Ленин. Жизнь и смерть - Роберт Пейн

Присутствовавший тогда на собрании Суханов подумал, что Ленин совершил огромную ошибку, огласив свои теоретические тезисы. Ему представлялось, что тот пересмотрит свою позицию, отойдет от своих заблуждений и вернется в лоно партии. «Нам и в голову не могло прийти, что Ленин ни на дюйм не отступит от своих абстракций, — писал он позже. — И уж меньше всего мы ожидали, что он сможет одержать верх не только над революцией, не только над всеми, кто активно в ней участвовал, не только над всем Советом, но даже над своими же большевиками». Еще прошлой ночью весь Петроград был у его ног. Теперь он был один. Казалось, это его вполне устраивало.

И все же Ленин был глубоко уязвлен. Его партия нападала на него не менее яростно, чем его враги. Едва «Тезисы» были напечатаны в «Правде», как против них выступил Каменев. Ленин печатал их от своего имени, под публикацией стояла только его подпись, и это было отмечено; ни у одной большевистской организации не возникло намерения дать список фамилий под подписью «Ленин». Несколькими днями позже в газете «Дело Народа» появилась заметка Виктора Чернова[41]. Это была краткая, но поразительно точная и глубокая характеристика Ленина в период его возвращения из эмиграции в Россию. В ней говорилось: «Ленин — человек огромных способностей, но в условиях ненормального существования в подполье его способности не развивались, были чудовищно задавлены, изуродованы. Ленин мог бы о себе сказать: „Я не знаю, куда я иду, но я все равно иду туда со всей своей решимостью“. Несомненно, Ленин предан делу революции, но у него эта преданность замыкается на самом себе: „Государство — это я!“ Для него нет разницы между его личной политикой и интересами партии, интересами социализма. Ленин обладает необычайным интеллектом, но односторонним. Ленин абсолютно искренний человек, но с ограниченным кругозором. Именно поэтому моральное чувство у него притуплено. Социализм Ленина — грубый, примитивный; он действует топором там, где следует применить скальпель».

Это было честное, непредвзятое мнение, к тому же не лишенное прозорливости, — ведь в те смутные дни здоровенный топор в руках «врачевателя» был гораздо популярнее деликатного, требующего определенного искусства, скальпеля.

А между тем люди начали задаваться вопросом: как Ленин смог в опломбированном поездё проехать по территории Германии? И что он пообещал немцам в благодарность за то, что Германия предоставила ему все возможности для возвращения в Россию? Первые восторги от встречи с ним улетучились, и многие забеспокоились: уж не предатель ли он? Подобные настроения стали распространяться и среди большевиков, несмотря на то, что Ленин предъявил им документы, подписанные самыми известными социалистами Швейцарии, Германии и Швеции, из которых было ясно, что Ленин не вступал ни в какой сговор с Германией. Товарищи по партии все-таки подозревали, что в этой истории Ленин чего-то не договаривает.

«Апрельские тезисы», призывавшие народ к гражданской войне против буржуазии, как нельзя лучше отвечали интересам Германии. В Верховном командовании германскими войсками торжествовали. «Возвращение Ленина в Россию прошло успешно, — сообщал Штайнвакс, германский агент в Стокгольме. — Он действует точно, как нам хотелось бы». Так оно и получалось. Но мало кто из причастных к делу германских официальных лиц мог всерьез считать, что Ленин был способен выполнять чьи-то распоряжения.

Не то в России. Молодой офицер, первым встретивший Ленина на платформе Финляндского вокзала, заявил на страницах петроградской газеты, что совершил ужасную ошибку. Он признавался, что его охватывает чувство жгучего стыда, — еще бы, ведь он публично, у всех на виду приветствовал изменника родины. Намного серьезнее был отклик со стороны моряков Балтийского флота, тех самых, что стояли в почетном карауле при встрече Ленина. В подписанной ими резолюции говорилось: «Узнав, что Ленин вернулся в Россию с согласия Его Величества германского императора и короля Пруссии, мы выражаем глубокое раскаяние в том, что принимали участие в торжественной встрече. Если бы мы знали, какими путями он вернулся, не было бы радостных „Ура!“. Вместо этого он услышал бы наши негодующие крики: „Долой! Убирайся туда, откуда приехал!“»

Ленин больше не был народным героем Петрограда. За одну ночь он превратился в шпиона и провокатора. Вокруг дворца Кшесинской собирались толпы. Люди требовали, чтобы Ленина арестовали. Раз или два Ленин появлялся на балконе, пытаясь сказать что-то в свое оправдание, опровергнуть нелепые слухи. Затем он просто перестал показываться. В своей жизни Ленин перенес немало ударов. Он был уверен, что перенесет и этот. Он начал терпеливо и упорно убеждать большевиков в своей правоте. Растолковывая тезис за тезисом, он доказывал им, что «Апрельские тезисы» вовсе не бред сумасшедшего, как отозвался о них Плеханов, а реальный план захвата власти; если целью большевиков было вырвать власть из рук проклятой буржуазии, то никаким иным способом добиться этого нельзя. Ленин был своего рода специалистом в вопросе о власти. Это был единственный человек в партии, посвятивший свою жизнь изучению именно феномена власти. Его слушали с большим вниманием. К моменту открытия 7-й конференции партии большевиков ему удалось-таки в значительной мере вернуть себе утраченное влияние среди товарищей.

А Петроград тем временем сотрясали одно за другим грозные события. Было общее ощущение, что ни одна из проблем, стоявших перед страной, так и не будет решена. Дух безнадежности овладевал столицей. Бесконечные разговоры о власти подтверждали лишь то, что власти не было и не было партии, способной найти жизненно важные решения. Мрачное ожидание и сознание собственного бессилия у людей сменялись яростным гневом — люди не могли так дальше жить, нужен был выход накопившемуся отчаянию, и они бунтовали. 4 мая на Невском проспекте начались беспорядки. По широкой улице двинулась многолюдная процессия с плакатами, на которых было написано: «Да здравствует Временное правительство!». Навстречу им шла другая процессия, с другими лозунгами: «Долой Временное правительство!». Обе процессии сошлись. В толпе было много красногвардейцев. Кое-где вспыхнули драки, а ко второй половине дня беспорядки приняли угрожающий характер. Целый батальон солдат Финляндского пулеметного полка вместе с матросами и солдатами из резервных отрядов строевым шагом направился к Мариинскому дворцу. Когда их спрашивали, куда они идут и зачем, они отвечали: «Идем арестовывать Временное правительство!» К ним поспешил Чхеидзе, который как председатель Петроградского Совета пользовался большим авторитетом. Чхеидзе отговорил солдат арестовывать членов Временного правительства, объяснив, что это ровно ничего не решит, и солдаты вернулись в казармы. Ленин отрицал свою причастность к попытке арестовать Временное правительство, но к его заверениям относились скептически. В те дни он испытывал врага на прочность, посылая преданных ему людей на улицы баламутить народ. На следующий день беспорядки усилились, начались перестрелки. Революция приняла боевое крещение.