Испытание войной – выдержал ли его Сталин? - Борис Шапталов

Захватившая в 1920-е гг. всю полноту власти комбюрократия десятилетиями выдавала себя за «власть рабочих и крестьян», именуя страну «советской», хотя правили в ней отнюдь не Советы депутатов. Такая система должна была выстроить густую идеологическую завесу мимикрии. Это срабатывало, пока Советский Союз успешно развивался на пассионарной волне, поднятой революцией. Ситуация стала коренным образом меняться с остыванием пассионарности. Старческое «брежневское» Политбюро сделало импотентным и само государство. Протестной реакцией «снизу» стали многочисленные портреты Сталина на лобовых стеклах автомашин. Попытки обновления системы в период «перестройки» потерпели неудачу. Немало из-за того, что политическая позиция Горбачева была чисто «женской»: следование «принципам» на словах и сдача их на деле. Позиция Сталина на этом фоне стала выглядеть «мужской», что в последующем, как реакция на безвольное правление либералов 1980—1990-х гг., вызвало новую волну почитания его.

Сталин – победитель, а других, по-настоящему крупных, победителей среди правителей не было со времен Александра I. Хотя понятно, что честь победы над Наполеоном принадлежит не царю. Так что исторический выбор для подражания оказался более чем узким. Показательно также, что среди котируемых на бирже акций много предприятий, построенных при Сталине (например, Норильский и Магнитогорский комбинаты). А сколько и чего было построено за 20 лет «реформ»? Так чего удивляться росту престижа Сталина как правителя? Чтобы убить сталинизм, необходимо всего лишь сделать страну сильной на базе современной промышленности и науки, но без колоссальных издержек.

Сталин создал великую державу на крови народов СССР, а как создать сильную страну не авторитарными методами, оказывается, в России никто толком не знает. После демонтажа СССР выяснилось, что у «носителей свобод» ни идей развития, ни нужной энергии нет. Все свелось к приватизационной идее Шарикова из «Собачьего сердца» М. Булгакова – «взять все да поделить»! Этого оказалось слишком мало, чтобы перезапустить развитие страны. Более того, ситуация сложилась таким образом, что некогда могучую Россию стал затмевать некогда слабый Китай. При этом один из творцов либеральных реформ 90-х гг. на вопрос: почему не удалось провести преобразования столь же успешно, как в Китае, гордо заявил: «мы не китайцы»! В том-то и дело, что мы уже даже не «китайцы» и вообще выпали из списка умных государствообразующих наций. И что в таком случае делать?

Каждому способу действия соответствует свой «идеальный» тип властителя: 1) пробивать стену чужими лбами (Сталин); 2) встретив отпор, с достоинством отступить и успокоиться (Брежнев); 3) найти изощренный, но эффективный вариант из тупика (Дэн Сяопин). Третий тип государственного деятеля встречается редко. Да и те, если появляются (Сперанский, Витте, Столыпин, Косыгин), нередко блокируются правящим классом как чужеродное явление. Чтобы возник спрос на гибкие изощренные умы, нужна особая ситуация в стране. Такой спрос возникает в периоды перелома, загнанности в угол. Однако у власти в России всегда под рукой были столь обильные ресурсы, что как только наступало относительное спокойствие, то либо великие реформаторы изгонялись, либо их курс выхолащивался. Но управленческая «дыра» вместе с нерешенными проблемами оставалась, и требовалось чем-то ее «замазать». Самое простое – мифами и пропагандой в сочетании с репрессивным зажимом, иначе найдутся желающие объявить короля голым. У нас таковой является монументальная фигура Сталина.

Сталин как личность притягателен. По-дьявольски обаятелен. Соблазненных им – множество. Теперь выясняется, что кремлевский Воланд был эффективным менеджером, хоть и на свой манер: без груды трупов у него искомый результат не получался. К сожалению, сложившемуся менталитету части наших граждан это близко и понятно. Ну что это за война, в которой погибло 400 тыс. американцев? Так, детская игра какая-то. Получается, что Сталин отгадал «загадку России», которую якобы умом не понять. Ответ, выходит, состоит в создании искусственных трудностей с последующим их героическим преодолением. Тогда есть о чем спорить, выстраданной победой можно по-настоящему гордиться. Размеренная жизнь скучна и ведет к застою. А вот высосанные из руководящего пальца трудности мобилизуют нацию, становятся вдохновляющим источником созидания выдающихся произведений искусства. Такой оригинальный способ управления имеет разные модификации, годные как для военного, так и для мирного времени. Это «художественный» ответ на вызовы истории был повторен и Горбачевым, и Ельциным, и их преемниками. Получается, на том стояли, стоим и, похоже, будем стоять.

