Перебирая старые блокноты - Леонард Гендлин

В сентябре 1982 года скончалась Вера Стравинская, вдова И.Ф., согласно завещанию, она также похоронена в Венеции на кладбище Сан-Микеле, рядом с могилами Игоря Стравинского и Сергея Дягилева.

В мае 1910 года двадцативосьмилетний Стравинский уехал из Петербурга, ненадолго вернулся сюда в декабре — для уточнений с А. Н. Бенуа и с С. П. Дягилевым некоторых вопросов в связи с намеченной в Париже премьерой «Петрушки». Через пять десятилетий он пересек океан, чтобы в последний раз увидеть родину.

Жизнь Стравинского в искусстве — непрерывные поиски новых форм, подчас мучительно трудные. Каждое произведение композитора, это зов души, воплощенный в плоть музыкальных образов, который неизменно волнует слушателя необыкновенной чистотой и эмоциональностью. Соединение различных музыкальных тенденций отличает неповторимое творческое своеобразие художника. В его шедеврах нашли отражение сложные искания начала XX столетия — национальный классицизм и импрессионистское влияние Клода Дебюсси, модернизм и аспекты современности.

Тесная дружба с Римским-Корсаковым, Дебюсси и Равелем; творческие интеллектуальные связи и общение с Пикассо, Кокто, де Фалья, сотрудничество с Бенуа и Фокиным, Дягилевым и Бакстом, Нижинским и Питоевым, Мясиным и Баланчиным, Сергеем Лифарем и Анной Павловой; совместная артистическая работа с Кусевицким, Тосканини, Клемперером, Ансерме, Стоковским — все это яркие страницы биографии Игоря Федоровича Стравинского.

На календаре сентябрь 1962 года. Бабье лето в разгаре. В бликах о лица освещается желтизна листьев. Вспомнились кадры американской кинохроники. Под высокий потолок поднимаются струи табачного дыма, временами вспыхивающие фосфорическим блеском под лучами юпитеров. Зал напряженно застыл. Американские солдаты, которым через нескольку часов предстоит отправка на фронт, с восторженным вниманием следят за каждым движением взметнувшейся руки Стравинского. Композитор дирижирует Седьмой симфонией Дмитрия Шостаковича, написанной в осажденном Ленинграде, родном городе композитора…

У подъезда гостиницы «Националь» стайка хмурых людей — серые плащи с поднятыми воротниками и почему-то слегка примятые зеленые велюровые шляпы. Происходит молчаливое прощупывание и на всякий случай, как правило, нелегальное фотографирование.

В холле — десятки штатных и нештатных корреспондентов с фотоаппаратами и кинокамерами — все они лелеют надежду поговорить со Стравинским наедине. По заданию редакции газеты «Московская правда» я позвонил супруге композитора Вере Артуровне и она разрешила придти к 11 часам утра 8 октября 1962 года.

Стравинские занимают самый нарядный и комфортабельный 119 номер, который имеет свою историю. Здесь останавливались видные дипломаты и звезды экрана. В этом номере жили Сол Юрок и лауреат Первого международного конкурса имени П. И. Чайковского Вэн Клайберн; здесь довелось познакомиться с Жераром Филипом и провести незабываемые минуты в обществе жизнерадостного Бурвиля; говорить с прославленным исполнителем роли Бродяга в одноименном фильме, Радж Капуром и беседовать с Ж.-П. Сартром.

Игорь Федорович в черном костюме и галстуке отдыхает в глубоком кресле. Рядом на столике кипы газет и журналов.

Вера Артуровна, высокая и красивая, приветливо улыбнулась:

— С утра и до поздней ночи телефонные звонки и бесконечные посетители, от которых нет отбоя и спасения. Люди не хотят понимать, что Стравинский не в состоянии столько говорить.

Передаю И.Ф. выцветшие афиши дягалевских времен. Глаза его загорелись, он заметно оживился. Посмотрев на мужа с нежностью, В.А. тихо сказала:

— Игорь, помни, что тебе нельзя волноваться, впереди у нас длинный и напряженный день.

Веселый и жизнерадостный, полный оптимизма и творческой деятельности И.Ф. был радостно возбужден.

— Я необычайно счастлив, что на склоне лет увидел родную землю. Хронометр моей жизни показывает восемьдесят, а мы все-таки решились на это рискованное путешествие. Если бы вы только знали, как я торопился, надеялся, и вот мы с Верой Артуровной здесь!

Композитор задумался. Его нервные пальцы скользили по полированной поверхности столика.

— Почти все люди сентиментальны. Когда я вновь увидел русскую березку, натруженное сердце дрогнуло, с трудом удалось подавить слезы. Когда полвека не видишь родины, впечатление первой встречи очень волнительно. Я увидел, как изменилась Москва. Я просто не могу ее узнать. Где ломовые извозчики? Где шумные конки? Где Охотный ряд, заставленный лавочками торговцев? Теперь все это принадлежит прошлому. И все-таки немного больно от того, что навсегда ушла старая Москва и вместе с ней исчезло былое очарование.

Художник огромного дарования и безупречного мастерства, И.Ф. жил постоянными поисками. По традиции я спросил композитора, над чем он сейчас работает.

— Не так легко ответить на этот вопрос, — говорит Стравинский, — о своих музыкальных планах стараюсь не распространяться до времени их осуществления. Главное в моей жизни — труд во имя музыки.

В этом можно было убедиться на первых авторских концертах. Всякий раз слушая «Весну священную», написанную в 1912 году, невозможно отделаться от радостного изумления перед необыкновенной щедростью художника. Стравинский дает возможность услышать новый оркестр, где каждый инструмент, подобно живому существу, говорит о чем-то своем, самом сокровенном.

В каждой партитуре Стравинского можно услышать интонации русского фольклора.

Рерих — при этом имени перед нашими глазами встает мир живописных образов, воскрешающих глубокую старину. Ее предания оживают в созданных Рерихом картинах языческой Руси, суровой Скандинавии — эпохи воинственных викингов, в полных безмолвного величия гималайских пейзажах. «Держава Рериха» — так назвал мир, сотворенный художником много лег назад, Леонид Андреев.

Я любовался оформлением Рериха оперы Бородина «Князь Игорь», — вспоминает И.Ф., — и решил, что он сможет сделать что-нибудь для «Весны священной». Он изобразил на заднике степь и небо. Шеренга из двенадцати белокурых широкоплечих девушек на фоне этого ландшафта являла собой замечательную картину.

Письма Стравинского той поры говорят об увлеченности работой с Рерихом и об отсутствии разногласий. Композитор постоянно испытывает нужду в общении с художником, в его советах.

Создавая партитуру «Весны священной», Стравинский во многом разрушал границы эстетических представлений, питавших воображение не только Рериха, но и его самого при рождении их общего «детища», как в письмах называл он балет.