Наши домашние дела - Александр Порецкий

Слѣдующiя статистическiя свѣдѣнiя касаются самой прочной части нашего нравственнаго основного фонда, на которомъ покоятся наши лучшiя надежды. "Сѣверная Почта" сообщаетъ о числѣ сельскихъ школъ для временно-обязанныхъ крестьянъ по одинадцати губернiямъ: вятской, оренбургской, казанской, пензенской, курской, ярославской, новгородской, псковской, смоленской, ковенской и екатеринославской. Въ этихъ губернiяхъ, до обнародованiя Положенiя 19 февраля 1861 г., было сельскихъ школъ 353, а послѣ обнародованiя открыто 1095. Во всѣхъ нихъ находится въ настоящее время учащихся: 23,179 мальчиковъ и 1,807 дѣвочекъ. По числу школъ и учащихся первое мѣсто занимаетъ губернiя смоленская; затѣмъ слѣдуютъ: пензенская, новгородская, екатеринославская, псковская и пр. Меньше всего въ оренбургской.

Больше всего открыто школъ духовенствомъ (921), потомъ крестьянами (295) и помѣщиками (64); нѣсколько — совокупными силами посредниковъ, духовенства и крестьянъ; три школы — писарями, одна волостнымъ старшиной, одна солдатомъ.

Оставивъ въ прошломъ тысячелѣтiи крѣпостныхъ, мы вступаемъ въ новое съ временно-обязанными, унося съ собою великое дѣло устройства ихъ новаго быта. По этому дѣлу ограничиваемся цифрами уставныхъ грамотъ, все еще составляющихъ главную часть дѣла. По 1-е августа все число представленныхъ грамотъ было 57,395 (но въ томъ числѣ въ одномъ iюлѣ представлено 10,781); введено въ дѣйствiе всего 27,378 грамотъ. Введенныя въ дѣйствiе грамоты относятся къ имѣнiямъ, въ которыхъ водворено 27,97,550 душъ крестьянъ, чтó составляетъ около 27,5 % общаго населенiя. Изъ числа введенныхъ грамотъ подписано крестьянами 14,122, не подписано 13,256.

Если уже выбирать все лучшее, чтó слѣдовало бы захватить намъ съ собою въ дальнѣйшiй жизненный путь, то нельзя пропустить слѣдующее проявленiе "христiанской любви", извѣстiе о которомъ "Сѣв. Пчела" нашла въ газетѣ «Гакармель». 23 iюня (говорится въ извѣстiи) прiѣхалъ въ г. Ошмяны, виленской губернiи, епископъ виленскiй Станиславъ Красинскiй. Все мѣстное духовенство и много народа пошло ему навстрѣчу. На другой день пришли къ нему съ привѣтствiемъ и хлѣбомъ-солью мѣстный раввинъ и почетнѣйшiе члены еврейскаго общества. Епископъ принялъ ихъ съ сiяющимъ лицомъ, подалъ руку раввину и здоровался со всѣми весьма привѣтливо. "Одинъ Богъ сотворилъ насъ, мы дѣти одного отца", повторилъ онъ нѣсколько разъ съ чувствомъ. Потомъ благословилъ онъ именемъ Бога Авраама, Исаака и Iакова своихъ гостей, ихъ согорожанъ и всего Израиля. При разставаньѣ онъ вручилъ раввину денежное пожертвованiе въ пользу нищихъ евреевъ. Кореспондентъ газеты «Гакармель» заключаетъ свой разсказъ такъ: "Дай-богъ побольше такихъ примѣровъ, которые убѣдили бы насъ, что повѣялъ на землѣ духъ истиннаго человѣколюбiя, что уже нѣтъ больше между людьми непрiязни за различiе вѣроисповѣданiй, что для каждаго изъ насъ требуется преданность своей вѣрѣ и теплое сердце, любящее и милующее ближняго, къ какому бы толку онъ ни принадлежалъ."

