Рассказы о мире Нэстэ (СИ) - Щукин Михаил Николаевич

– Тремя?! – Искренне изумилась Иррсина. – Да у них вообще есть единственный более или менее пригодный для ориенхорна зал.

– Был. – Ехидно улыбнулась Санира. – Теперь там руины, подлежащие реконструкции.

– Тьфу. – Иррсина не сдержалась и скривилась. – Пусть восстанавливают, тогда и поговорим.

– А я могу здесь играть? – Осторожно уточнила Сиула.

– Надо было мне подумать об звуковых экранах в этой гостиной. – С досадой заметила Амани. – А давай ты здесь будешь играть только то, что не требует звуковых экранов. У тебя же много такой музыки. Ну, очень не хочется портить впечатление от того, что можно толком послушать только в концертном зале.

Известие о том, что разлука для Нэстэ была несколько короче по времени, чем для всех Объединенных миров, вызвало некоторые ехидные замечания подруг. Даже Рианна не без ехидства заметила, что погуляй она еще немного, и создала бы очередной казус, когда основатель рода стал бы младше тех, кого он внего принял.

Для самой Сиулы это не имело совершенно никакого значения. Иррсина с внутренним удовольствием наблюдала за сестрой. После памятного концерта Сиула как-то успокоилась но жила в каком-то подавленном состоянии, которое лучше всех ощущала только Иррсина, да еще ее мама.

Сейчас Сиула была полностью расслабленной, а легкая счастливая улыбка не сходила с ее лица.

Следуя только своим представлениям, она нашла в гостиной единственный угол и обустроилась там со всем удобством уже в вечер дня приезда.

Это был не концерт в привычном понимании Иррсины. Сиула играла как бы для себя, создавая негромкий фон из живой музыки на всю комнату. Ее слушатели не сидели на строго отведенных местах, а свободно перемещались по гостиной, вели тихие разговоры, угощались поданным десертом и слушали, время от времени поглядывая в ее сторону.

Время от времени в комнату забегал кто-то из младшей гекаты, а то и всей гурьбой. Дети уже завершали свой курс лечения и скоро должны были вернуться в Арден. И к удивлению сестер были совсем не против послушать музыку и поиграть во что-то свое не мешая Сиуле.

Иногда над головой Сиулы расстилалась прозрачная вуаль, переливающаяся разными оттенками фиолетового цвета. В такие моменты казалось, что Куинли меняет цвет и узоры в такт музыке. Хоть научники уже успели объяснить, что это существо не обладает ничем, что бы можно было назвать слуховым аппаратом.

Это была совсем непривычная для ориенхорнистки форма выступления, совершенно новая и в отличие от концертных залов, с расслабляющей обстановкой настолько, что если бы не Иррсина с Амани, Сиула бы играла без перерыва все вечера не отвлекаясь на стоящие рядом угощения. Можно сказать, что для Сиулы такие вечера оказались новой формой отдыха и подготовки к предстоящему концерту.

А ночами иногда звонила мама и Иррсина по ее просьбе осторожно заглядывала в спальню Сиулы. Сестра теперь спала спокойно и крепко, со счастливой улыбкой.

А еще, мама все настойчивее теребила дочь вопросами об одном весьма настырном аристократике. И поделилась вестью о том, что в их провинциальном городишке вдруг появился некто из семьи Кэрэла. Имена ей ничего не говорили. Ни она, ни Сиула не интересовались этой семейкой. Чего похоже не скажешь высокородном госте.

Отца осторожно предупредили, что заезжий вскользь и между прочим задал парочку ничего незначащих вопросов с упоминанием их семьи. Но с этим сюрпризом пусть разбирается Сиула. Тем более, что Кэрэл уже звонил на счет предстоящего концерта.

Рассказ окончен

Криашан

Глава 1

Зелёное коричневое поле, боль в правой задней ноге и ощущение холодного ветерка на шее, поднятой клешней противника.

Считалось, что второй цикл начинается, когда отрывочные воспоминания второго превращаются в одну сплошную ленту, чётко объясняющую, что происходило до, во-время, и после события. За первый же цикл принимался период, проведенный в яслях, воспоминаний о котором не было вообще.

