Великий Магистр - Елена Грушковская

— Может, тебе будет удобнее следить за мной, если мы заночуем в одной комнате? — предложил я, подняв бровь.

К выражению её молочно-шоколадного личика можно было добавлять подпись: «Обломайся, похотливый козёл!» Глядя на неё, внутренне я разразился дьявольским хохотом. Кажется, мне нравилось её злить. Счёт — 1:0 в мою пользу.

— Я тебя предупредила насчёт побега, — сказала она ледяным тоном. — Если не хочешь остаться без головы, будешь сидеть в комнате, как домашняя собачка.

Я хмыкнул. Что ж, 1:1. Довольно с меня этих ошейниковых сравнений. Нечестно бить в больное место.

— Как скажешь, золотце, — сказал я.

— Для тебя я товарищ лейтенант, — отрезала она.

— Есть, товарищ лейтенант, — я по-шутовски взял под воображаемый козырёк.

— Не паясничать над воинским приветствием, — нахмурилась она.

— Или что? — усмехнулся я. — Нажмёшь на кнопку?

— Так, всё. Хватит. Пошли в кафе, я зверски голодна, — заявила она и направилась в гостиничную забегаловку.

Я, конечно, последовал за ней, но по дороге заметил:

— Разрешите обратиться, товарищ лейтенант? Мне-то в кафе делать как бы нечего.

— Ничего и не будешь делать, — проворчала она в ответ. — Просто не отходи от меня ни на шаг. Держись в моём поле зрения.

В течение следующих пятнадцати минут я со скучающим видом сидел, изредка бросая взгляд на лейтенанта, которая уминала котлету с макаронами. В кафе, освещённом аппетитно-золотистым, как жареный лук, светом было по-домашнему уютно, и в целом я был не против провождения времени здесь, вот только в рот я ничего не мог взять: передо мной символически стоял стакан воды.

— А мне еда полагается? — спросил я. — Думаю, я заслужил.

Она поморщилась, на секунду перестав жевать.

— Блин, обязательно было именно сейчас об этом говорить?

Похоже, мысль о крови подпортила ей аппетит, хе-хе. Ну, раз взялась быть моим куратором — терпи мои особенности.

— Уж прости, таковы нюансы моего аппетита, — усмехнулся я. — Мне, может, тоже не очень приятно сидеть и нюхать запахи человеческой еды, в то время как в животе урчит от голода.

— Дам, дам я тебе твою еду, — проворчала она. — Потерпи.

— Хорошо, потерплю, только не слишком долго.

Она доела свою порцию уже без особой радости — просто потому, что за неё было всё-таки заплачено.

Ключ от моей жизни, как и от смерти, был тоже у неё, и им она открыла сумку-холодильник, содержимое которой и правда вряд ли бы вызвало у человека аппетит. Сумка была полна пакетов с кровью, один из которых моя кураторша достала и бросила мне. Даже не подала в руки, а бросила, как бросают псу кость. Ну вот, опять… Пёс — ошейник. Всё вертится вокруг этого чёртова ошейника, или у меня едет крыша?

Я поймал пакет и зажал между ладонями. Холодный. Подогреть бы… Но мои руки не достаточно тёплые, чтобы довести его до приятной для употребления температуры. Не просить же об этом лейтенанта!

— Всё, отбой, — сказала она. — Я буду в своей комнате, а ты оставайся в своей и без моего ведома никуда не отлучайся.

— Есть, — ответил я мрачно.

Сумку она забрала с собой и ушла. Оставшись один, я сел на кровать и обвёл взглядом комнату. Как бы объяснить, какая разница между холодной и тёплой кровью? Ну вот, скажем, вы любите остывший чай? Или холодную картошку? В общем, те блюда или напитки, которые обычно употребляют горячими? Вот. Где-то так. Конечно, голод не тётка, и я был не в том положении, чтобы воротить нос и привередничать, но всё-таки… Я подошёл к батарее и потрогал. Ничего, горяченькая. Может, на неё положить? Нет, слишком горячая, кровь может свернуться. И я поступил по-другому: стал прикладывать к батарее руки, а потом, растерев ладони друг о друга, греть ими пакет.

