Воспоминания адъютанта Паулюса - Вильгельм Адам

«Национальный комитет принимает наследие, каким бы тяжелым оно ни было. Он принимает его с гордым чувством долга. Потому что это является поистине национальной задачей. Он принимает его с полной уверенностью в успехе. Потому что он верит в силу нашего народа. Презренными являются малодушные, которые своим бездействием показывают, что они больше не верят в свой народ. Мы знаем: народу нужны жизнь, мир, восстановление, счастье. Мы знаем: миллионы людей готовы сейчас же покончить с проигранной войной, если они увидят силу, которая выведет их из нее. Мы призываем их: вперед! Германия не погибнет, если мы не дадим ей погибнуть, если у нас хватит мужества освободить ее от Гитлера».[123]

Член Союза немецких офицеров

Незадолго до 20 июля генерал фон Зейдлиц разыскал меня в Красногорске. Он проинформировал меня о ходе военных действий на центральном участке Восточного фронта. Красная Армия за 14 дней на Фронте шириной 300 километров продвинулась на запад более чем на 350 километров. С начала наступления она вернула территорию, равную по величине Голландии, Бельгии и Швейцарии, вместе взятым. За период до 9 июля 1944 года в плен попали еще 14 немецких генералов, четверо погибли. Положительным было то, что впервые сложило оружие крупное соединение — остатки XII армейского корпуса под командованием генерал-лейтенанта Винценца Мюллера. В конце июля 1944 года число генералов, попавших в плен на центральном участке, возросло до 26 человек, кроме того, по меньшей мере 15 генералов погибли. Группа армий «Центр» была разгромлена.[124] От Чудского озера до Галиции вермахт откатывался на запад под ударами Красной Армии. Уничтожение немецкой армии, которое Национальный комитет предсказывал со времени своего основания, шло полным ходом.

Арно фон Ленски, разыскавший меня на следующий день, оформил мое вступление в члены Союза немецких офицеров. Теперь, сделав этот шаг, я почувствовал внутреннее облегчение. Оглядываясь назад, я вижу, что мой путь от окончания битвы в окружении на Волге до открытой, активной борьбы против Гитлера был слишком долгим и полным противоречий. Мне пришлось преодолеть много препятствий, чтобы прийти к правильным теоретическим выводам о военном, политическом и моральном положении гитлеровской Германии. Правда, в Сталинграде Гитлер и его режим разоблачили себя как система циничного презрения к людям и подлого предательства. Однако лично я считал, что иду своим «прямым путем». Неужели теперь мне придется стать изменником? Имел ли я право подвергать опасности своих родных на родине? Мог ли я бросить фельдмаршала, которого я так уважал? Ответы на эти вопросы требовали времени. Кроме того, долгий путь требовался для того, чтобы ответить на вопрос, каким образом я, военнопленный офицер, могу способствовать свержению Гитлера и что будет потом.

И даже тогда, когда теоретически эти противоречивые проблемы сделались мне ясными, требовалось еще кое-что. Самое решающее, может быть, даже самое трудное — гражданское мужество. Это было не то же самое, что отвага на войне. За отвагой на войне прямо или косвенно стоит приказ вышестоящей командной инстанции. Гражданское мужество, необходимое для того, чтобы выступить за Германию против Гитлера, не могло опираться ни на какой подобный приказ. Как раз наоборот, оно означало отказ от подчинения таким приказам. Оно опиралось на голос совести и здравого рассудка.

В последующие дни я встретился и беседовал по различным вопросам с генералами фон Зейдлицем, Латтманом, д-ром Корфесом и фон Ленски. Я очень обрадовался, узнав, что Паулюс едет из Войкова в Москву. Спустя несколько дней мы с Зейдлицем навестили его. Наш разговор был чрезвычайно дружеским. Паулюс был рад вырваться из затхлой атмосферы Войкова. Сообщение о покушении на Гитлера вызвало возмущение у большинства генералов, однако некоторые все же почувствовали себя менее уверенно. Фельдмаршал открыто высказал свои симпатии по отношению к Национальному комитету «Свободная Германия» и Союзу немецких офицеров. Я попрощался с ним, уверенный, что мы можем рассчитывать на его сотрудничество в ближайшем будущем.

Деятели Национального комитета «Свободная Германия»

Лунево, резиденция Национального комитета «Свободная Германия» и президиума Союза немецких офицеров, стало теперь для меня на два года местом пребывания и деятельности. Я вступил в более тесное общение с генералами и офицерами, которых уже знал: генералом Вальтером фон Зейдлицем, солдатом до мозга костей, который еще в окружении восстал против Гитлера; генерал-майором д-ром Отто Корфесом, историком, который еще во время наступления 1941 года был против массовых расстрелов заложников и евреев; генерал-майором Мартином Латтманом, бывшим убежденным национал-социалистом, который увидел, что его идеалы были осмеяны и преданы Гитлером; генерал-майором Арно фон Ленски, моим близким другом, бывшим кавалерийским офицером; полковником Луитпольдом Штейдле, стоящим близко к организации «Католическое действие», бесстрашным командиром полка; инженерами майором Карлом Гетцем и майором Гербертом Штеслейном; майором Гейнрихом Хоманном, сыном гамбургского судовладельца; майором Эгбертом фон Франкенбергом, офицером-летчиком из старинного офицерского рода; майором Германом Леверенцем, секретарем Союза немецких офицеров. Среди других членов и сотрудников Национального комитета, с которыми я теперь познакомился, были ефрейторы и солдаты Ганс Госенс, д-р Гюнтер Кертшер, Макс Эмендерфер, Гейнц Кесслер, Рейнгольд Флешхут и Леонгард Гельмшротт — в мирное время рабочие, служащие, крестьяне. Важное место в работе движения «Свободная Германия» занимала группа священников вермахта, среди них католические священники Иозеф Кайзер, Петер Мор и д-р Алоис Людвиг, а также евангелические — Иоганнес Шредер, Николай Зеннихсен, Маттеус Клей и д-р Фридрих Вильгельм Круммахер. От д-ра Круммахера я узнал, что он был старшим консисторским советником церковного ведомства по внешним вопросам в Берлине. Осенью 1943 года он попал в плен под Киевом. После отступления немецких войск советская Чрезвычайная Государственная Комиссия установила, что за время оккупации было расстреляно, повешено или отравлено газом более 195 тысяч невинных жителей Киева — мужчин, женщин, детей и стариков. Фридрих Вильгельм Круммахер видел часть эксгумированных трупов в Бабьем Яре, на окраине Киева. Потрясенный этими чудовищными злодеяниями фашизма, евангелический дивизионный священник Круммахер примкнул к движению «Свободная Германия». Прежде чем я прибыл в Лунево, он и 24 других священника обратились с воззванием к христианам на фронте и на родине, в котором говорилось: