Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие - Дмитрий Петров

Таким образом, гласность помогает руководству СССР вновь привлечь к себе внимание советской общественности и одновременно улучшить собственный имидж за рубежом. Реальная гласность немыслима без подлинных публичных дискуссий, в которых каждый мог бы принять участие, не опасаясь наказания. Другими словами, она стала бы публичной гарантией от злоупотребления властью; а то, что мы наблюдаем, – та же партийная монополия на истину. <…>

Или возьмем посмертную "реабилитацию" нескольких выдающихся писателей – …Бориса Пастернака, Николая Гумилева и Владимира Набокова. Стоит отметить, что подобной чести удостаиваются только те, кого уже нет на свете, – они уж точно не скажут и не сделают чего-то неожиданного. <…>

Это жутковатое "гробокопательство" вряд ли можно счесть признаком либерализации… – как и адресованные некоторым видным эмигрантам приглашения вернуться "домой", словно стае блудных сыновей, с обещаниями "забыть" прошлое.

В конце концов, никто не мешает Советскому Союзу выпускать книги и пластинки эмигрантов, показывать их фильмы, пьесы и полотна. Если бы советским людям позволили делать выбор самостоятельно, эмигрантам-писателям и художникам не понадобились бы закулисные переговоры с властями. Прошлое можно забыть, но как "забудешь" о том, что партия по-прежнему вездесуща и контролирует всё?..

Наконец, представим себе, что самое смелое на сегодняшний день предложение г-на Горбачева – о проведении более свободных выборов в партийные органы – будет воплощено в жизнь. В результате… советские люди получили бы ту возможность, что имеет сегодня черное население ЮАР: наблюдать за свободными выборами для 7 % населения.

На деле советские лидеры могли бы, не меняя по-настоящему характера режима, позволить себе еще более радикальное временное "отступление"… Они могли бы… допустить куда более масштабную эмиграцию и вывести войска из Афганистана. Они даже могли бы опубликовать "Архипелаг ГУЛАГ" Александра Солженицына. Они могли бы сделать страну такой же "свободной" и "капиталистической", как Польша, Югославия и Китай.

Реальный вопрос заключается не в том, как далеко зайдет нынешняя "оттепель", а в том, как долго она продлится. Ведь Советский Союз, в отличие от Венгрии и Польши, не живет в тени "старшего брата", способного прийти на помощь…

На Западе не понимают главного: если бы советские лидеры действительно были бы настроены на радикальные перемены, им пришлось бы начать с отказа от правящей идеологии.

Идеология – то самое ядро советской системы, что не позволяет стране отклоняться от маршрута слишком далеко и слишком надолго; если главные идеологические постулаты останутся в неприкосновенности, советская стратегия останется пленницей ее принципов. <…>

Пока "всемирно-историческая борьба двух систем" продолжается, советских граждан не могут просто оставить в покое, позволив им жить собственной жизнью и собственными стремлениями. <…>

Если Запад воспримет новую политику за чистую монету, он сосредоточится на внешних симптомах, игнорируя саму болезнь. Серьезные перемены потребуют от советских лидеров отбросить ложные марксистско-ленинские догмы, прекратить "всемирно-историческую борьбу", которую ведут только они сами, и позволить советским гражданам быть обычными людьми, которым можно будет вкладывать в слова "демократия", "культура", "правосудие" и "гласность" такой же смысл, как и их "буржуазным" братьям.

Более того, если Кремль искренне желает перевернуть одну страницу истории и начать новую, он должен прекратить эксплуатацию болезненных воспоминаний о Второй мировой войне в пропагандистских целях… и не допускать дальнейшей милитаризации общества. И, главное, он должен сказать всю историческую правду о преступлениях, совершенных советским режимом. Национального примирения не добьешься, освободив пару сотен заключенных из тюрем, в которых они вообще не должны были находиться.

Советский Союз – тяжелобольная страна, чьи лидеры вынуждены были нарушить семидесятилетнюю традицию молчания просто для того, чтобы завоевать хоть какое-то доверие населения СССР и внешнего мира.

Однако это они сами должны научиться доверять другим. Они должны предоставить народу право отправлять правосудие в нормальных судах и приобрести достаточное уважение к общественному мнению, чтобы не прибегать к обычной тактике дезинформации и манипуляций.

Даже глупцу сегодня ясно: если 70 лет воплощения идеологической доктрины привели к запустению одну из самых богатых стран на планете, то эта доктрина ошибочна. Г-н Горбачев признает: за все эти годы никому не удалось исправить ситуацию. Так, может быть, пришло время отказаться от самой системы? Разве не Ленин сказал, что любая теория в конечном итоге проверяется только практикой?

Что же касается Запада, то пристало ли людям так спешить с рукоплесканиями в адрес СССР за обещания создать для своих граждан условия, которые они здесь не согласились бы терпеть и минуту?»

11

Я спросил Виктора Лошака – в ту пору сотрудника «Московских новостей»: знает ли он путь, по которому это письмо попало в печать? Он ответил: «Главный редактор Егор Яковлев поставил текст в газету. То, что началось потом – не описать словами. Номер стал раритетом. Люди приходили к стендам с фотоаппаратами и снимали письмо. Не знаю, как далась Яковлеву эта публикация, но, думаю, ее можно назвать поворотным пунктом в политике гласности».

И это действительно так.

Добрый друг Аксенова и других изгнанников профессор Джон Глэд – ученый-славист, критик и переводчик, автор книги «Беседы в изгнании: русское литературное зарубежье» – вспоминал: «К изумлению подписавших, письмо напечатали "Московские новости"… начался долгожданный диалог между советскими и эмигрантскими писателями». Да, начался. Но простым не был. На письмо последовал ответ.

Предпосланная ему статья главного редактора, где указывалось, что вообще-то эти «десять… оказались по ту сторону баррикад» и «покинули свой народ в самое тяжелое время», скорее всего, была адресована консерваторам, которых следовало убедить: эта публикация на самом деле служит делу разоблачения отщепенцев, то есть целям партии и советской власти.

Ответом же стали статьи и отклики, клеймящие авторов.

Письмо еще не вышло в «МН», а его уже атаковала «Правда». В статье «Паника в стане бывших» Виталий Корионов утверждал: его авторы – «…торгующие собственной совестью, провокаторы, лжецы и клеветники… презрение вызывают они у советских людей», их подлинные друзья – «афганские душманы, никарагуанские "контрас", полпотовские убийцы». Финал выдержан в классическом стиле: «Кучка отщепенцев в преддверии великого праздника – 70-летия Октября – пытается швырнуть поток грязи в наш светлый дом. Не выйдет!»