РЯВанш! - Дмитрий Никитин

          "Сетцу", счастливо избежав столкновения с передним мателотом, внезапно очутился в пугающей близости от "Измаила". У того было восемь русских исправных 14-дюймовых орудий, а у "Сетцу" на левый борт стреляло единственная уцелевшая 12-дюймовка в кормовой башне. Командир башни в выпавшие ему перед попаданием русского снаряда краткие мгновения жизни успел сделать верный выбор цели. Японское орудие повернулось не на "Измаил", а на тянувший тяжелый дредноут русский эсминец. Выстрел лег точно. "Прямислав" сразу стал тонуть, погружаясь окончательно оторванным носом. Команду с эсминца приняли на "Измаил", но дредноут, оставшись без буксира, вновь полностью потерял ход. 14-дюймовые орудия громили "Сетцу", сбили ему кормовую башню, разворотили временный лазарет в развалинах кают-компании. Но "Сетцу" всё же развернулся и уже уходил за остров, огрызаясь теперь из четырех 12-дюймовок правобортных башен. Еще минута, и японский флагман скрылся, заслоненный скалой от "Измаила".

           Кантаро Сузуки спешно давал распоряжения с мостика своего глубоко ушедшего в воду, изуродованного до неузнаваемости линкора. "Сетцу" приходил конец, он явно был уже неспособен к дальнейшему плаванию. Два последних попадания в корпус полностью исчерпали резервы живучести. В трюмных отсеках стремительно пребывала вода, помпы не справлялись. Оставалось только выбрать мелкое место, чтобы корабль не затонул, а сел бы на грунт. Кочегары в котельных, по колено в воде, выгребали жар из топок, стравливали котлы. Последний раз развернувшись, огромный линкор на остатках пара медленно наползал на прибрежную отмель. Под днищем оглушительно скрежетали камни.

           Адмирал Сузуки оставался спокойным. Его совесть была чиста. Он сделал всё, что мог. Выманил в море русскую эскадру. Отвлек на свою эскадру устаревших линкоров новейшие "измаилы", чтобы адмирал Ямай мог спокойно атаковать оставшиеся, слабейшие корабли противника. Первым вышел сегодня на разбитые остатки вражеского флота и уничтожил большой броненосный и легкий крейсер... Сейчас "Сетцу", "Касиме" и "Катори" оставалось только дожидаться прибытия обещанной помощи. Ожидание может оказаться недолгим, если "Нагато" пойдет вперед один, без старых тихоходных броненосцев. Пока же стоит заняться перекидной стрельбой по стоящими за скалами к северу и югу русским линкорам. Сузуки распорядился передать на держащиеся в море миноносцы приказ корректировать стрельбу по невидимым с больших кораблей целям. Ну, а чтобы корректировать стрельбу по невидимым за скалами русским кораблям и лишить корректировки противника, надо было сбросить русских с вершины острова. На его склонах ни на минуту не затихала стрельба. Японские моряки под огнем врага упрямо карабкались все выше, корабли поддерживали их из нескольких зениток, способных стрелять на высоких углах. Сами японские линкоры, стоявшими в считанных кабельтовых от берега, тоже попадали под пулеметный обстрел, когда пули тонко посвистывали над палубой.

           Тяжелые орудия "Сетцу" изредка стреляли по носу и по корме на север и на юг, получая целеуказания о скрытых выступами острова русских линкорах от стоявших вдалеке миноносцев. Неожиданно с эсминцев стали передавать какие-то малопонятные сигналы. Не дожидаясь, пока их разберут, миноносцы, невзирая на опасность обстрела, быстро пошли к острову. Что же там усмотрели, может действительно подходит "Нагато"? С юга из-за скал действительно поднимался дым. Странно только, что не слышно канонады. "Нагато" ведь первым делом должен был бы отправить на дно оставшегося без хода "измаила". "Асакадзе", пользуясь малой осадкой, подошел к самому борту стоящего на камнях "Сетцу". Командир миноносца Дзисабура Одзава с мостика своего кораблика прокричал в рупор, обращаясь к адмиралу:

          - Ваше превосходительство! Сюда движется большой русский линкор!

          - Он всё же развел пары?

          - Нет, но его буксирует русский крейсер, который подошел с другой стороны островов. Ваше превосходительство! Вам надо немедленно перейти на "Асакадзе". Мы можем попытаться вырваться и уйти

          - Нет! Я не брошу свой корабль!

          - В таком случае позвольте нам остаться и принять бой вместе с вами?