Заключаемъ нашу статью новостью весьма важною въ быту нашего народа. Это — послѣдовавшiй 1-го сентября высочайшiй манифестъ о производствѣ въ 1863 г. рекрутскаго набора съ обѣихъ полосъ имперiи, по пяти человѣкъ съ каждой тысячи душъ. Въ манифестѣ есть между прочимъ двѣ статьи, составляющiя непривычное нововведенiе: параграфъ 4-й повелѣваетъ рекрутъ вводить въ рекрутское присутствiе не обнажонными, а въ сорочкѣ; параграфъ 5-й отмѣняетъ прежде существовавшее воспрещенiе дворянамъ и лицамъ, достигшимъ офицерскихъ и классныхъ чиновъ, поступать въ рекруты по найму, оставляя въ своей силѣ это воспрещенiе только въ отношенiи лицъ, приобрѣтшихъ военные офицерскiе чины.

НАШИ ДОМАШНIЯ ДѢЛА

"Время", № 7, 1864

Уставъ земскихъ учрежденiй. — Привилегiи остзейскихъ губернiй. — Налогъ на соль. — Законъ о печати въ Финляндiи. — Положенiе 19 февраля 1864 года — Государственный бюджетъ 1864 года.

Въ первыхъ книжкахъ нашего журнала намъ не случилось побесѣдовать съ читателемъ о нашихъ внутреннихъ дѣлахъ, и потому онъ вправѣ ожидать отъ насъ обозрѣнiя не только за послѣднiй мѣсяцъ, но сначала нынѣшняго года. Хотя мы и не отказываемся удовлетворить этому справедливому ожиданiю, но во всякомъ случаѣ попросимъ читателя извинить насъ, если въ этомъ обозрѣнiи нашемъ онъ не встрѣтитъ всѣхъ заслуживающихъ вниманiя событiй изъ нашей общественной жизни. Предѣлы статьи не позволяютъ этого. На этомъ основанiи мы остановимся теперь только на нѣкоторыхъ явленiяхъ нашей общественной жизни въ нынѣшнемъ году.