У каждого шнатлия он начинается по-своему. И, как правило, это был неприятный момент, связанный с выживанием. Говорят, даже серо-коричневые фермеры проходят Обретение сознания после каких-то событий связанных с угрозой жизни. Хотя, что у них там может случиться на полях.

До этого момента Криишан действительно помнил свою жизнь только короткими вспышками отдельных эпизодов. Чем дальше назад по времени, тем они были реже. Самое раннее воспоминание было ещё в яслях рода. И это вроде как считалось началом перехода на второй цикл. Правда, о том, что это ясли, он начал понимать много позже. А тогда не было никаких мыслей.

В любом случае, это был момент, когда его опрокинул на спину кто-то из его же выводка. Намерение противника не имело никакого значения. И у него самого не было эмоций. Его ударили, он ударил в ответ, или попытался рефлекторно оттолкнуть. Даже этого он не смог бы сказать с полной уверенностью. Воспоминания касались мгновения, когда его правая ного-рука не успев сжаться, нанесла удар в не защищённое подбрюшие сородича и выпрямленный ударный палец глубоко погрузился во что-то мягкое и теплое. Возможно и даже наверняка, такие сцены были и раньше. Но почему-то именно в этом эпизоде запомнилось, как что-то теплое и липкое течет по ного-руке и резкий запах, что пробудил удовлетворение от победы и чувство голода.

Так вырабатываются рефлексы у молодняка в яслях. Сильнейший выживает, остальные из выводка идут на корм. Последующие схватки в яслях не запомнились. Видимо там не было ничего примечательного.

Следующий эпизод воспоминаний касался времени, когда он уже стал заметно старше. Детский сад, в который перевели перешедших на второй цикл, стал основным фоном для всех последующих воспоминаний. Просто это воспоминание было вторым в той череде, на которых Криишан мог сосредоточиться. Это был бой, который бы человечки назвали «все против всех».

Тут не было командиров или наставников. Небольшая ровная поляна. Скорее всего, площадка в вольере для завершающих первый цикл. Мелькают чьи-то тела. Он уворачивается и бьёт сам. Отступает и атакует. Его снова опрокидывают, тень на фоне неба и опускающаяся в ударе кулак четырехпалой руки.

В отличие от предыдущего эпизода, он легко выворачивается из-под удара и встаёт на задние лапы. Короткий бой руками и снова ного-рука решает исход поединка. Только боль от удара в бок заставляет бросить врага и отступить. Он оказывается прижатым к кому-то еще. Имен у них пока что нет. Нет даже кличек. Зачем они тем, кто живет ради того, чтобы не стать пищей для родившихся с ним соседей. На них двоих наседают сразу с трёх сторон, и это вынуждает их действовать вместе. Второй двигается медленнее, и заметно хромает на среднюю левую пару.

Криишиан хорошо помнил, как толчком подтолкнул невольного напарника в сторону того, что атаковал справа. А сам принял удар центрального противника. Третьим был тот, кто уже получил от него проникающий в живот несколько секунд назад. Для участников битва это ничего не значило. Но он медленнее двигался и, этого хватило для определения очередности схватки.

Их пара распалась, но только для того, чтобы через несколько мгновений сойтись вновь около стены и отразить нападение еще одного сородича. И после победы второй не стал атаковать его, а замер рядом, подставляя под удар открытый бок. Он тоже не стал наносить удар.

Воспоминание заканчивалось, также как и первое, резко и без продолжения. На чувстве, сродни удовлетворению, что кто-то подчинился ему.

Так у них начинался второй цикл. На нем определялись первые неустойчивые группы, преимущественно состоящие из двух или трех особей. А надсмотрщики из пятого или шестого цикла выделяли в выводке первых лидеров ещё до того, как у них начинали чернеть крылья.

На втором цикле воспоминаний было больше. Все они отражали непрерывную бойню с себе подобными. Когда один, когда в паре с кем-то. Или даже в тройке. Более или менее мирный эпизод проскочил явно, когда второй цикл вошёл уже в силу. У них всех начали проявляться родовые отличия. По крайней мере, Криишан точно знал, что на его крыльях уже расцвели густой сетью чёрные полосы.