Трилогия: Небо Титана, Небо Земли, Небо над моим домом - Макс Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скорость вращения поверхности увеличилась настолько, что трава под кораблем слилась в один тон и линейная ее текстура исчезла. Потоки ветра в том месте пространства относительно центра массы планеты, где до начала разворота Гриндэя была Элли, мчались со скоростью, превышающей скорость любого урагана в тысячи раз. Но скорость ветра казалась такой немыслимой лишь по отношению к замершей Элли. Гриндэй разворачивался, но атмосфера его не поспевала за планетой. Та часть атмосферы, которая была возле поверхности, летела практически со скоростью движения самой поверхности планеты, а верхние слои газа остались неподвижны. Из-за этого у тех, кто в момент разворота был на поверхности, было ощущение, что облака летят неимоверно быстро.
— Что происходит? — крикнул Юра.
— Я не знаю! — ответила Катя. — Но я же говорила, что надо лететь отсюда!
— Элли, давай за Сашей и Димой, быстро!
— Я не знаю, где они сейчас находятся.
— Что тебе нужно, чтоб начать их поиски?!
— Есть несколько вариантов, — ответила Элли. — Первый: я могу найти их по координатам. Второй: по системе распознавания объектов. Третий: с помощью своего человеческого искусственного интеллекта высматривать их в оптическом диапазоне точно так же, как это будете делать вы своими глазами.
— Черт… — выругался Гречкин, — планета, похоже, развернулась. Какие тут могут быть координаты теперь… Что значит «через распознавание образов»?
— Я могу попробовать найти тот корабль, возле которого мы были несколько минут назад.
— Давай!
Скорость разворота Гриндэя падала. Элли поднялась на высоту тысяча двести метров и полетела в сторону, куда вместе с поверхностью унесло Васечкина и Диму. Лететь по прямой не было смысла, ведь Гриндэй разворачивался в нескольких направлениях, но знать об этом ни Элли, ни Юра, ни Катя не могли. Подметить это можно было, лишь находясь на поверхности планеты и наблюдая траекторию звезды, что, собственно, и сделал Васечкин. Элли полетела по меридиану, то есть по линии, ведущей к южному географическому полюсу, до которого было семь тысяч километров по дуге.
Элли не являлась поисковым судном, а была капсулой для длительного межзвездного перелета. Она летела в пространстве со скоростью две тысячи семьсот километров в час. Это была максимальная скорость, на которой она могла распознать в траве с высоты тысяча двести метров объект длиной двадцать метров. Скорость и высота были ей самой подобраны оптимально для достижения максимального охвата площади поиска с учетом размера искомого объекта.
— Гриндэй — это живое существо, — сказала Катя.
— Находим ребят и улетаем отсюда, — сказал Юра. — Мне так стыдно, что мы не послушали тебя.
Катя ничего не стала отвечать. Ей было все равно, стыдно Юре или нет. Главное для нее сейчас было найти брата и Диму. Вместе с Юрой они, сидя на полу, высматривали вдали под собой прямоугольный серый силуэт корабля. В их наблюдении за поверхностью не было смысла, ведь камеры Элли более чувствительны, чем человеческий глаз, но Юра с Катей не могли бездействовать. А вдруг Элли что-то пропустит?
— Мы найдем их, — уверенно сказал Юра, — это лишь вопрос времени.
Но задача перед ними стояла непростая — найти объект размером с вагон поезда на площади, равной площади поверхности планеты Земля.
— Элли, у тебя есть инфракрасная камера? — спросила Катя.
— Нет.
— Значит, ты сможешь увидеть их лишь в видимом диапазоне спектра? — спросил Юра.
— У меня есть режим ночного видения, — сказала Элли.
Ближе к южному полюсу трава закончилась. Юру и Катю это ввело в ступор. Гречкин приказал Элли остановиться. Сейчас под ними было четкое разграничение цвета — впереди, по направлению к полюсу, поверхность была темно-коричневая, а позади — зеленая. Темно-коричневый покров уходил вдаль за горизонт, словно это был капюшон, натянутый на планету. Также за горизонт уходили и ребристые структуры, напоминающие горные хребты, тянущиеся параллельно друг другу. Между хребтами было километров десять.
— Как будто плавник, прижатый к планете, — произнесла завороженная Катя.
— Похоже, мы это не видели из-за того, что эта часть планеты была на ночной стороне, когда мы над ней пролетали.
Темно-коричневая поверхность начала колыхаться. Вместе с ней колыхались и хребты, теперь напоминающие каркас, на который была натянута огромная мембрана. Вновь поднялся ветер, и раздался зловещий грохот, будто гром на Титане. Волны, идущие по этому циклопическому плавнику от юга к северу, то есть в сторону людей, стали более амплитудными, и высота их уже достигала километра. Юра понял, что вот-вот — и волны достанут до Элли.
— Давай в подпространство! — приказал он.
— Выполняю.
Каждая следующая волна была выше предыдущей. Волны выходили из-за горизонта и двигались на Элли. Турбулентность в атмосфере была невероятная. Юра с Катей с трепетом в сердце смотрели на то, как грандиозно вздымается Гриндэй.
— Элли, отлети назад на десять километров!
— Слушаюсь.
Колышущаяся поверхность начала подниматься. Элли не успела отлететь и прошла сквозь этот плавник планетарного масштаба. Поднимаясь, плавник создавал под собой зону пониженного давления, куда устремилась атмосфера. Образовался ураган. Та часть атмосферы, что находилась над плавником, по законам всемирного тяготения скатывалась с его поверхности, и из-за этого образовался второй ураган, но уже с другой стороны плавника. Плавник превратился в огромную стену, торчащую от горизонта до горизонта и уходящую в космос. Верхняя граница стены скрывалась в голубизне неба. Гриндэй поднял свой исполинский парус, рассеченный костистыми лучевыми опорами.
Юра с Катей молчали. Смотрели разинув рты.
Стена вспыхнула огнем и ослепила людей. Юра прикрыл глаза рукой, а Катя отвернулась и прищурилась. Казалось, поверхность Солнца развернулась перед людьми в полотно, в панораму! Гриндэй скидывал накопившееся тепло в космос, излучая его из поверхности своего паруса.
— Элли, давай обратно! Не знаю… просто… назад лети… — У Юры текли слезы из-за яркого света.
* * *
Саша и Димка находились чуть более чем в трех тысячах километрах от излучающего паруса Гриндэя, но даже до них дошел его рассеянный свет. Непроглядная ночная тьма, окутавшая сидящих в металлическом тамбуре людей, превратилась в сумрак.
— Рассвет, — произнес Васечкин.
— Ага.
Мальчик подполз к выходу и высунул голову на улицу. Черные вертикальные стебли покачивались на ветру. Небо было ночное, но ближе к югу начинало переходить в рассветное. Из-за травы Дима этого не мог видеть. Скрежет по наружной
