Русско-японская война. В начале всех бед. - Анатолий Уткин

Вильсон с исключительной подозрительностью следил за действиями Японии. Он пишет американскому послу в Токио Моррису, что, если японское правительство не ограничит свой экспедиционный корпус 7 тыс. человек, он откажется поддержать японские действия. Когда стало ясно, что японцы уже превзошли свою квоту, специальный помощник президента Полк стал заклинать японцев ограничиться 10–12 тыс. человек. Японский посол кивал вответ. Япония на этом (довольно коротком) этапе не желала раздражать могущественную Америку и согласилась ограничить свои силы, оговаривая при этом, что их мало для контроля над Сибирью и что японское правительство сохраняет за собой право послать дополнительные войска, если посчитает это необходимым.

И все же на Дальнем Востоке американцы постарались по мере возможности отложить ссору с Японией. Полковник Хауз встретился с послом графом Исии и обещал ему в ходе общей операции “оказать содействие в расширении японской сферы влияния”. Даже этот, продиктованный тактическими соображениями намек буквально воспламенил обычно хладнокровного японца. В Токио шаг американцев также расценили как своего рода карт-бланш в России. В предлогах для вмешательства японцы недостатка не испытывали. Почему Россия запрещает японцам селиться в Сибири, позволяя это корейцам и другим азиатам? Дискриминация Японии нетерпима. Исии поделился этими соображениями с советником президента, и Хауз выразил понимание японской проблемы в России.

Итак, в середине 1918 г. президент Вильсон готов резко увеличить контингент американских войск на Западном фронте и послать военные экспедиции на север и восток Евразии с целью контроля над частью России. Когда военный министр Н. Бейкер сообщил генералу Грейвзу о назначении его командующим американскими войсками на советском Дальнем Востоке, он добавил: «Внимательно смотрите под ноги, вы будете шагать по динамиту».

В конце июля 1918 г. британский министр иностранных дел Бальфур обратился к американцам с предложением позволить японцам (буквально рвущимся на континент) увеличить свой контингент в России. Англичане могут оказать японцам помощь в прохождении к русским границам через Маньчжурию. Но такое расширение интервенции требует координации усилий всех союзников, создания координирующей Союзной контрольной комиссии. Не дожидаясь ответа, Ллойд Джордж назначил сэра Чарльза Элиота британским верховным комиссаром в Сибири. Перед ним была поставлена задача представлять Британию “во всех политических вопросах, возникающих перед союзниками”.

Вашингтон довольно быстро заполнил свою дальневосточную квоту — 7,5 тысяч солдат. Англичане, французы и итальянцы выставили меньше позволенного, но японцы в сравнительно короткое время в десять раз превзошли свою квоту. Пришла пора Вашингтону оценить происходящее: японцы явно вознамерились укрепиться в Сибири надолго. Почти каждый город и более или менее приметный поселок к востоку от Байкала оказался под контролем японских войск. От Владивостока до Читы на каждой станции реял японский флаг. В гавани Владивостока стоял японский флот. Небольшие военные корабли японцев двинулись по рекам Дальнего Востока и Сибири.

В результате этой активизации японцев в западных столицах, и прежде всего в Вашингтоне, стали задумываться над будущим сибирской части Евразии. 15 сентября 1918 г. военный министр Бейкер сообщил военному комитету палаты представителей, что в Сибири находится 8477 американцев, 1429 англичан, 1400 итальянцев, 1076 французов и 60 тысяч японцев. 2 ноября 1918 г. государственный секретарь Лансинг заявил виконту Исии, что Япония в своей сибирской экспедиции зашла слишком далеко, и что американское правительство желало бы соблюдения Японией соглашения о квотах. Обходительная японская сторона пообещала сократить свой экспедиционный корпус и сделала несколько демонстративных маневров в этом направлении. И все же японцы резко преобладали в общем западном контингенте интервенции.

Американский посол в России Френсис полагал, что спасение России от социального безумия заключается в своего рода русском “Хомстед Акте”[22], который позволил бы раздать огромные незанятые земли европейской части страны и Сибири всем, кто пожелал бы эту землю обрабатывать. Для России такая политика означала бы продолжение реформ Столыпина, раздел латифундий, выделение частных хозяев земли — с последующим выделением эффективных фермеров и разорением неэффективных землевладельцев, бросающих земли и отправляющихся в растущие города. То есть, повторение американского пути развития с конечным итогом в виде высокоорганизованного общества, социально отчетливо стратифицированного, но экономически эффективного.

В это время японцы начали печатать иены для своей оккупационной зоны. Эта зона сильно увеличилась, осенью японцев было уже не семь тысяч (предел, о котором они договаривались с американцами), а, как уже говорилось выше, шестьдесят. Тем временем американские войска закрепились во Владивостоке. Донесения американского командующего на Дальнем Востоке генерала Гроувза несли на себе отпечаток сомнений: Нужно ли помогать править бал Японии и самым реакционным элементам русского общества? “С каждым днем пребывания здесь мы помогаем формированию автократической формы правления, которая вовсе не является привлекательной для населения Сибири”.

Главный внешнеполитический советник президента Вильсона полковник Хауз постарался облегчить совесть президента: России, так или иначе, придется быть разделенной. Очень важен дальнейший ход рассуждений Хауза: наилучшим решением был бы распад России на несколько частей; остальной мир будет жить более спокойно, если вместо огромной России в мире будут четыре России. Предполагались отделение Сибири, а остальные — поделенная европейская часть страны (запись полковника Хауза в дневнике от 19 сентября 1918 г.). По мнению Хауза, Россия “слишком велика и однородна (!) для безопасности мира”. Лишь тогда, полагал Хауз, угроза миру со стороны России не будет превышать угрозы миру со стороны Британской империи. Очевидец Д. Пул свидетельствует: “Высшие военные руководители имели определенные планы раздела России и откровенно говорили мне об этом в Париже в июле 1919 г.».

Попытки компромисса с Японией

На Версальской конференции японский делегат напомнил присутствующим, что, согласно тайным соглашениям, германские острова севернее экватора отныне принадлежит Стране восходящего солнца. В отношении России англичане, которых 14 февраля 1919 г. сверхъэнергично представлял Уинстон Черчилль, и японцы требовали немедленной крупномасштабной интервенции.

Перед американцами встал вопрос: придерживаться принципа или считаться с реалиями? Сначала Вильсон опробовал первый подход. В присутствии китайских делегатов он призвал японцев соблюдать прежние договоры и придерживаться принципа “открытых дверей” в Китае. Боящимся японцев китайцам он пообещал потребовать от Японии передачи Шаньдунского полуострова под международный контроль. Многие среди американцев стояли за жесткий подход к японцам. Лансинг считал, что японцы блефуют и, будучи объектом жесткого давления, все же не покинут Париж. Генерал Блисс настаивал на жесткой линии, говоря, что попустительством Японии “мы сеем зубы дракона”.

Вильсон ошибался, рассчитывая в нажиме на Японию получить помощь западноевропейцев, потесненных из Китая. Когда 25 апреля 1919 г. он предложил всем странам отказаться от прав экстерриториальности в Китае, Англия энергично выступила против. Лондон намеревался восстановить собственное влияние в Южном Китае, действуя не против Японии, а солидарно с ней. Именно этот эпизод имел в виду Вильсон, когда позже говорил домашним, что «иногда государственные деятели ведут себя хуже бандитов».

В конце апреля 1919 г. президент Вильсон стоял перед дилеммой: быстро решить дело в пользу Японии или выступить против Японии и отправиться домой. Но что он оставит позади себя? 28 апреля 1919 г., американский президент оценивал ситуацию следующим образом: если США покинут конференцию, то это может привести к союзу России, Германии, Италии и Японии, который сразу же превратит в прах компьенский триумф западных союзников (когда Германия вынуждена была подписать перемирие). В мире произойдет новое перераспределение сил. Евразийский континент окажется в руках враждебных Америке сил. Стоило ли из-за китайского Шаньдуна играть с мировой трагедией? Стоило ли из-за едва ощутимых потерь в Северном Китае подвергать себя риску нового мирового конфликтами? Сомнения такого рода подвели Вильсона к удобному для Японии компромиссу — японцы пообещали вести себя в Шаньдуне цивилизованно.

Китайцы не простили того, как бал решен вопрос о Шаньдуне. На Западном побережье США боялись открытия дверей восточной иммиграции. «Пиля собственны сук», Вильсон признал, что решение шаньдунского вопроса его также не устраивает. Это сразу же сделало Вильсона своего рода жертвой японского нажима.