Продолжает оставаться дискуссионным вопрос: был ли Сталин гениален? Попытки доказать, что вождь был посредственностью, – обречены. Потому что это неправда. Но человек не может быть гениальным во всем. История войны показала, что Сталин был не силен как военный аналитик. Он не смог просчитать шаги Гитлера и понять силу вермахта. Даже поражения 1941 г. ничего не изменили в его представлениях. Уровень аналитического мышления Сталина ярко демонстрирует всеармейский приказ № 55 от 23 февраля 1942 г., в нем объявлялось: «Момент внезапности и неожиданности как резерв немецко-фашистских войск израсходован полностью. Тем самым ликвидировано то неравенство в условиях войны, которое было создано внезапностью немецко-фашистского нападения… Инициатива теперь в наших руках, и потуги разболтанной ржавой машины Гитлера не могу сдержать напора Красной Армии».

Упрощение ситуации, сведение ее к одному «решающему» пункту – «моменту внезапности», «обострению классовой борьбы», баснословному наращиванию вооружений, сплошной коллективизации как залога решения аграрного вопроса и т. д. – характерная черта Сталина. В этом, разумеется, нет ничего гениального. По-настоящему гениален он был в другом – в макиавеллизме. Сталин – идеальный воплощенный тип государя, описанного Н. Макиавелли. Именно эта сторона вызвала восхищение у Черчилля, который, зажатый рамками выборной демократии, не мог полноценно реализовать свою властную натуру, свою волю к власти (Черчилль был идеальным кандидатом на роль английского Цезаря, но… не судьба). Сталин же сделал это полновесно и с шекспировским размахом. На таком фоне его критики во власти – Хрущев и Горбачев – заведомо проигрывали. Их попытки совершить великое (построить коммунизм или придать стране социально-экономическое ускорение) потерпели не просто провал, а провал анекдотический, в отличие от провалов 1941 г., породивших большую литературу и кино, ставших частью национальной мифологии. А какие мифологемы оставили после себя Хрущев и Горбачев? В народное сознание они вошли как великие пустословы. Тоже миф, но миф показательный! Сталинская мифология иного рода – державная, римско-имперская. Римская держава тоже терпела тяжелые поражения, но затем крушила врагов и водружала значки своих легионов над их поверженными столицами. Вот и вся «тайна» сталинизма. Сталин – победитель. Над Троцким и прочими оппозиционерами, над Гитлером и его союзниками, над технико-экономической отсталостью, доставшейся от Российской империи. И если его развенчать и отринуть, то какого победителя поставить взамен? Назовите имена? То-то и оно.

Особенно его победительность видна на фоне известного тезиса, что Сталин принял страну с сохой, а оставил с ядерной бомбой. Либералы же приняли страну с ядерным оружием, после чего возникла угроза, что Россия откатится к «сохе». Поэтому критика Сталина и сталинизма выглядит как злобствование государственных неудачников.

В чем сила и притягательность Гитлера и Сталина? (Персона Гитлера была весьма притягательна в Германии и мире, можно вспомнить таких поклонников фюрера, как нобелевский лауреат норвежский писатель Кнут Гамсун, бывший король Англии Эдуард, Генри Форд и многих других). Оба диктатора знали секрет чуда под названием «раскрутка пассионарности». Чуда в том смысле, что до мобилизации национальной энергии, до того рассеянной, народ и государство пребывали в глубокой депрессии и никто не знал, как выйти из этого положения. Но вот пророк произносил проповедь, зовущую к свершениям, и происходило чудо национального преображения: немощный народ становился сильным, да не просто сильным, могучим! И соседи в недоумении ахали: как это случилось, и склоняли голову перед знаменами их армий.

Харизматических вождей можно уподобить режиссеру симфонического оркестра, который несколько десятков разношерстных, не согласных меж собой музыкантов преобразует в монолитный коллектив, способный творить великую музыку. (Это хорошо и наглядно показано в картине Ф. Феллини «Репетиция оркестра».) Но и цену сей манипулятор запрашивает с оркестра огромную – труд, пот, самоотречение, растворение «я» в коллективе.