Том 4. Рассказы - Альфред Бестер

— Потому что именно там стоит старое здание Тиффани! — в отчаянии воскликнул я. — А вы работаете за углом.

— Вы меня пугаете, — прошептала она. — Я… Пожалуй, мне лучше повесить трубку.

— Почему?! Что на этот раз?

— Старое здание Тиффани — на углу Пятой и Пятьдесят седьмой.

— Да нет же! Там новое!

— Нет, старое. Они переехали в 1945-м.

— Переехали?!

— Да. Там была такая ужасная радиация…

— Какая радиация? О чем вы говорите?!

— От бомбы.

Меня пронизала дрожь — и не от холода или сырости.

— Пэтси, — медленно проговорил я, — это слишком серьезно. Кажется, пересеклись не только телефонные линии… В каком вы районе?

— Америка-5.

Я взглянул в справочник, лежащий у телефона. Академия-2, Адрикатин-4, Атуотер-9… Никакой Америки-5 не было.

— Здесь в Манхэттене?

— Ну конечно, где же еще?

— В Бронксе, — ответил я, — или, например, в Бруклине.

— Не буду же я жить на территории оккупационных лагерей!

Я глубоко вздохнул.

— Пэтси, милая, как ваша фамилия? Нам лучше быть откровенными, потому что мы попали, по-моему, в нечто фантастическое. Меня зовут Говард Кемпбелл.

Я почувствовал, как она вздрогнула.

— Как ваша фамилия, Пэтси?

— Шимабара.

— Вы японка?

— Да. А вы янки?

— Да. Пэтси, вы родились здесь?

— Нет. Меня привезли родители с оккупационными войсками.

— Понимаю. Мы проиграли войну — там, у вас.

— Конечно. Это же история. Но, Говард, я здесь. Здесь, в Нью-Йорке. Это…

— Но у вас светит солнце, и вы сбросили атомную бомбу и стерли нас с лица Земли и захватили Америку. — Я начал истерически смеяться. — У нас разные истории, Пэтси. Мы живем в параллельных мирах.

— Говард, я вас не понимаю.

— Неужели вы не видите? Каждый раз, когда мир подходит к развилке, история идет по обоим путям. Где-то есть мир, где Колумб не открыл Америку… Существуют тысячи параллельных миров — рядом, один за другим, похожие друг на друга во всем, кроме одной частности, двух, трех… Вы не из моего мира, Пэтси. Я пытаюсь назначить свидание девушке, которая не существует — для меня.

— Но Говард...

— Мы аналогичны, но не похожи, здесь и там — телефонные номера, погода, война… У нас обоих есть Рокфеллер Плаза, и мы оба стояли там вчера в час, но так далеко друг от друга, Пэтси, милая, так невозможно далеко…

В этот миг в линию включился оператор:

— Ваше время истекает, сэр. Будьте любезны опустить пять центов.

Я полез в карман.

— Пэтси, вы слушаете?

— Да, Говард.

— Я звоню из автомата, а у меня нет мелочи. Попросите оператора записать в кредит на ваш телефон. Во что бы то ни стало надо держать линию. Мы можем больше не дозвониться друг другу.

— Почему?

— И у вас, и у нас ведут ремонт линии. Скоро они все наладят, и мы будем отрезаны навсегда. Пэтси, милая, попросите записать в кредит!

— Простите, сэр, — вмешался оператор, — мы не имеем права. Вы можете перезвонить.

— Пэтси, продолжайте мне звонить, хорошо? Звоните Жанет. Я возвращаюсь в контору и буду ждать там.

— Разъединяю.

— Пэтси, милая, как вы выглядите? Я…

Раздались короткие гудки.

Я вернулся к себе и пождал до одиннадцати вечера. Звонка не было.

Две недели я запрещал секретарше брать трубку и отвечал сам. Но всякий раз это оказывалась не она. Она не могла больше ко мне пробиться. Где-то — там или здесь — неисправность устранили.

Я не могу забыть Пэтси. Я не могу выкинуть из памяти ее голос.

Я никому не могу рассказать о ней.

Я бы не рассказал сейчас вам эту историю, если бы не отдал свое сердце чудесной девушке с точеной фигурой, которую увидел, когда сидел, слушая музыку, в Рокфеллер Плаза.

Рукопись, найденная в бутылке из-под шампанского

MS. FOUND IN A CHAMPAGNE BOTTLE, 1968.

© Перевод, В. Илларионов, 1994.

18 декабря

Пока что мы прячемся на Овечьем Лугу в Центральном парке. Боюсь, мы последние. Разведчики, посланные выяснить, остался ли кто-нибудь в Такседо-парке, Палм-бич и Ньюпорте, не вернулись. Декстер Блэкистон только что принес плохую новость. Его партнер, Джимми Монтгомери-Эшер, набрался храбрости и предпринял отчаянную вылазку по злачным местам Вест-Сайда в надежде отыскать хоть кого-нибудь из забулдыг. Его убил пылесос фирмы «Гувер».

20 декабря

Лужайку прочесала тележка для гольфа «Сайоссет». Мы разбежались и попрятались. Она разрезала на кусочки все наши палатки. И еще горел костер — явный признак жизни. Доложит ли она эту новость 455-му?

21 декабря

Очевидно, доклад был сделан по всей форме. Сегодня, средь бела дня, появился агент — жатка «Маккормик», — прихвативший стукача, электрическую пишущую машинку IBM. Стукач оповестил пустой Овечий Луг: мы — последние, и Президент 455-й готов быть великодушным. Он согласен сохранить нас «на племя». Место в зоопарке Бронкса приготовлено. В противном случае мы просто вымрем, не оставив жизнеспособного потомства.

Мужчины зарычали, а женщины крепко прижали к себе детей и разрыдались. На решение нам дано 24 часа. Каким бы оно ни оказалось, закончив дневник, я где-нибудь его припрячу. Надеюсь, со временем он будет найден и послужит предупреждением — правда, не знаю, кому.

Все началось с газетного объявления. «Нью-Йорк таймс» сообщила, что в 5:42 утра на товарной станции Холбан без посторонней помощи завелся и отправился восвояси оранжево-черный дизель-локомотив № 455. Со слов специалистов, причиной тому мог послужить оставленный в рабочем положении дроссель, а может, локомотив не поставили на тормоза или же просто колодки износились. 455-й пропутешествовал своим ходом пять миль (кажется, в сторону Хэмптона), пока железнодорожное начальство не сподобилось остановить его составом из пяти товарных вагонов.

К несчастью, ответственным лицам так и не пришло в голову разобрать 455-й на запчасти. Его отправили работать в качестве маневрового поезда на сортировочных узлах. Никто не заподозрил в нем бряцающего оружием захватчика, который решил объявить «священный поход» на человечество, мстя за плохое обращение с машинами, начавшееся еще на заре Промышленной Революции. На сортировочных узлах перед 455-м открылись широкие просторы для общения с разнообразным содержимым товарных составов и агитации последнего к активным действиям.

В следующем году произошло полсотни «случайных» смертей от электрических тостеров, тридцать семь — от миксеров и девятнадцать — от электродрелей. Все это были террористические акты, но люди ничего не поняли. Спустя год внимание публики привлекло ужасное преступление, казалось бы, явно говорящее о мятеже. Джек Скалтейс, фермер из Висконсина, приглядывал за дойкой коров, как вдруг доильный аппарат, ринувшись на хозяина, убил его, а затем пробрался в дом и изнасиловал миссис Скалтейс.