Борис Пастернак. Времена жизни - Наталья Иванова

На ХХ съезде еще перед докладом Н. С. Хрущева выступил М. Шолохов с резкой критикой А. Фадеева, уподобленного Шолоховым Сталину: «…оказался достаточно властолюбивым генсеком и не захотел считаться в работе с принципом коллегиальности». Шолохов нападал на Фадеева как на генсека и писателя – «в результате мы не имеем ни генсека, ни писателя», «спрашивается: зачем же нам такие руководители нужны?» Шолохову никто не возразил.

Ровно через неделю после статьи в «ЛГ», 13 мая, Фадеев покончил с собою. А на следующий день, 14 мая, Секретариат Союза писателей образует комиссию по Литнаследству репрессированных писателей. Прибывает и прибывает чувство освобожденья – и в конце мая Б. Пастернак передает итальянскому издателю Фельтринелли рукопись романа «Доктор Живаго». 5 июня в СП восстановлен Ю. Домбровский. 15 июня О. Берггольц требует (в Доме Литераторов на семинаре) отмены «догматического» постановления 46 года – оно, по ее словам, «выражало вкусы Сталина».

Но время развивается так: шаг вперед – полшага назад. Время движется осторожно. Подписан к печати первый том пятитомного собрания сочинений эмигранта Ивана Бунина – а через две недели на это следует партийный окрик Б. Рюрикова («Литература и жизнь народа» в «Правде»). «Новый мир» печатает (№ 8 – 10) роман В. Дудинцева «Не хлебом единым», в «Знамени» (№ 9) появляются «Новые строки» Б. Пастернака, цикл открывается «Во всем мне хочется дойти до самой сути», а закрывается стихотворением «Быть знаменитым некрасиво». Выходит альманах «Литературная Москва». Но одновременно вокруг романа Дудинцева разворачивается ожесточенная идеологическая полемика, причем на первом обсуждении на заседании секции прозы «за» выступят В. Овечкин, В. Тендряков, В. Кетлинская и даже С. Михалков. А в эти дни…

«В тот самый день, (…) когда для нас всего важнее было – состоится ли обсуждение романа Дудинцева, издадут ли его отдельной книгой, именно в этот день и в те же часы в Будапеште была опрокинута чугунная статуя Сталина, шли демонстрации у памятника польскому генералу Бему, который в 1948 году сражался за свободу Венгрии.

Там начиналась народная революция. А в наших газетах скупо и зло писали о „венгерских событиях“ или „попытках контрреволюционного переворота“. Мы тогда едва понимали, насколько все это связано с судьбой нашей страны и с нашими жизнями. Сталинцы оказались более догадливыми. Они пугали Хрущева и Политбюро, называя московских писателей „кружком Петефи“; в доказательство приводили, в частности, обсуждение романа Дудинцева и речь Паустовского, запись которой многократно перепечатывали и распространяли первые самиздатчики. Позднее ее стали забирать при обысках, как „антисоветский документ“»

( Р. Орлова, Л. Копелев. Мы жили в Москве. 1988. С. 47).

Как отнеслась советская литературная интеллигенция к этим событиям?

Партийная борьба ведь не прекращалась. И те, кто на самом деле не принимал ни разоблачения Сталина, ни духа освобождения в литературе, стали разыгрывать «венгерскую карту» против либеральной творческой интеллигенции, уподобляя ее «кружку Петефи».

А либеральные – в общем числе – писатели, в свою очередь, официально открещиваются от такой (возможной) аналогии, выступая и одобряя вторжение в Венгрию.

22 ноября появляется открытое письмо «Видеть всю правду!», где в полемике с французскими писателями, протестовавшими против советского вторжения в Венгрию, доказывается правомерность этой акции Советского государства. Письмо подписали Шолохов, Федин, Бажан, Л. Леонов, Вс. Иванов, В. Катаев, В. Ажаев, В. Овечкин, Сергеев-Ценский, О. Форш, П. Бровка, Ф. Гладков, А. Сурков, В. Панова, А. Твардовский, Н. Тихонов, К. Симонов, В. Инбер, Н. Погодин, Г. Марков, Е. Долматовский, Л. Никулин, С. Михалков, А. Чаковский, А. Прокофьев, А. Корнейчук, М. Исаковский, С. Маршак, К. Паустовский, В. Василевский, Э. Казакевич, Б. Лавренев, В. Каверин, В. Смирнов, В. Кочетов.

