Путь Любопытства. Дилогия (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович

– Бра‑а‑атик! Ты там живой?

– Вполне. И вот что, Васька: ищи‑ка ты градуиром место, где можно оставить Суку.

– Братик!

– Ничего не поделаешь. Даже Эшки с Зунгом тащить в низкий фон не очень‑то разумно, а уж зверодемона я просто не вытяну.

– Я не об этом! – сестрица аж ногой топнула. – Перестань обзывать Улыбаку!

Мийол вздохнул ещё глубже и тяжелее.

«Ррродственники! Они без меня точно с ума посходили… коллективно… ага, Улыбака, конечно. Аж три раза Улыбака! С‑с‑собака страшная…»

– Не спорь, а марш к градуиру… штурман. Как понял?

– Однозначно, ка‑пи‑тан.

– Тогда почему не выполняешь?

Васаре фыркнула и потопала в рубку.

Вообще‑то управлять леталкой, по разумному и полностью соблюдённому стандарту, можно тремя способами. Удалённо через контрольное ожерелье, ориентируясь, как говорится, «на глаз» – что работающая за штурмана девица‑сестрица с самого старта и делала. Но такой способ подразумевал лишь удалённое и неточное управление левитационными контурами и маршевыми «ветродуями». Полноценно управлять лодкой следовало из рубки, сверяясь с картами и показаниями навигационных артефактов, используя более тонкий приборный контроль. Ну, а способ третий, аварийный… Мийол искренне надеялся, что до него не дойдёт.

Никогда.

Вздохнув, он снова поднял тело второго учителя вместе с покрывалом и понёс в трюм, к пространственным коробам. Хитолору Ахтрешт Наус завещал похоронить его, развеяв оставшийся от сожжения прах над морем – «желательно над Мутным заливом, но это уж как получится». Вот только времени на кремирование не оставалось, следовало улетать, пока гномы не остановили…

«Ничего. В диколесье деревьев хватает. Потерпи ещё немного, старик…»

При полёте на двадцать четвёртый румб показания градуира, как и следовало ожидать, лезли вверх быстрее, чем тесто из оставленной в тепле квашни. Не доводя корабль до границы ближнего чернолесья, где вполне можно было нарваться на охраняющего свою территорию летающего  младшего зверодемона, Васаре развернула судно на шестнадцатый румб. При этом плотность Природной Силы стала падать… но не так быстро, как недавно росла. Мийол в одиночестве торчал на фордеке, бессмысленно пялясь вперёд…

– Васька! Тормози!

– И незачем так ужасненько страшно орать, – спокойно заметила сестра, покинув рубку и присоединяясь к брату на фордеке. – Что случилось?

– Вон там, видишь?

– Ага. Деревья. Много. И вон там деревья, и вон там, и там тоже…

– Только там, куда я указывал – не просто деревья, а смолянцы. Целая роща, видишь? Их просто труднее узнать с высоты…

– О как. Ты хочешь…

– Да. А вон там и полянка подходящая. Только не спеши, тут всё‑таки чернолесье близко. Мало ли, что может выскочить. Или просто расти из земли.

– Угу.

Полянка, впрочем, оказалась обычной, без подвохов. Ну, заросла шкуловником… так оно и к лучшему, его шишкоягоды – тоже ценный алхимический ингредиент, как и масло. Приятный для человеческого носа аромат шкуловника ядовит в основном для других растений, особенно молодых – стебли же гибки и посадке не мешают совершенно. А Сука, как бы к ней ни относился Мийол, служила неплохим охранником от потенциально угрожающего магического зверья. Даже другой младший зверодемон вряд ли полез бы на такое скопление мощных аур. Впрочем, лениться команда не стала и привычно установила вокруг Тайную Защиту Лобруга .

И настало время сбора всяких попутных ценностей, в котором не участвовал только лидер. Он занимался подготовкой большого костра. Сам, в одиночку. Правда, одолжил для этого оружие у Шак – но та передала меч без вопросов и колебаний. Так что нарубить смолянцев оказалось не так уж сложно, натаскать тоже; куда труднее далась расчистка места под костёр от шкуловника. Гнуться тот гнулся‑то отлично, вот только рвался плохо, даже под взмахами меча. И рос густо.

Однако к потемнению Мийол управился. Перенёс тело, уже в последний раз. Молча встал поодаль от будущего костра, бездумно крутя в руке продолговатую, остро и смолисто пахнущую, растопырившую чешуи шишку смолянца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

За его спиной собрались все. Кроме Зунга – этот просто хрустел чем‑то в темноте, молодой маг не стал отрывать его от набивания брюха. А вот своего пещерного слизня Васаре на церемонию всё же притащила.

