Шпеер - Fanfics.me Magenta

*

Большинство населения мира, справедливо названного Театром, отнюдь не актеры, но куклы-марионетки, глиняные игрушки в чужих руках, а то и вовсе деревянные декорации. Это не плохо и не хорошо, не черно и не бело: так устроен Театр. Переверните все с ног на голову, посадите марионетку в кресло режиссера — спектакль провалится, если истинный режиссер не спрячется в суфлерской будке или за кулисами. (Известный феномен, если отобрать деньги у богатых и раздать всем поровну, утопическая эйфория длится недолго: не успел оглянуться, как всё вернулось на круги своя: бедные обнищали, богатые разбогатели). Ибо равенство есть утопия.

Как не заменить служителя Мельпомены марионеткой, так не справиться актеру с режиссурой. Только избавившись от глины в мозгах, осознав рамки своей роли, став творцом, а не творением, постановщиком, а не бездумным исполнителем кем-то придуманный партии, мы становимся Магами. (Если в самом деле того хотим). Не будем заблуждаться: это труд, а не свалившееся с неба благословение.

Несомненно, не всем дано быть режиссерами труппы.

Но откроем завесу Магической Тайны — той, что узурпировало жречество.

Каждый может стать Волшебником — режиссером своего разума. Каждый человек — Избранный. Каждый из нас — Исключительный. Уникальный. Не дайте себя одурачить, подровнять, позвольте себе быть гордыми, не внешне, но внутренне: магия невидима, но ощутима.

Будучи детьми, мы проходим стадию волшебства: знаем и уверены, что не такие, как все. «Есть Я, а есть ОНИ», — чувствует ребенок. К несчастью, остаток жизни мы тратим на то, чтобы распластаться под катком социума, стать нужной формы кирпичом в невидимой руке строителя. Приспособление к окружающему миру — медаль с двумя сторонами. Мы забываем, что не родились глиной.

Всегда найдутся белые вороны в стае черных, желающие взлететь в небо не для того, чтобы повести за собой стаю, но чтобы полюбоваться с высоты, как красива и удивительна земля, позабавиться и погрустить, глядя на судорожно машущих крыльями собратьев, но, бросив опечаленный взгляд на вырубленные леса и высохшие реки, расправить крылья и полететь туда, где поднимается над горизонтом сияющее солнце.

Прощаюсь и напоследок прошу: верьте не мне, но Себе и в Себя. Каждый из нас — Бог. Эту Тайну и услышал Ворон, сидевший на древе Познания и видевший Еву, вкусившую плод.

Трудно увидеть в себе Бога, еще трудней признать себя Богом, а уж сколько нужно потрудиться, чтобы другие узрели Бога в тебе и уверовали!

А кто сказал, что Богом быть легко?

Да пребудет с нами Магия Разума.

Аминь.

Райнер Шпеер»

* * *

Белое солнце, до странности далекое и маленькое, тянулось длинными лучами к снежной вершине. Альпинист Поттер поднял голову, разглядывая черную птицу, кружащую в небесах.

— Эй, ты! — крикнул он. — Где Ключ?

— Уч... уч... — насмешливо отозвалось эхо из горных ущелий.

Г. Дж. слепил снежок, запустил в злодейского ворона, но промазал.

— Я до тебя доберусь! — сердито крикнул альпинист и с силой гарпунера метнул в наглую птицу лыжную палку.

Ворон хрипло каркнул и выронил из когтей Ключ.

Судя по звуку, целую связку.

— Мой шеф, — защекотал ухо Гарри долгожданный шепот.

Покоритель воронов, бесстрашный альпинист Поттер стремительно въехал на фуникулере счастья в собственную постель.

Сильные руки прижали Гарри к теплой груди, возлюбленная злодейская нога властно легла поверх его собственной, губы просительно коснулись губ, довольно улыбающихся в темноте.

Большой Редкий Зверь был здесь. В его, Г. Дж., постели, в сердце, в каждой клеточке его существа.

— Северус, — прошептал Гарри. — Шатци-и-и! Самый-самый шатци-шатци-шатци-ша...

Зверь Шатци-ша тяжело навалился сверху и заткнул поцелуем фонтан немецкого красноречия.

_________________________________________________________________________________________

1) из мюзикла «Нотр Дам де пари»: «О Люцифер, дозволь лишь раз скользнуть пальцами по волосам Эсмеральды».

2) Tatsächlich? — «Да ну?»

3) So, so — «Вот оно как»

4) Du lieber Gott — «Боже ты мой»

5) Warum nicht? — «Почему бы и нет?»

* определение «Гордыни» в Википедии.

Schatzi имеет множество значений, помимо «сокровища». Милый, любимый, дорогой и драгоценный в одном флаконе.

* * *

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. 34. Язык мой — враг мой

http://music.i.ua/user/4965279/58879/690506/

Гарри Джемс Поттер, директор солидного лондонского издательства «Хог», процветающей и подающей надежды компании «Волкодав», человек серьезный и респектабельный, возмутительным образом подскакивал и пританцовывал за рулем автомобиля, дергал головой, громко и фальшиво подпевая несущейся из динамиков разудалой песне Боба Синклера.

— Оуа-оэ! Вы свободны-ы-ы! — в экстазе завывал Г. Дж. — Эт-та мелодия свободы-ы!

Мимо вихрем проносились поля, деревья и домишки, убегая назад в Лондон и унося с собой угрюмое зимнее небо. Впереди перемигивались звездами загадочные туманности, лента автотрассы змеилась космической рекой по неведомой планете. Быстрыми кометами пролетали разноцветные корабли инопланетян. Директорская Хонда, забыв о своем скромном прошлом, покоряла галактику, как американский «Орион».

— Не ду-май, что люди говоря-ат! Йоу!

Позабыв о гравитации, сердце Г. Дж. Поттера парило и пело в заоблачных высях.

Притормозив на перекрестке, пилот «Ориона» покосился на соседний космический корабль. Экипаж в составе нецивилизованных тинейджеров тыкал в Г. Дж. пальцами и хохотал. Показав язык недоразвитым, ничего не смыслящим в освоении небесных стихий, космонавт Поттер полетел дальше и пришел в себя лишь тогда, когда едва не состыковался с задней частью чужой орбитальной станции.

— Почувствуй ка-айф, — уже не так вдохновенно спел бравый пилот, понемногу возвращаясь на Землю и ощущая силу тяготения.

Прилив хорошего настроения понемногу спадал. Вспомнив, что пунктом назначения является не Марс, а Литтл-Уингинг, и вместо дружественных инопланетян придется лицезреть свинообразное семейство Дурслей, Гарри перестал подпевать и просто отдался веселым ритмам Боба Синклера (певец напоминал ему крестного, хотя признаваться Сириусу в этом Г. Дж. не стал бы).

Въехав, наконец, в родные пенаты и позавидовав выпавшему здесь снежку (больше завидовать было нечему), Гарри свернул на Прайвет Драйв и мгновенно вышел из роли капитана корабля — у почтового ящика, выпятив живот, стоял кузен Дадли. Воровато оглядываясь по сторонам, кузен смалил сигарету.

— Так ты еще и куришь, Свинтус? — пробормотал Гарри. — Ну-ну!

При виде Хонды Дадли Дурсль нервно дернулся, бросил недокуренную сигарету и как бы между прочим наступил на нее ножкой, втаптывая в тающий снег. Повернувшись задом к подъехавшей машине, дорогой родственник принялся деловито изучать содержимое почтового ящика.

Оставив белого коня у присыпанных снежком кустов бирючины, отгораживающих царство Свинтусов от дороги, Гарри выскочил из машины, как чертик из коробочки.

— Я все видел, — злорадно сказал он, не здороваясь с кузеном (от ненужной привычки оба избавились лет в десять).

С торжествующей улыбкой на лице Г. Дж. подковырнул носком ноги грязный снег, где мокрым раздавленным червем валялся сигаретный окурок.

Дадли стремительно (насколько позволяла комплекция) развернулся и сердито уставился в смеющиеся глаза ненавистного родственничка.

— Скажешь матери — убью! — сквозь зубы сказал он. — Пожалеешь, что на свет родился!

— Не успеешь, — насмешливо сказал Гарри. — Тебя убьют раньше.

Не глядя на кусающего губы Свинтуса, он направился к дому.

— Куда прешься! — крикнул ему вслед кузен. — У нас гости!

Крик Дадли не остановил Г. Дж. Задерживаться у дорогих родственников Гарри не намеревался. Целью визита блудного племянника была вовсе не тетка и уж никак не ее гости, кои водились у Дурслей во множестве (тетя и дядя обожали «полезные знакомства»); он вздумал забрать коробку фотографий, когда-то оставленную ему Сириусом, лелея смутную надежду, что среди старых снимков отыщется какой-нибудь ключ к разгадке туманного прошлого крестного, если, конечно, тетушка не навела стерильность в его каморке, выбросив подчистую нехитрый скарб племянника.

Полагая, что никакими гостями Петуньи Дурсль его не удивить, директор Поттер жестоко ошибся.

Едва он занес ногу на порог гостиной, откуда разливался соловьем теткин голос, как едва не упал от неожиданности.

На расшитом розовыми пионами гобеленовом диване, закинув ногу на ногу, сидела автор популярных женских романов, роковая женщина Беллатриса Лестрейндж.

Директор Поттер с трудом вернул на место челюсть.

Мадемуазель Лестрейндж была неузнаваема. Облаченная в белый пиджак и юбку вполне пристойной длины, злодейская Белла вежливо улыбалась и церемонно прихлебывала чаек из бесценной чашки лучшего теткиного сервиза, который та берегла в надежде на визит коронованных особ и не выставляла ни Мэннерсам, ни даже Вайерингам.