здесь мне подсказывает, что битва проиграна. Ответьте мне, как солдат солдату: что осталось от армии имперцев?

- Несколько разрозненных отрядов.

- А наш главнокомандующий, герцог Фринланд?

- Он обратился в бегство.

- Если он жив, ещё не все потеряно.

Не упуская из виду свою шпагу, Паппенхейм спросил:

- А Густав-Адольф?

Г-н де Шофонтен, не ответив, опустил голову.

- А Густав-Адольф? - повторил раненый с новой силой.

- Он умер! - наконец произнес Рено.

- Умер! - вскричал великий маршал. - Король Швеции умер!

И, приподнявшись, с трясущимися руками, с искаженным лицом, он продолжал:

- Слава Богу, что он в предсмертный час принес мне весть, что лютый враг моей религии и моей страны ушел из жизни. Для того, чтобы это свершилось, нужно было разбить пятьдесят полков. Я умираю довольным... Король Швеции умер, Австрия торжествует!

Громкий стук в дверь прервал его речь; вошел кирасир в сопровождении курьера. Тот преклонил колено перед кроватью Паппенхейма.

- Я прибыл из Мадрида! - торжественно провозгласил он. - Король приказал передать эту шкатулку в руки великого маршала.

Паппенхейм взял шкатулку и открыл её. Знаки отличия семейного ордена Золотого Руна засверкали в его дрожащих пальцах. Необычное чувство охватило маршала.

- Наконец-то! - прошептал он и вздохнул.

- Прощай слава! Прощай земля! - продолжил Паппенхейм и мертвенная бледность покрыла его лоб; кровавый крест появился между бровями; повернувшись к г-ну де Шофонтену, маршал произнес: