Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно - Роберт Грейвз

Двойной коринфский престол перешел к сыну Главка, названного Сизифом в честь деда; но афирцы, оплакивая смерть Ясона, решили, что корма «Арго» должна отныне сохраняться в приличном состоянии и что если сгниет какая доска или снасть, их следует заменять новыми — только нос, так как он был всенародно обвинен в человекоубийстве, посвятили богине Персефоне и возложили в ее святилище. Так «Арго» обрел бессмертие и остается все тем же «Арго» аргонавтов, хотя сегодня ни один кусок дерева, от киля и до верхушки мачты, не является подлинным. Как гласит пословица: «Это топор моего деда; мой отец снабдил его новым топорищем, а я — новым лезвием».

Орфей также умер насильственной смертью. Киконские женщины разорвали его на куски однажды ночью во время своих осенних оргий в честь Триединой Богини. И здесь нечему удивляться: Богиня всегда обрекала на растерзание тех, кто ее особенно любил, рассеивая их окровавленную плоть по земле, дабы оплодотворить ее, но с нежностью принимая их души в свое лоно.

Аргонавты выделены прописными буквами.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Цикл песен об аргонавтах и их плавании за Золотым Руном из царства Ээта был издавна распространен в Греции, но все до последней строчки оказалось утрачено, не считая нескольких отрывков, вошедших в виде вставок в «Одиссею» Гомера. Гомер и Гесиод — древнейшие греческие поэты, произведения которых дошли до наших дней, знали об этом плавании, причем Гомер говорит о нем, как о том, что «у всех на устах». Последующие ссылки встречаются в отрывочных произведениях Эвмела (VIII в. до н. э.), а также Мимнерма, Симонида, Гекатея, Геродота и Акусилая (VII и VI вв.). В пятом веке афиняне Эсхил, Софокл и Еврипид использовали сюжеты этого цикла в качестве тем для своих драм; Геродот несколько раз упоминает путешествие аргонавтов в своей «Истории»; Ферекид Афинский — автор мифологического произведения, от которого сохранилось лишь несколько кратких цитат, возможно, он был первым писателем, изложившим историю о Золотом Руне как единое целое. Беотийский поэт Пиндар в своей Четвертой Пифийской оде (462 г. до н. э.) дает ее краткое изложение; оно самое раннее из полностью сохранившихся.

Аполлоний Родосский в третьем веке до н. э. написал эпическую поэму об аргонавтах. В Александрийской царской библиотеке он имел доступ к трудам Пиндара, Ферекида и нескольких неизвестных авторов на ту же тему, которых цитирует его комментатор. К тому же Аполлоний — непререкаемый авторитет. Для меня эта работа — весьма приятное чтение. Поэт Феокрит из Александрии в своих «Идиллиях» дает более полное описание кулачного боя между Амиком и Поллуксом и исчезновения Гиласа. Аполлодор, афинский грамматик, в сухом, но заслуживающем доверия изложении древних легенд, озаглавленном «Библиотека» (140 г. до н. э.), дополняет рассказ важными деталями, неизвестными из других источников; дополняет его также баснописец Гигин, который был библиотекарем Августа, и его современник, поэт Овидий, автор «Метаморфоз». Диодор Сицилийский, историк, современник Юлия Цезаря, делает суровый критический комментарий к той истории, которая была известна ему. То же касается Страбона, Диониса и Павсания, наделенных здравым смыслом географов, которые писали при первых императорах.

Первая сохранившаяся эпическая поэма об аргонавтах на латыни была создана около 93 г. н. э. Валерием Флакком, жрецом, принадлежавшим к коллегии, которая хранила Сивиллины книги и отвечала за соблюдение религиозного ритуала. Он пишет тяжеловесно и неискренне, но хорошо информирован, и жаль, что он не довел повествование до конца. Очевидно, древняя традиция сказания об аргонавтах и Руне не угасала в течение столетий, пока в одиннадцатом веке н. э. византиец Иоанн Цецес не написал «Хилиаду» и с помощью своего брата Исаака не создал комментарий к «Кассандре» Ликофрона, а Суда не составил свой «Лексикон древних авторов».

Все эти авторитеты не соглашаются один с другим по бесчисленным пунктам. Противоречия встречаются даже в разных произведениях, написанных одним и тем же автором. Так, Софокл, рассказывая в своей «Колхиде», как Ясон убил Апсирта, брата Медеи, называет местом убийства Колхиду, но в другом произведении, в «Скифах», указывает, что это случилось где-то в Скифии. Овидий связывает то же самое убийство с Томами, местом своей ссылки, неподалеку от дельты Дуная; Аполлоний — с островом Артемиды, северней устья Дуная; Гигин — с островом Апсирта в начале Адриатического залива. Некоторые писатели представляют Апсирта ребенком, которого сестра Медея увезла как заложника; другие изображают его взрослым человеком, посланным за ней в погоню. У Диодора и римского оратора Цицерона он назван Эгиалом, а не Апсиртом; Аполлоний упоминает о том, что он был когда-то известен как Фаэтон; мать его тоже именуют по-разному: Ипсия, Идия, Астеродея, Геката, Неаэра и Эврилита.

Списки имен экипажа «Арго», приводимые Аполлонием, Гигином, Аполлодором, Валерием Флакком и Цецесом, нисколько не соответствуют один другому, и еще больше имен встречается у других авторов. Несовпадение деталей типично для всего цикла легенд об аргонавтах и дает мне право выбирать любую версию из наиболее подходящих, а порой даже импровизировать, когда невозможно перекинуть через пропасть временный мост. Например, я отбросил невероятное сообщение Геродота о том, что Ясон, прежде чем отправиться в путь из Иолка, обогнул на корабле Пелопоннес, чтобы посоветоваться с дельфийским оракулом. Очевидно, его целью был оракул в Додоне, а не в Дельфах. В Дельфы он мог бы отправиться по суше куда более безопасным и скорым способом. А это плавание, которое Геродот спутал с возвращением «Арго» домой, было, несомненно, поводом для приключения Ясона с морским чудовищем, о нем нет свидетельства в литературе, но оно многократно изображалось на краснофигурных вазах.

Уильям Моррис опубликовал свою «Жизнь и смерть Ясона» в 1867 году, но английские эпические поэмы вышли из моды, и Морриса теперь редко читают. Таким образом, большинство англоговорящих читателей знакомится с этой историей только в прозаическом пересказе для детей Чарльза Кингсли или Натаниэля Готорна. Те кто читал классиков в школе (я сужу по себе), находятся в положении, лишь немногим лучшим, поскольку «Аргонавтика» Аполлония не входит в обычный набор произведений классических авторов. Они, вероятно, знают кое-что из «Медеи» Еврипида о жизни Ясона в Коринфе после того, как плавание завершилось, а впоследствии почерпнули несколько подробностей самого плавания из пышной оды Пиндара, но плавание это обладает для них все тем же вневременным, внегеографическим, сумбурным очарованием, что и плавание Киски и Сыча, Джомблей и трех мудрецов из Готама в детских стишках. Чтение «Жизни и смерти Ясона» мало помогает развеять заблуждение. Моррис был романтиком-прерафаэлитом; то есть, чем более таинственной и даже бессмысленной считал он легенду, тем более поэтичной она ему казалась. Отбросив обычную версию, по которой «Арго» вернулся в Грецию из плавания по Черному морю, тем же самым путем, а именно — через Босфор, он произвольно выбирает самый фантастический из имеющихся рассказов: тот, который дан в анонимной «Аргонавтике Орфике», написанной около 350 года н. э., а этот рассказ отправляет корабль по неидентифицируемой российской реке с произвольными дополнениями экипажа — в Финский залив, а оттуда — домой по Балтике и Ла-Маншу, мимо Ирландии и через Гибралтарский пролив. Моррис к тому же демонстрирует пробелы в классическом образовании, пропуская одно происшествие во время плавания, насчет которого согласны все авторы: веселое восстановление населения Лемноса, полагаю, из боязни оскорбить добродетельный викторианский вкус. Греки, народ в целом рассудительный, рассматривали это плавание как историческое событие, имевшее место примерно за два поколения до падения Трои, и они относили его к приемлемой для них дате 1184 г. до н. э. Для Гомера и Гесиода плавание это было по времени значительно ближе, чем для нас — открытие Америки Колумбом; и хотя в V в. до н. э. Фукидид не счел возможным включить эту историю в книгу первую своей «Истории», ни один грек, насколько мне известно, не осмеливался отрицать, что существовал в действительности корабль «Арго», который плавал из Иолка в Фессалии в Эа по колхидской реке Фасис, то есть из Воло в Восточной Греции — в Кутаиси на грузинской реке Риони — и обратно. Надо признать, что знатоки-классики все еще сомневаются относительно историчности плавания. Они редко позволяют себе сказать больше того, что «история, вероятно, возникла из отчетов о коммерческих экспедициях, совершавшихся богатыми миниями к берегам Черного моря». Но только недавно археологические свидетельства вынудили их более серьезно отнестись к легендам о Минотавре и Диктейской пещере и признать историчность осады Трои. Поскольку у многих персонажей Гомера были отцы, связанные с историей «Арго» — например, сын царицы Гипсипилы от Ясона, лемносский царь Евней, снабжал греков вином во время осады Трои, а Пелей отец Ахилла, был выдающимся аргонавтом — кажется, нет веских причин сомневаться в том, что плавание имело место сколь искаженными ни были бы сохранившиеся сообщения о нем и о времени, к которому греки его относили. Эратосфен александрийский ученый, который рассчитал протяженность географического градуса и, пользуясь этим, вычислил с примечательной точностью окружность земного шара установил дату плавания Ясона как 1225 г. до н. э., но неизвестно в точности, как он пришел к этим результатам.