Аз победиши или Между землёй и небом - война - Сергей Стульник

...первый раз мне было очень тяжело, я создавал необходимый настрой долго и нудно, но - создал, и после этого сделал первый шаг по Дороге...

Я пришел на железнодорожный вокзал, полностью "экипированный" для дальнего пути, полный решимости - НА ЭТОТ РАЗ ОБЯЗАТЕЛЬНО!!! - и, вместо того, чтобы созерцать и строить глубокомысленные философские ergo из наблюдаемых картинок бытия, сразу же взял билет, на ближайший поезд. По иронии судьбы (а может, не случайно? ведь именно этот рейс издавна был м_о_и_м_, сколько раз приходилось ездить лечиться в ХНИИНП на поездах его...) это оказался "родной" харьковский. Я столько раз уезжал на нем, что вероятно, подсознательно стремился очутиться на вокзале в этот "урочный" час.

Усмехнувшись совпадению (???), я вошел в последний вагон, отыскал свое купе и занял полку. До отправления оставалось пятнадцать минут. На соседней полке лежали чьи-то вещи, женская сумочка в том числе. Значит, минимум одна попутчица... Хоть бы пострашнее оказалась, чтобы ничто не отвлекало, не звало остаться по эту сторону...

А фигу мне, с маслом. Думал, так все просто?..

Миры ТАК ПРОСТО не отпускают...

Вошли они. Две. И обе, как нарочно, СОВЕРШЕННО в моем вкусе. Первая шагнула, узрела меня, ОЦЕНИЛА (гос-споди мой, как я устал видеть эти расширяющиеся у них от брезгливого удивления зрачки...), буркнула нечто вроде "зрассьте" и забилась в уголок, за опущенный столик. Вторая так же СМЕРИЛА взглядом, но у этой, стервы, зрачки не расширились. Эта вообще никак не прореагировала. РАВНОДУШИЕ... От таких я не просто устал, таких я ненавижу. Может, я не прав, но ничего с собой не могу поделать.

Ну что же, быть может, я ошибся, и уйти будет гораздо легче. Ненависть - мощный пинок под зад.

Отвернувшись, я достал плэйер, вставил кассету и ОБОСОБИЛСЯ. Они чем-то там своим занимались, обдавая меня женскими своими, душными, ароматами. А я с отчаянием ждал отправления, потому что малодушное желание выпрыгнуть ДО отхода уже возникло, и давить его в себе - занятие не для слабонервных. Когда поезд дернулся и стронулся, я вздохнул с облегчением. И заметил, что вздох мой привлек внимание той, что вошла первой. Она отметила его, приподняв брови. Неужели так явственно было мое ОБЛЕГЧЕНИЕ?..

Прошла проводница, собрала квитки. Первая, что хоть как-то на меня реагировала, вежливо попросила "на минутку выйти". Я вышел минут на пять, одну за одной высмолил две "беломорины", наблюдая, как за окном тамбура уплывает в прошлое моя родная среда обитания... я очень надеялся, что она именно уплывает, и понял неожиданно, что благодаря этой равнодушной особи мои шансы на успешный уход повышаются. Это хорошо, что я угодил к ним... Если бы они обе были как "первая", то наоборот, плохо. Но "вторая" эта... как по заказу, лучше не придумаешь.

Постучавшись и получив "можно", я откатил дверь, поднял ногу, чтобы шагнуть в купе, и остановился, как из-за угла по голове мешком вдаренный. Не-ет, эта зараза просто так не отпускает...

Теперь их было три. И третья - ба, где б мы еще встретились! - не кто иная, как моя старая, еще по институту, знакомая, которую я иначе как п_р_и_я_т_е_л_ь_н_и_ц_е_й_ со временем не считал. Не потому, что "вот блядь! не дала", нет, хотя и сей факт имел место. Потому, что ей, одной из немногих в этом мире, я доверил когда-то свои сомнения, первые догадки о том, куда я смотрю сквозь стену, когда сплю, а она, нет чтобы просто посмеяться и послать меня с моими "бреднями", сделала их достоянием обсуждения "широкой общественности". Женщина, что тут скажешь, язык без костей...

