Черный мустангер - Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лебар, проследив несколько минут за уезжавшими шагом эмигрантами, спустился с дерева, вскочил на лошадь и галопом поскакал в лагерь краснокожих, где его приветствовали громкими криками радости.
Он направился в вигвам вождя, куда вслед за ним собрались на совет все старейшины племени. В то время, как они совещались, придумывая способ выручить из плена Тигрового Хвоста и отомстить за него бледнолицым, показался он сам, буквально задыхавшийся от бешенства и, видимо, желавший сейчас же лететь вдогонку за эмигрантами. Но Лебару достаточно было сказать Тигровому Хвосту несколько слов, чтобы заставить его отказаться от этого намерения.
— Вождь, — сказал Лебар краснокожему, — я понимаю ваше желание отомстить, но вы сделаете большую ошибку, если поедете вдогонку за вашими врагами. Вы можете отомстить им гораздо лучше, не подвергая себя при этом почти никакому риску. Вы упускаете из виду, что в лагере у них теперь никого не осталось для охраны молодых девушек, о которых я вам говорил. Вы можете проехать туда кратчайшим путем и попасть в лагерь полковника задолго до возвращения эмигрантов. Послушайте моего совета, возьмите с собой пятьдесят воинов для нападения на лагерь бледнолицых и пошлите Вороново Крыло с остальными воинами вдогонку за эмигрантами. Прикажите ему, не вступая с ними в настоящий бой, стараться только задержать их. Тем временем сами мы поедем другой дорогой к лагерю эмигрантов и будем там по крайней мере на полчаса раньше. Этого времени вполне достаточно на то, чтобы разграбить лагерь и забрать из него все самое ценное. Потом мы заглянем в корраль и выпустим из него мустангов, чем накажем за непрошенное вмешательство моих компаньонов, и со всей добычей скроемся в лесу.
При первых же словах мустангера лицо Тигрового Хвоста просияло, и через минуту он уже сидел верхом на приведенной для него лошади и осматривал выстроившийся по его приказанию отряд в пятьдесят отборных воинов.
— Благодарю моего брата за совет, — сказал он, обращаясь к Черному Мустангеру, — я слушал его слова с таким же удовольствием, с каким ухо изнемогающего от жажды охотника слышит журчание ручейка… Едем! — крикнул он в заключение, размахивая своим томагавком.
Затем вождь подозвал женщин и приказал им сниматься с лагеря и перебираться в другое, более надежное убежище в глубине леса.
Через пять минут после того отряд Тигрового Хвоста, углубившись в лес, уже выезжал на тропинку, которая вела к броду через речку, а оттуда мимо корраля, где помещались пойманные мустанги, к лагерю эмигрантов.
Перебравшись на другой берег реки, где дорога была уже гораздо шире, индейцы пустили лошадей во весь опор. Вскоре перед ними открылся лагерь эмигрантов, и они с радостью убедились, что отряд полковника еще не возвращался.
Отряд эмигрантов был еще в четырех милях от лагеря, когда солнце скрылось уже за горизонтом. Преследовавший их отряд был довольно многочислен. Индейцы все время строго следовали совету Лебара задерживать эмигрантов: краснокожие, рассеявшись по всему лесу, старались незаметно подкрасться с боков и затем, разрядив свои ружья, опять исчезали. Такие нападения заставляли эмигрантов довольно часто останавливаться и в свою очередь открывать огонь по нападающим, которые, хотя и терпели почти каждый раз урон, но не прекращали своих действий. Все эти остановки сильно задерживали эмигрантов, и полковник с ужасом думал, какое большое расстояние остается еще им проехать до блокгауза. Вдруг со стороны лагеря до них донесся залп ружейных выстрелов. Полковник побледнел и, обращаясь к Карролю, сказал:
— Слышите эти выстрелы? Они напали на наш лагерь!.. Моя дочь и племянница погибли! А между тем, мы не можем ехать скорее, потому что тогда преследующие нас краснокожие перестреляют нас поодиночке.
Ваш Карроль на минуту задумался, а потом, подняв голову, сказал полковнику Магоффину:
— Полковник, вы сейчас убедились, что у вас нет основания жалеть о том, что вы последовали моему совету…
— Да.
— Ну так вот, предоставьте мне еще раз полную свободу действий. У меня и у Торнлея лошади гораздо лучше, чем у ваших людей, поэтому позвольте нам ехать вперед, а вы постарайтесь насколько возможно задержать этих негодяев.
— Поезжайте, мой друг, и спасите их… Помоги вам Бог!
Мустангеры, пришпорив лошадей, во весь опор поскакали в ту сторону, откуда слышались выстрелы врагов, осаждавших блокгауз.
ЛУИЗИАНА И ТЕННЕССИ
Полковник Магоффин, отправляясь разыскивать своего похищенного краснокожими племянника, приказал всем оставшимся в лагере перебраться в блокгауз и при этом велел слушаться его дочери, как его самого.
Теннесси Магоффин, несмотря на сильные переживания в связи с исчезновением Эжена, показала себя достойной доверия, оказанного ей отцом. Она сама следила за тем, как переносили в блокгауз все более или менее ценное имущество эмигрантов. Затем она велела подтащить фургоны и загородить ими вход в блокгауз, куда заставила также перейти всех женщин и детей. Что же касается рогатого скота и упряжных лошадей, то их загнали в оставленное между фургонами небольшое пространство, которое затянули снаружи веревками и загородили ветвями колючих кустарниковых растений. Эта наскоро сооруженная изгородь имела целью скорей не дать разбежаться скоту, чем защитить от вторжения врагов или даже хищных зверей.
Для защиты блокгауза на случай нападения краснокожих полковник оставил всего четверых слуг, но толстые стены вновь сооруженного блокгауза представляли сами по себе такой надежный оплот, что четверо вооруженных людей могли сопротивляться значительно большему числу врагов. Это именно и имел в виду полковник Магоффин, так как оставленные им слуги были вооружены ружьями и стреляли довольно неплохо.
Впрочем, ни полковнику, ни мустангерам и в голову не приходило, что индейцы могут во время их отсутствия напасть на лагерь эмигрантов. Зато Теннесси оказалась гораздо предусмотрительнее всех, и, как только полковник уехал разыскивать похищенного индейцами Эжена, она сейчас же стала приводить блокгауз в оборонительное положение, точно ей удалось какими-то судьбами подслушать разговор Лебара с вождем племени семинолов.
По мере того, как работа по укреплению блокгауза подвигалась вперед, она становилась все более и более спокойной, и тревога за участь двоюродного брата постепенно заменялась в ней надеждой скоро увидеть его возвращающимся вместе со всеми эмигрантами. По временам она отрывалась от дела и подходила к