Самое первое, въ хронологическомъ порядкѣ, явленiе такого рода — и едва ли не самое важное — составляетъ уставъ земскихъ учрежденiй — предметъ столькихъ ожиданiй, столькихъ толковъ въ прошедшемъ. Страннымъ показалось намъ, что, не смотря на весь интересъ, который былъ въ прежнее время возбужденъ толками о предстоящей реформѣ, не смотря на совершенную необходимость этой реформы, появленiе самаго устава вызвало очень мало въ литературѣ толковъ. Такое настроенiе литературы должно было невольно остановить вниманiе человѣка, который несовсѣмъ равнодушенъ къ тому что совершается вокругъ него. Намъ понятно то время, когда разрѣшался крестьянскiй вопросъ и когда вводились мировыя учрежденiя: въ то время наша журналистика слѣдила съ какимъ-то напряжоннымъ вниманiемъ за всѣми вопросами подобнаго рода. Въ настоящее время, не смотря на важность закона о земскихъ учрежденiяхъ, которымъ вводится соединенiе сословiй въ одномъ общемъ собранiи, о немъ говорили очень мало. Конечно это можетъ быть отчасти объяснено громаднымъ значенiемъ экономическихъ интересовъ, затронутыхъ крестьянской реформой. Но неужели наша перiодическая литература совершенно равнодушна къ вопросамъ общественнаго управленiя? И развѣ правильное разрѣшенiе этихъ вопросовъ не будетъ тоже имѣть прямого, непосредственнаго влiянiя на наши экономическiе, чисто матерiальные вопросы? Неужели наша размашистая натура, о которой столько кричали, изчерпала всю свою энергiю на крестьянскомъ вопросѣ и на нѣсколькихъ акцiонерныхъ компанiяхъ, которыя явно оказались несостоятельными? Нѣтъ, намъ кажется, что это не такъ. По видимому наше общество, въ которомъ такъ тихо и мирно совершилась такая громадная реформа какъ освобожденiе цѣлой трети народонаселенiя отъ крепостной зависимости, — общество, давшее столькихъ дѣятелей на этомъ поприщѣ, вполнѣ доказываетъ, что оно имѣетъ ту долю самообладенiя, которая нужна чтобы вполнѣ понять и оцѣнить какое важное значенiе имѣетъ вопросъ о земскихъ учрежденiяхъ. Это начало новой эпохи въ нашемъ экономическомъ управленiи, начало той самостоятельной дѣятельности народа, котрую желаетъ вызвать наше правительство. Чѣмъ болѣе будетъ развиваться такая дѣятельность въ нашемъ отечествѣ, тѣмъ большее значенiе будутъ имѣть эти учрежденiя. Стало быть этотъ вопросъ не есть временной, но постоянный. Не понимать этого наше общество не можетъ и мы утверждаемся въ этой мысли тѣмъ болѣе, что въ другихъ сферахъ общественной жизни мы не замѣчаемъ равнодушiя. Укажемъ напримѣръ на развитiе нашихъ средствъ къ образованiю. Почти нѣтъ ни одного номера газетъ, въ которомъ бы не было извѣстiя объ учрежденiи новыхъ народныхъ школъ или училищъ. Какъ общества такъ и частные люди жертвуютъ для этой цѣли и своими средствами и своими трудами; хоть и очень не помногу, но жертвуютъ. Можно утвердительно сказать, что образованiе у насъ становится не средствомъ для достиженiя какихъ нибудь служебныхъ выгодъ, какъ было прежде, но необходимой потребностiю. Нельзя отрицать, что жажда дѣйствительныхъ знанiй развивается въ нашемъ обществѣ. Огромное количество книгъ, въ сравненiи съ прежнимъ временемъ, и въ особенности по части наукъ естественныхъ, раскупается у насъ очень быстро; стало быть общество вполнѣ понимаетъ чего ему недостаетъ въ настоящее время; а если оно сознаетъ значенiе этихъ свѣденiй и стремится къ ихъ прiобрѣтенiю, то нельзя думать, что оно равнодушно къ формамъ общественнаго управленiя. Но отчего же мы не видимъ того напряжоннаго вниманiя, съ которымъ общество слѣдило прежде за всѣми законодательными вопросами? Такое явленiе не можетъ быть безъ причинъ и мы постараемся вникнуть въ эти причины на сколько это будетъ возможно.

