На морских дорогах - Константин Бадигин

По ошибке я сошел с поезда на одну остановку раньше, чем это требовалось. В результате я не нашел, разумеется, машины, которая должна была прийти за мной из нашего консульства.

Американец, владелец консервного завода, пытавшийся во время пути вызвать меня на спор, вступит ли Советский Союз в войну против Японии, оказался моим случайным спутником – он тоже сошел с поезда на этой станции. Увидев мои бесплодные поиски, он предложил свои услуги – за ним приехала на автомобиле жена. Не успела автомашина тронуться с места, как он с ехидной улыбкой спросил:

– А все-таки скажите, будет ли Россия воевать с Японией?

– Такая возможность не исключена, – уклончиво ответил я.

– Советский Союз только что вступил в войну с Японией, – торжественно объявил американец и поздравил меня.

Через пятнадцать минут, подъезжая к знаменитому мосту Окленд-Бридж, мы были оглушены криками газетчиков, сообщавших о вступлении Советского Союза в войну против Японии.

Война с Японией. Это известие заставило задуматься о предстоящем рейсе. Куда мы теперь пойдем? Как повезем паровозы?

Вскоре опять потрясающее известие. Американцы 8 августа сбросили атомную бомбу на город Нагасаки. Еще 300 тысяч жертв. Трудно найти объяснение такой жестокости.

На следующий день по окончании всех дел в консульстве я выехал в Портленд. В поезде было оживленно. Разговоры вертелись вокруг атомных бомбардировщиков и вступления в войну Советского Союза:

– Русские им всыпят в Маньчжурии.

– Там у японцев огромная Квантунская армия.

Хорошо помню день 11 августа. Поздно вечером американское радио передало: «Агентство Юнайтед Пресс только что сообщило из Берна в Швейцарии, что японское правительство обратилось с предложением о безоговорочной капитуляции».

В это время я был у вновь назначенного председателя закупочной комиссии на западном берегу США контр-адмирала Рамишвили. После беседы он предложил отвезти меня на судно.

Город трудно узнать. Несмотря на позднее время, улицы были, полны пароду. Люди шли сплошным непрерывным потоком, занимая всю проезжую часть. Машины двигались с трудом. Нас окружили кольцом юноши и девушки. Увидев, что в машине сидят моряки, кто-то бросил в открытое окно цветы. Двое взобрались на кузов и отплясывали какой-то танец. Контр-адмирал не на шутку испугался, что машина развалится. Около часа мы не могли проехать центр города. Со всех сторон слышались радостные возгласы, пение, музыка.

– Они празднуют конец войны, а нам предстоит еще немало боев, – сказал мне адмирал, когда мы вырвались из бушующей толпы. И добавил: – Рейс у вас очень ответственный. Никаких конвоев не предвидится, рассчитывайте только на свои силы.

На судне заканчивались погрузочные работы. Трюмы были загружены и закрыты. Кран при свете прожекторов ставил паровозы и тендеры на палубу.

На следующий день американцы принесли нам весть, что мы пойдем не во Владивосток, а через Панамский канал в Европу, ибо плавание по дальневосточным морям для советских судов очень и очень опасно. Но все это были слухи. Мы пойдем во Владивосток обычным курсом.

Отход назначили на 15 августа. Все формальности закончены. Тепло прощаемся со знакомыми американцами. Они провожают нас с печальными лицами. Несмотря на то что в Америке отпразднована победа над Японией, американцы знают, что идут жестокие бои в Маньчжурии, на Южном Сахалине и на севере Курильской гряды. Первый Курильский пролив в огне.

14 августа я получил от конвойной службы секретные документы. В них предписывалось идти в Петропавловск.

В общем, я получил кипу секретных документов, и с ними предстояло разобраться еще до выхода в рейс. На всех бумагах стояла строгая надпись: «Эти документы секретны, и они никогда, ни в коем случае не должны попасть в руки неприятеля. Все инструкции и опознавательные знаки должны быть немедленно сожжены при пересечении 165-го меридиана восточной долготы».

Наконец мы распрощались с морским лоцманом, он сошел с борта у плавмаяка «Колумбия». Прощаясь со мной, пробурчал:

– Советую не снимать спасательного жилета ни днем ни ночью.

Погода была ветреная, и лоцманская шлюпка долго ныряла в волнах. В океане волны становились с каждым днем все круче. Однако всех радовала штормовая погода. В такую погоду атака подводной лодки немыслима. А наш теплоход, как утка, переваливался на волне, чувствуя себя превосходно.

Мы шли тайком, без всяких огней. Флаги на бортах были закрашены. Наша веселая «елочка» – нейтральные огни: зеленый, красный, зеленый – впервые не зажигалась. Вахту несли в десять пар глаз.

Через несколько дней миновали пролив Унимак. Ответили на запрос сторожевого корабля опознавательным знаком и направили свой путь к порту Датч-Харбор. Шли строго по секретной инструкции. Лоцман вечером 23 августа ввел нас в Датч-Харбор и поставил у причала. Не зная, как пойдут дела дальше, я решил пополнить запасы горючего. Теплоход поставили к пирсу, предназначенному для приема жидкого топлива.

От командира базы за мной приехал на джипе конвойный офицер и повез меня в селение Уналашка, самый большой населенный пункт Алеутских островов. Русские промышленники основали его еще в шестидесятые годы XVIII столетия. Поселок расположен в глубине бухты Иллюлюк и состоит из одной широкой улицы, протянувшейся вдоль берега. На окраине поселка стоят две старинные русские пушки на деревянных лафетах. В селении обширный склад продовольствия и промышленных товаров, маленькая лавка, где торговали кока-колой, и несколько сараев. В одном из них располагался кинотеатр. На улице видна древняя православная церковь. Алеуты, с которыми я встречался в селении, говорили по-русски, правда плохо.

Возвратившись к пирсу, я увидел свой теплоход и обомлел. Он был загружен выше всякой меры. Наш заботливый Виктор Иванович постарался взять как можно больше топлива. Конечно, он получил «фитиль», но не сливать же топливо обратно. Во время стоянки мы сменили глубинные бомбы, пополнили боезапасы и поставили сетку на трубу для гашения вылетающих искр.

К вечеру пришел приказ следовать в Петропавловск со строгим предупреждением: заходить в порт только в светлое время суток. Нас должен встретить лоцман и провести через минные поля. Как сказал конвойный офицер, бои на острове Шумшу продолжались.

Поздно вечером 24 августа мы снялись в Петропавловск. Надо сказать, что переход был действительно ответственный. Нас могли на пути встретить не только подлодки, но и надводные корабли японцев.

Посоветовавшись с помполитом и старшим помощником, мы решили в первую же ночь сыграть тревогу в условиях, близких к возможным событиям. Днем старпом предупредил всех 'о необходимости спать одетыми и обувь ставить так, чтобы можно было быстро обуться, обязательно класть рядом с собой электрический фонарик. В 2 часа ночи загремели колокола громкого боя. Предварительно были перекрыты некоторые двери, и в момент объявления тревоги выключен свет. Результат был таков: некоторые члены экипажа смогли выйти к своим постам только через 5—6 минут. Конечно, большинство вышли вовремя, но те, кто не успел выйти, получили хороший урок. С этой ночи с фонариками никто не расставался. Всё шлюпки были выведены за борт, как и обычно во время военных плаваний, и снабжены всем необходимым…