Перед бурей - Виктор Чернов

И вот, наконец, сообщение двух фракций — большевистской и левоэсеровской. Они готовы к открытию заседания. Они готовы, и всё «готово».

Зал заполняется народом. По бокам трибуны — вооруженные. В коридорах вооруженные. Галереи для публики набиты битком. И там над головами то здесь, то там дула винтовок. Билеты на галереи распределял Урицкий. И распределил…

В книге своей «На боевых постах февральской и октябрьской революций» Вл. Бонч-Бруевич описывает, как он обеспечивал власть и порядок в Таврическом дворце с помощью особо подобранной команды с крейсера «Аврора» и двух рот с броненосца «Республика», и как другой его товарищ по оружию, Дыбенко, располагал на ключевой позиции — на углу Литейного проспекта — опять-таки какой-то специальный «отряд тов. Ховрина в 500 человек, с ручательством, что мимо него никакие демонстранты к Таврическому не проникнут», как всем собранным в три часа ночи отдельным начальникам отрядов «вручались в запечатанном конверте специальные задания».

Из воспоминаний Троцкого, написанных по свежим следам событий («Правда», 20 апреля 1924 г.), мы впервые узнали, как сам Ленин боялся, что обычные воинские части, крестьянские по составу, окажутся ненадежны, ибо «в случае чего русский мужик может колебнуться», как он распорядился «о доставке в Петроград одного из латышских полков, наиболее рабочего по составу».

Когда наступил, наконец, момент открытия Учредительного Собрания, Ленин, по свидетельству верного Бонч-Бруевича, «волновался и был мертвенно бледен, как никогда… сжал судорожно руку и стал обводить пылающими, сделавшимися громадными, глазами всю залу». Вскоре, однако, он оправился и «просто полулежал на ступеньках то со скучающим видом, то весело смеясь».

Депутаты медленно размещаются по своим скамьям. Стороны обводят друг друга напряженными взглядами.

Наконец, все в сборе. Минуты томительного ожидания. «Левый» сектор ждет. Старейший депутат среди нас: старый народоволец С. П. Швецов. Ему и следует открыть заседание.

Внушительная фигура С. П. Швецова подымается на трибуну. И разом, по сигналу, раздается ужасающая какофония. Топанье ногами, стук пюпитров, крики, кошачий концерт. Левоэсеровский сектор соревнуется с большевиками. Присоединяются хоры. Стучит прикладами о пол стража. Он берет колокольчик. Видно, как он мотается в руке. Но звука не слышно. Он кладет колокольчик на стол, — им немедленно завладевает какая-то фигура и уносит, чтобы вручить, в виде трофея, входящему в зал Свердлову. Пользуясь минутным затишьем, Швецов успевает произнести сакраментальную фразу:

«Заседание Учредительного Собрания открывается». Новый взрыв оглушительного гама. Швецов покидает трибуну и возвращается к нам. Его место занимает Свердлов, чтобы второй раз открыть собрание именем Совнаркома и ультимативно предложить нам его «платформу». От нас требуется сказать просто: да или нет.

Но ультиматум пока висит в воздухе. Надо организовать президиум. Наше предложение — пока выбрать лишь председателя Учредительного Собрания и секретаря; организацию коллегиального президиума отложить на завтра. Это предупредительная мера: чтобы своим уходом с заседания большевики и их союзники не «сорвали» президиума. За наше предложение — большинство. Начинаются выборы. Большевики своего кандидата не выставляют. Они будут голосовать за кандидата левых эсеров — Спиридонову.

Ту самую Спиридонову, которую они потом арестуют и будут мытарить по тюрьмам и ссылкам, выматывая из нее последние остатки здоровья и жизни, доведя до грани душевной болезни. Они ставят теперь ставку на имя, на террористическое прошлое, на мученическую судьбу женщины. Они надеются оторвать от нас и от «нейтральных» отдельные голоса. Их расчеты не оправдываются. На моем имени, выставленном нашей фракцией, объединяется внушительное большинство — гораздо больше того, что нами ожидалось. Видимо, кое-какие из левых эсеров-крестьян не удержались и голосовали с нами. Я получил 244 избирательных голосов против 151 неизбирательного.

Моя вступительная речь. Приходится призвать на помощь всё свое самообладание. Кто прочтет стенографический отчет об этом заседании, не будет иметь даже отдаленного впечатления о том, что происходило на самом деле.

После каждой фразы — десятки вскриков, то иронических, то озлобленных, подкрепляемых угрожающим поигрыванием винтовками со стороны сгрудившейся, как на митинге, массы. Нельзя поддаваться на провокацию. Надо помнить: одержит верх тот, чьи нервы крепче. И я, не обращая внимания на крикунов, веду свою линию.

«Страна высказалась. Состав Учредительного Собрания — живое свидетельство мощной тяги народов России к социализму. Оно означает — конец неопределенного, колеблющегося переходного периода. Вопрос о земле предрешен: она станет общим достоянием, на равных правах открытым для всех трудящихся и желающих трудиться. Учредительное Собрание — это начало активной внешней политики, направленной к миру — не шкурнически-сепаратному, а всеобщему, демократическому миру без победителей и побежденных.

Наша страна стала цитаделью освобождающей революции, и в ней по призыву революционного правительства должен состояться съезд воскресшего Интернационала, который будет съездом умиротворения народов. Советы, как орган общественного контроля, должны быть не соперниками, а союзниками и сотрудниками Учредительного Собрания: всякая иная линия поведения грозит ужасами гражданской войны, разорения и одичания.

Учредительное Собрание должно иметь полноту власти. Но оно не желает узурпировать народную волю. Оно готово все свои основные решения передать на проверочное всеобщее голосование народа, на плебисцит. При таких условиях всякий, кто против него — тот стремится к захвату власти, к деспотической опеке над народом».

Под перекрестный огонь выкриков, звяканья винтовок и угроз я довожу речь до конца. Теперь черед большевистских ораторов Скворцова и Бухарина. Во время их речей наш сектор — образец сдержанности и самодисциплины. Большевистские ораторы резки, митингово-крикливы, вызывающи по тону, подчеркнуто-грубы в выражениях — но ледяной сдержанности эсеровского большинства никакая провокация сломать не в силах.

Большевикам отвечает с.-д. И. Г. Церетели, которого тоже с самого начала пробуют «пугать», наводя на него винтовку. Мне надо заставить крикунов замолчать и слушать. Как это сделать? Призывы к сохранению достоинства Учредительного Собрания вызывают только еще более ожесточенный гул, порою переходящий в неистовый вой. Дыбенко и подобные ему демагоги, совершенно распоясавшись, подают сигналы к новым и новым атакам.