- Ох-го-о, кого я вижу! - достаточно экзальтированно воскликнула она, узнав меня в четвертом "постояльце" купе.

Ох-хо-хо, мысленно вздохнул я. - Ну, привет, привет, - сказал вслух. - Как оно?..

- Не дождетесь! - ухмыльнулась она, ответив в своей обычной манере. О-осс-поди мой, и как я мог ЭТОЙ рассказать тогда о самом сокровенном!.. Где были мои глаза, где были мои мозги!.. Нет, правда, что плотское вожделение превращает нас в слепых глупцов... и мы принимаем пустоголовых кукол за Принцесс... Во попал...

- Ну я рад, - кивнул я и присел на полку рядом с ней. ПАХЛА она по-прежнему, в потрясающем коктейле смешав запах немытого тела, естественный, присущий только ей, аромат, и приторное "амбрэ" низкопробных духов "Шахерезада"... и ВДРУГ, вопреки мыслям и желаниям...

В ПАМЯТИ МОЕЙ РАЗВЕРЗСЯ ПРОВАЛ, И Я В НЕГО УПАЛ.

- ...Я жду, - сказала Ксана, - сегодня в шесть. Ты помнишь номер комнаты?

- Да, конечно, - ответил он. - Номер я помню. Но не приду. Ты поступила как последняя тварь, если бы я знал заранее, то откусил бы себе язык... Воистину, доверишься женщине, сто раз пожалеешь.

- Ой, ой, можна подумать! вы зато усе такие...

- Я не желаю продолжать этот разговор, - отрезал он. - Мне не о чем с тобой разговаривать. Все уже сказано. С теми, кто с твоей подачи зубы скалит, я поговорю, скажу все что думаю, а с тобой мне больше не о чем говорить.

Он развернулся и пошел прочь. Его настигло призывное восклицание: Да стой же ж ты! Ну слышишь?!

Он не хотел слышать. Но слышал. Боже Мой, как он ХОТЕЛ эту чертовку еще несколько недель назад... Как звуки неземной музыки, воспринимал он ее голос еще недавно... Он не желал замечать ни ее жлобоватости, уходящей корнями в полусельский быт небольшого городка с гордым именем Новая Одесса, ни дешевый апломб дочки председателя колхоза, ни неуклюжих попыток сойти за умную, рассуждая о "высоких материях", в которых она ни бельмеса не смыслила... Он видел только эти зеленые бездонные ведьмовские глаза, обволакивающие обещанием неизбывного блаженства, только эти мягкие, струящиеся по плечам светло-русым водопадом волосы, только эти пухленькие свежие коралловые губки, которым даже помада не требовалась, только эти стройные смуглые ножки, едва прикрытые кожаной юбочкой, в которой она ходила даже на лекции, хотя в первой половине восьмидесятых в тех краях, где им довелось обитать, это был уже ВЫЗОВ, только эту изящно очерченную линию талии, плавно переходящую в аккуратные, пропорционально нечрезмерные ягодицы и бедра, только эти остренькие, задорно вздымающие блузки и свитера грудки, которым бюстгальтер был нужен, как эскимосам мороженое... Он звал ее Кса-ана, намеренно растягивая среднюю "а", и ей это нравилось, он знал. Когда у нее бывало соответствующее настроение, она играла с ним, как ласковый котенок, и тогда он просто-напросто забывал обо всем не свете, потому что она могла быть очень мила, если хотела, и целоваться умела просто фантастически, и хотя ничего более серьезного ему не позволяла, он улетал на седьмое небо... Когда она его предала, он просто не мог поверить, но только она знала о том, что обсасывалось теперь всей группой, и он понял - платить придется за все. За любовь - во сто крат.