          - Немедленно уходите! Попытайтесь связаться с "Нагато" или броненосцами Пятой эскадры. Передать срочно на "Исонами" и "Уранами"! Пусть уходят! Не оставайтесь здесь и минуты, это приказ! Удачи!

           Сузуки проводил взглядом убегавшие полным ходом в море эсминцы, а потом стал смотреть как из-за острова выползает неимоверно длинный русский дредноут. Буксировавший его с другого борта крейсер был полностью скрыт бронированным корпусом гиганта, вверху торчали только мачты да извергавшие дым трубы... "Измаильские" пушки заглядывали, казалось, в самые глаза бездонной чернотой своих 14-дюймовых зрачков. Бортовые башни "Сетцу" тоже пришли в движение, медленно, вручную разворачиваясь на противника.

           - Не стрелять! Никому не стрелять! Передайте на берег, чтобы тоже прекратили огонь. Поднять сигнал: "Терплю бедствие! Прошу оказать помощь!"

           Офицеры на мостике замерли в неподвижности. Сузуки раздраженно обернулся. Вот только бунта ему не хватало.

           - Исполняйте приказ! Япония и так потеряла слишком много опытных моряков, чтобы мы погибли без всякой пользы! Откроем мы сейчас огонь или нет, русским всё равно не уйти от этого острова. Скоро здесь будут "Нагато" и пятая эскадра броненосцев. Тогда русским придется сдаваться. А мы сохраним для императора не только наши жизни, но и наши корабли.

           Несмотря на все отчаянные усилия, турбины "Измаила" так и не заработали. К счастью легкий крейсер "Адмирал Лазарев" снялся с якоря и, обогнув Лианкур с востока, пришвартовался борт о борт с линейным крейсером и медленно потащил его "под руку". Когда показались японские корабли, стоявшие с сильным креном у берега, Бахирев готовился уже дать команду открыть огонь, как вдруг разобрал на "Сетцу" поднятый на обломке мачты сигнал по международному коду. Терпят бедствие? Сдаются? Адмирал со всей мочи гаркнул сигнальщику на прожекторной площадке:

           - А ну, передай им, пусть подтвердят, что сдаются!

           Минуту спустя на всех трех японских кораблях поползли вниз боевые флаги... Всё... Триумф... Виктория... И валящая с ног усталость, сильнее даже боли в сломанной руке...

           Шлюпка с "Лазарева", одна из немногих уцелевших на эскадре, доставила на "Измаил" японского адмирала. Процедуру капитуляции с неизбежной передачей и возвращением сабли Бахирев передоверил командиру "Лазарева". Самому Михаил Коронатович единственное, что хотелось сейчас - выпить стакан коньяка или, если не отыщется, спирта и забыться в тяжелом сне. Однако, как сообщил Остроградский, явившийся в кое-как прибранную адмиральскую каюту, японец решительно настаивал на личной встрече с русским командующим. Бахирев, скрепя согласился, попросив Остроградского быть переводчиком. Японец, вроде бы, хорошо говорил по-английски, но Бахирев был не в том состоянии, чтобы вести беседы на иностранных языках.

           Вице-адмирал Сузуки выглядел не лучше русских офицеров - в замызганном мундире, голова перевязана серым бинтом, пропитавшимся засохшей кровью. Но держался весьма решительно, без какого-то там пессимизма и подавленности.

          - Я сожалею, что мне не пришлось пасть в бою, - Остроградский негромко переводил журчащую речь японца. - Я вынужден отдать своим кораблям приказ спустить боевые флаги. Мне жаль, но я не мог больше продолжать сопротивляться вашим силам. С этой минуты, надеюсь, мы перестаем быть врагами.

          - Большая честь иметь дело с таким достойным противником. Вы храбро сражались, хотя судьбе было угодно, чтобы победа оказалась за нами.

           Бахирев считал нужным продемонстрировать протокольное уважение, хотя он был чертовски зол на японца за погубленный "Рюрик". Пять лет Коронат проплавал на этом броненосном крейсера. Сначала командиром, потом командующим бригады крейсеров... Адмирал ожидал, что на этом обмене дежурных любезностей всё и закончится, однако Сузуки, похоже, думал по-другому.

          -Надеюсь, ваше превосходительство понимает, что о чей-то победе в данной ситуации можно говорить только условно.

          - Почему это? - нахмурился Бахирев. - Разве вы не сдались?

          - Мы сочли необходимым спустить боевые флаги. Мои корабли, как и ваши, насколько я понимаю, прибыли сюда, чтобы не затонуть в море. В подобных случаях обычаи войны предлагают противникам приостановить враждебные бедствия ради спасения экипажей.

           Почему же вы расстреляли "Рюрик"?!