Так я провозился с полчаса, пока кровь не согрелась. Это было совсем другое дело.

Моя шоколадно-молочная кураторша заперла на ночь дверь своей комнаты. Хм, неужели боится меня? Забавно. Встречный вопрос, к самому себе: а что я, собственно, делаю возле её двери ночью? А потопаю-ка я обратно.

Наши комнаты располагались через стену, и я своим вампирским ухом слышал все её перевороты в постели. Похоже, у неё тоже были нелады со сном. Интересно, она понимает, что эти двери для меня — не препятствие? Или надеется на мою порядочность? Ха, ожидать порядочности от хищника в моём положении!

Идиоты её начальство. Или полные кретины, или им плевать на неё. Если я всерьёз захочу на неё напасть, она не успеет пустить в ход пульт. Её палец будет ещё занесён над кнопкой, а я уже буду держать её за горло. Человеку в быстроте с хищником не потягаться. Хоть я стал этой тварью недавно — даже крылья ещё не выросли, но кое-какие вещи уже освоил.

Из кармана выпала фотография и легла на пол чёрно-белым паспортным прямоугольником три на четыре. Алёнка. И боль сразу вонзилась когтями в сердце. Прямоугольник боли, всего двенадцать квадратных сантиметров, но сила — три тонны на каждый из них.

Им сказали, что меня убили. Может быть, им и правда лучше думать, что я мёртв, чем знать, кем я стал.

Морозный рассвет розовел на снегу, когда я вышел во двор покурить. Машина стояла там же, куда я её поставил, а подобные мне существа погибли на том заводе. Может, было бы лучше, если бы я погиб с ними. Почему во мне горько вибрирует каждая клетка, когда я думаю о них?

— Вот ты где! А я уже хотела нажимать на кнопку.

А вот и моя кураторша. Она не обнаружила меня в комнате: я не стал сидеть там, как привязанная собачонка.

— Ну, и нажала бы. Избавила бы общество от одного кровососа.

— Я всегда успею это сделать.

На её ладони лежала моя двенадцатисантиметровая боль.

— Твоя девушка? Что, малолеток совращаешь?

— Это моя сестра. Дай сюда! — рыкнул я.

Фотография легла на место — в карман, а лейтенант посмотрела на меня с любопытством. Никак, человека во мне разглядела? Вот спасибо. А то я сам уже перестал в это верить…

— Едем дальше. Продолжаем выполнять задание, — сказала она.

Ну, что я могу сказать о нашей работе? Мы ещё два раза доложили об обнаружении хищников, точнее, я их выследил, а лейтенант доложила. Колеся по дорогам и ночуя в мотелях, мы не подозревали, что за нами тоже следят.

Они налетели на нас прямо посреди дороги — крылатые демоницы с красными глазами. Капот машины потряс тяжёлый удар, и к лобовому стеклу прильнула клыкасто улыбающаяся физиономия с глазами-угольками. Крылатое существо, клещом прицепившись к машине, ехало на нашем капоте и ухмылялось зубастой пастью — весёлая картинка! Следом обрушился удар и на крышу, и на багажник, а ещё несколько кружились над нами — эта напасть была всюду. Лейтенант выхватила пистолет и принялась палить по ним, но они, на пару секунд взлетев, возвращались на место снова. Под ударами их кулаков разлетелись стёкла, и они нагло полезли в салон, не обращая внимания на наше сопротивление. Раньше я никогда не бил женщин, но тут пришлось поработать кулаками, и кое-кто из них недосчитался зубов, а кое-кто обзавёлся синяками. А мне ведь ещё и машину надо было вести — виляя в разные стороны, я старался сбросить других, которые цеплялись к нам вслед за теми, кто уже залез внутрь. Это было весьма рискованно на зимней дороге. В один из моментов, когда я отвлёкся на удержание руля, одна из этих тварей вцепилась пастью в молочно-белое горлышко лейтенанта. Я двинул хищнице по черепу так, что кость треснула, и зубы её разжались, но в следующий миг меня ослепила чёрная боль с красными сполохами…