24 ноября в «Литературной газете» публикуется письмо и подписи присоединяющихся к предыдущему. Письмо подписали М. Шагинян, П. Антокольский, И. Эренбург, В. Ермилов, М. Рыльский, М. Алигер, Н. Атаров, В. Кожевников, В. Луговской, Г. Гулиа, А. Венцлова, Г. Николаева, Н. Чуковский, А. Караваева, М. Храпченко, А. Бек, С. Антонов, Л. Мартынов, Г. Фиш, Ю. Либединский, С. Щипачев, В. Саянов, П. Замойский, Б. Полевой, А. Штейн, Д. Еремин, Б. Агапов, С. Кирсанов, А. Дементьев, О. Берггольц. По составу подписавшихся очевидно, что примыкали к этому малопривлекательному делу по принципу Ноева ковчега, чтобы были представлены «каждой твари по паре», твари чистые и нечистые. Каверин, Ольга Берггольц – и тут же ортодоксальный более, чем линия партии, В. Кочетов, тогдашний главный редактор «Литературки». Представлены редакторы толстых журналов – и альманаха «Литературная Москва», догматики и либералы (и либеральствующие тож). Заметно, что нет ни Ахматовой, ни Пастернака, ни К. Чуковского.

Либеральные советские писатели действительно осудили венгерские события – ведь они стали помехой прогрессивному продвижению к обретаемой «свободе». И надо признать, это эгоистическое самоощущение их не обмануло. В этом плане у советских либералов были претензии и к Пастернаку: передав рукопись романа на Запад, он настораживает власти и настраивает их против либеральной литературы в России, тем самым сокращая ее влияние и возможности.

Что касается официоза, то здесь все организовано как следует. 13 ноября – в «Литературной газете» публикуется гневная отповедь «критика» Б. Леонтьева: «Ваши руки в крови, господа лицемеры!» Венгрию лицемерно жалеют, вся порча якобы идет с Запада. Б. Леонтьев клеймит западные радиостанции и спецслужбы, организовавшие мятеж: «Преступники пойманы. Оттого враги мира и охвачены бешенством». Мир движется на Запад вместе с советскими танками и дивизиями, а с Запада идет в Венгрию война. Некто за инициалами М. В. (15 ноября): «Нити, ведущие на Запад». Звучит и «Голос немецких писателей», разумеется, из ГДР: Стефан Хермлин, Анна Зегерс, Арнольд Цвейг; «Слово мастеров культуры» из социалистических Болгарии (Христо Радевский) и Румынии (Михай Бенюк, Захария Станку). Но и из капиталистической Франции доносится и немедленно перепечатывается (без указания имени переводчика) правильный «Ответ Сартру» коммуниста Роже Гароди. А в «Огоньке» публикуются переводы из коммунистической «Юманите» «Писем из Венгрии» Андрэ Стиля. Все это должно было создавать видимость общемирового «демократического» единства. Замечу, что рядом – на соседних страницах – переводы Анны Ахматовой (Перец Маркиш). Из номера в номер публикуются так называемые «репортажи» из Будапешта – от собкора С. Дмитриева. Причем заголовки этих корреспонденций от номера к номеру становятся все оптимистичнее. 18 ноября: «Советская помощь венгерскому народу»; на снимке к корреспонденции – подготовка масла на московском холодильнике № 12 к отправке в Венгрию. Братская помощь – и танками, и маслом! Еще репортаж: «Посылает Украина». Наконец, 26 ноября: «Жизнь Венгрии налаживается», репортаж выполнен художественно, написан с претензией – ведь писателям предназначен: «Хмурен и беспокоен стал Дунай. Все реже появляются над его водами длиннокрылые чайки». Ну и просто черным юмором смотрелась публикация под названием «Друзья познаются в беде» – о помощи братской Польши. Под фото из Познани (!) подпись: «Погрузка кровяной сыворотки в Будапешт» (венгерскому кровопролитию предшествовали, как известно, кровавые события в Познани. Думаю, что публикация в «Литературной газете» – это попытка эзоповым языком сказать о происходящем).