«Начинай уже, глупый вчерашний птенец».

«В самом деле, пора…».

Заклинание первого уровня легко воспламенило шишку. Мийол коротко размахнулся и бросил её в лапник смолянца, которым заранее щедро обложил поленницу. Пламя разрослось быстро, с треском и гулом, ало‑жёлтое с язычками синего. Мощно отбросило надвигающуюся тьму ночи.

– На этом огне сгорает лишь тело. Дух, обитавший в нём, ушел раньше. И прощаемся мы у этого костра не с телом, но с духом. Хитолору Ахтрешт Наус, рождённый в народе хешат на берегу Междуземного моря, подмастерье школы Безграничного Призыва. Он не любил своё полное имя и при знакомстве велел звать его либо – старик, либо – Старик Хит, либо – Щетина. Он был моим вторым учителем, этот ехидный фишлер. И учил меня всего лишь немногим меньше года. Но сколько бы ни отмерила жизни мне судьба, я буду его помнить. Чтить. И славить. Притом не одними словами, но прежде всего делами, как его прямой наследник. Огонь духа его принимаю и обязуюсь передавать далее, покуда хватает мне сил. Я, Мийол, сын Ригара, эксперт школы Безграничного Призыва, сказал!

После чего медленно отступил прочь. Не только потому, что по обряду положено, но и из‑за злого жара распалившегося костра.

– На этом огне сгорает лишь тело. Дух, обитавший в нём, ушёл раньше. И прощаемся мы не с телом, но с духом. Старик Хит не учил меня, потому что не может маг учить Воина. Но мало кто сделал для меня больше, чем он. По праву могу я звать его своим благодетелем, щедрым хозяином и мудрым собеседником. Здесь и сейчас я крепко жалею о том, что не успел узнать его лучше, чем мог бы, что думал о нём дурно, особенно поначалу, что… что так и не набрался смелости сказать ему простое «спасибо». А сейчас уже поздно. И этот урок я постараюсь усвоить. Я, Рикс‑сирота из Лагеря‑под‑Холмом, Воин‑достигший, сказал!

Человек отступает, и на смену ему шагает вперёд алурина.

– На этом огне сгорает лишь тело. Дух, обитавший в нём, ушёл раньше. И прощаемся мы не с телом, но с духом. Без лжи и лести могу я сказать: Хитолору Ахтрешт Наус, учитель учителя моего, войдёт в чертоги богов с достоинством, с коим немногие сумеют сравниться! Разные битвы случаются под облаками, разные средства применяются в них; учитель учителя моего сражался ни много, ни мало – со смертельной хворобой и собственной слабостью. Сорок лет длилась эта битва, втрое дольше, чем я живу на свете, вчетверо дольше, чем сознаю себя. Сорок лет Хитолору Ахтрешт Наус стоял лицом к лицу с собственной смертью. И улыбался. Да ещё другим помогать успевал, находя на то силы тела, разума и духа. Учил, заботился, поддерживал, советовал. Учитель учителя моего без слов, одними лишь поступками своими дал мне пример истинной стойкости, истинной смелости, истинного достоинства. Этого урока – не забуду, покуда дышу. Я, Ишаакрефи, дочь Сашширти, сказала!

– На этом огне сгорает лишь тело. Дух, обитавший в нём, ушёл раньше. И прощаемся мы не с телом, но с духом. Однажды мудрец из далёкой страны, у которого правитель той страны просил раскрыть секрет вечного процветания, начертал: «Отец умер, сын умер, внук умер». Это вовсе не злая шутка и вполне согласуется с порядком вещей, ибо, когда сын умирает прежде отца и внук прежде сына – это великое горе и пресечение рода. Процветание же требует, чтобы старшие шли к богам прежде младших. Хитолору Ахтрешт Наус был старше нас, притом чуть ли не всех, взятых вместе. И он ушёл к богам. Но эта смерть всё равно несправедлива и преждевременна! Глядя на этот костёр, я ощущаю лишь досаду и злость: досаду на то, что даже магия оказалась бессильна отсрочить кончину одного из достойнейших людей, злость на самого себя, недостаточно сильного и мудрого, чтобы побороть привычную несправедливость смерти. Поэтому я обещаю стать много сильнее и мудрее, чем сейчас. Мне куда больше нравится другая формула: «Отец жив, сын жив, внук жив». Её и стану воплощать. Я, Ригар Резчик из Жабьего Дола, мастер дерева, кожи и кости, сказал!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})