Въ прежнее время насъ поражала самая новизна нашего положенiя. Мы наслаждались самою мыслiю о реформахъ и, высказывая слово о ихъ необходимости, мы увлекались иллюзiями, создаваемыми нашимъ воображенiемъ. Общество бывало много разъ сбито съ толку своими учителями литературными и нелитературными. Недавно только получалась возможность обществу выйти изъ прежней отвычки отъ дѣйствительности вслѣдствiе долгаго и совершеннаго неучастiя въ общихъ дѣлахъ. Многiе досадовали, да и теперь досадуютъ, на чрезвычайный теоретизмъ, развившiйся въ эти годы въ литературѣ и въ обществѣ. Но что-же дѣлать, и это должно было случиться и произошло опять таки отъ той-же первоначальной причины, т. е. отъ полнѣйшаго предварительнаго раззнакомленiя съ дѣйствительной жизнью и неучастiя въ собственныхъ дѣлахъ. Послѣ такой долгой предварительной инерцiи, — естественное дѣло что, почти у всѣхъ способныхъ мыслить людей, должны были сложиться въ головахъ странные взгляды и выводы. Мы вынесли теперь опытомъ убѣжденiе, что ничто такъ не вредитъ обществу, какъ подобные, ненормальные, долгiе застои въ его жизни. И вотъ когда начались благодѣтельныя реформы правительства, когда по многимъ изъ нихъ само правительство, потребовало мнѣнiй и участiя общества, — ясное дѣло, что должно было начаться прежде всего съ теорiй. Надо было сговориться, согласиться, такъ сказать друг съ другомъ познакомиться, высказаться другъ передъ другомъ во всѣхъ тѣхъ убѣжденiяхъ, которыя мы вычитали, или до которыхъ своимъ умомъ дошли въ своихъ углахъ. Но мало по малу этотъ необходимый и неминуемый теоретизмъ, сталъ переходить въ иныхъ случаяхъ въ крайность. Явились даже такiе публицисты, котрые проповѣдывали самое полное распаденiе съ дѣйствительностью и со всякой практической дѣятельностью, приняли это себѣ за принципъ, за ученiе, за нормальное положенiе. Мало по малу они дошли до отрицанiя всего насущнаго въ жизни общества, всего текущаго, на которомъ они застали его, всякой зависимости и послѣдовательности съ преданiями, съ почвой, съ исторiей; закоренѣли въ этихъ убѣжденiяхъ, и даже теперь, когда уже общество давно опередило и переросло ихъ, требуя дѣла, а не словъ, — даже теперь многiе изъ нихъ увѣрены, что никогда они не имѣли столько силы и влiянiя на общество, какъ именно въ настоящiй моментъ. Они даже забыли понять, что многiя изъ ихъ отвлеченiй и собственныхъ ихъ теорiй — въ сущности только результаты практическихъ выводовъ запада, — результаты, сами за себя свидѣтельствующiе, что всякое мировоззрѣнiе, всякая общественная идея, чтобъ быть нормальной, должна не иначе произойти на свѣтъ, какъ прямымъ, обыкновеннымъ путемъ исторической жизни того народа, въ которомъ сложилась она вслѣдствiе строгой, домашней, почвенной необходимости. Многiя выходки нашихъ теоретиковъ и ихъ литературныя заявленiя мало-по-малу стали приводить общество въ рѣшительное недоумѣнiе. И потому понятно, что всѣ почти оживились и переродились, когда всѣмъ пришлось заявить себя въ польскомъ вопросѣ. Тутъ мы всѣ неожиданно, вдругъ поставлены были лицомъ къ лицу уже не съ теорiями, а съ ясной, насущной дѣятельностью, вызвавшей наши основныя, народныя, непосредственныя, живительныя, вѣчноприсущiя намъ чувства. Вообще все это стремленiе было какъ-бы лекарствомъ нашему обществу. Непосредственное соприкосновенiе съ дѣйствительностью ободрило всѣхъ. И понятно, что теперь уже общество относится ко многимъ изъ такъ называемыхъ прежнихъ "новыхъ идей" съ большою острожностью и даже скептически. Разумѣется и тутъ не безъ крайностей. Но вѣдь только долгимъ опытомъ въ практической, непосредственной жизни общество можетъ избавиться отъ увлеченiй и крайностей. Этотъ первый опытъ, это первый шагъ нашего общества къ самостоятельной жизни чрезвычайно замѣчателенъ; — онъ принадлежитъ нашей начинающейся новой исторiи. Мы сознали ясно, — и уже кажется безъ колебанiй и поворотовъ назадъ, — необходимость непосредственной общественной дѣятельности и хоть нѣкотораго участiя въ своихъ собственныхъ экономическихъ дѣлахъ. Сознали мы тоже, что очень много не понимаемъ не только въ текущихъ дѣлахъ своихъ, но даже въ самихъ себѣ, въ нашей почвѣ и народности, — а потому ищемъ опыта и жаждемъ его. Теперь мы вглядываемся серьезнѣе въ каждое нововведенiе и внимательнѣе разсчитываемъ тѣ послѣдствiя, которыхъ можно отъ него ожидать. Теперь мы очень хорошо сознаемъ, что послѣдствiя какого-либо нововведенiя зависятъ не только отъ тѣхъ началъ, которыя положены въ его основанiе, но и отъ тѣхъ общественныхъ элементовъ, которые еще остаются и въ средѣ которыхъ новое учрежденiе должно дѣйствовать.