Благословение Небожителей. Том 1 - Мосян Тунсю
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выражение лица Се Ляня немедленно сделалось серьёзным и сосредоточенным.
Цзюнь У, заведя одну руку за спину, другой легко постучал по точке на карте.
— Огненный дракон горел целый час, после чего исчез. Его успели увидеть множество людей, однако никто не пострадал. Ты понимаешь, что это означает?
Се Лянь:
— Техника «Огненного дракона, взывающего к Небесам». Пламя горит сильно, но людей не ранит, лишь взвивается ввысь огромным драконом. Это призыв о помощи.
Цзюнь У:
— Именно. Призыв о помощи, и кроме того, исходящий от небожителя Верхних Небес.
Се Лянь:
— К тому же, отправленный небожителем, находящимся в совершенно безвыходном положении.
Принц сделал такой вывод, поскольку техника Огненного дракона, взывающего к Небесам, формирует мощнейший поток пламени, который тем не менее не должен нанести вреда людям. Подобный манёвр неизбежно задействует немалую часть магической силы. Одно неосторожное движение, и можно лишиться всех магических сил без остатка, что чревато серьёзными последствиями. Поэтому подобный сигнал о помощи подавался лишь в самом крайнем случае. Его появление означало лишь одно: пославший сигнал находится в критической ситуации, из которой нет иного выхода.
Се Лянь спросил:
— Не было ли в последнее время в чертогах Верхних Небес случаев бесследного исчезновения небожителей?
Цзюнь У ответил:
— Сегодня я созвал всех не только по поводу инцидента в Крепости Баньюэ. Что ещё более важно, я использовал эту возможность для выяснения местонахождения всех небесных чинов. И кроме тех, кто часто ведёт затворнический образ жизни, к примеру, Повелителя Дождя или Земли, остальные небожители, даже если не смогли присутствовать сегодня, на призыв всё же ответили.
Помолчав, Се Лянь задал ещё вопрос:
— Возможно ли, что это небожитель какого-либо прошлого созыва, ушедший на покой, который не относится к нынешнему пантеону божеств?
Цзюнь У:
— В таком случае, сфера поисков многократно расширяется. Многие небожители, ушедшие на покой, не выходили на связь уже долгие годы, в таком случае совершенно не представляется возможным узнать, кто именно подвергся опасности.
Наверняка духи литературы из дворца Линвэнь в последнее время занимались именно этим вопросом до чёрных кругов под глазами и неспособности стоять на ногах. Ничего удивительного, что никто из них не мог выделить и минуты на поиски юноши с поветрием ликов с горы Юйцзюнь. Се Лянь произнёс:
— Наверняка неизвестный, который довёл небожителя до состояния, когда тот готов подвергнуть себя немалому риску, но послать сигнал о помощи, представляет из себя серьёзного противника. Возможно, неподалёку от местности, где появился дракон, имеется гнездо нечисти или иное место, где она собирается в больших количествах?
Цзюнь У ответил:
— Имеется. И весьма близко. Ты, должно быть, слышал о Призрачном городе?
Се Лянь, недолго поразмыслив, ответил:
— Слышал.
Призрачный город является самым оживлённым и шумным местом мира Демонов. И находится на границе между двумя мирами — людей и демонов.
Разнообразная нечисть слетается сюда для заключения сделок. Это место, где тёмная сила цветёт буйным цветом. Иногда более-менее одарённые магическими способностями заклинатели промышляют торговлей в Призрачном городе или же приходят, чтобы разузнать кое-какие сведения. Даже некоторые чиновники Небесных чертогов, нарядившись для маскировки, захаживают туда из любопытства или же по иным причинам, которые нельзя знать больше никому. Изредка по ошибке забредают ничего не смыслящие живые люди, и если их не сжирают или не снимают шкуру живьем, бедняги сбегают, перепугавшись до полусмерти.
Призрачный город имеет древнюю историю — конечно, не такую древнюю, как Се Лянь — и всё же в мире людей о нём ходит множество легенд. К примеру, вот одна из самых классических страшных историй: однажды ночью путник увидел впереди шумный и красочный рынок, горящий ярко-красными фонарями, и, радостно улыбаясь, вошёл внутрь. Внутри он заметил, что все люди вокруг него носят маски, либо лохматые и всклокоченные, либо несравнимо уродливые. Путнику подобное показалось странным, но, не придав этому большого значения, он купил себе тарелку лапши, уселся и приготовился есть. Схватив палочки, путник запихнул порцию лапши в рот, прожевал и почувствовал что-то странное. А когда наклонился посмотреть, что же это такое, то увидел тарелку, полную шевелящихся чёрных волос!
Отрывая принца от размышлений, Цзюнь У вернулся к основному вопросу:
— Увидев столб огня, я немедля послал подчинённых, чтобы обыскать местность, но ни единой зацепки обнаружено не было. Существует большая вероятность, что пославшего сигнал утащили в Призрачный город. Однако между Небесными чертогами и миром Демонов существуют чёткие разграничения, без достаточных доказательств мы не можем вторгнуться туда. Поэтому в этот раз мне нужен небожитель, способный тайно спуститься с небес на разведку.
Се Лянь произнёс:
— Нельзя вспугнуть противника раньше времени, поэтому вы не объявили о случившемся перед всеми небожителями, собравшимися во дворце Шэньу, во избежание утечки сведений, верно?
Цзюнь У ответил:
— Именно так.
Се Лянь:
— В таком случае, Владыка, Сяньлэ ожидает приказаний.
Цзюнь У:
— Я сперва намеревался поручить это дело тебе. Но боюсь, что тебе будет несподручно взяться за него.
Се Лянь:
— Почему мне может быть несподручно?
Цзюнь У:
— Во-первых, восточные территории находятся под управлением Лан Цяньцю. Если ты отправишься туда, тебе неизбежно придётся сотрудничать с ним.
Се Лянь:
— Это для меня не представляет трудностей. Прошу, не беспокойтесь.
Цзюнь У:
— Во-вторых, тебе известно, кому принадлежит власть над Призрачным городом?
Се Лянь на миг замер.
— Неужели Хуа Чэну?
Цзюнь У неспешно кивнул. Когда предчувствие Се Ляня оправдалось, он вдруг подумал ещё вот о чём.
Столб пламени поднялся в небеса семь дней назад. А ведь именно тогда Хуа Чэн покинул монастырь Водных Каштанов. Время совпало весьма точно, неизбежно напрашивался вопрос — возможно ли, что вышеуказанные события как-то связаны друг с другом?
Цзюнь У произнёс:
— Судя по всему, отношения между вами наладились неплохие, но дело даже не в этом. Бояться следует лишь одного —
