История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 2. Магизм и единобожие - Александр Мень

В этом нетрудно обнаружить уже хорошо знакомую нам тенденцию. И заклятия Вавилона, и магические уловки египтян, и ворожба царей-колдунов — все это аспекты одного и того же стремления похитить автономную, безблагодатную власть над миром. Здесь торжество ложного антропоцентризма, эгоистического вожделения и ослепленной гордыни (см.: Б. Вышеславцев. Миф о грехопадении. — «Путь», 1932, № 36). Все должно служить одной цели: ДА БУДЕТ ВОЛЯ МОЯ.

Так рождается ложное отношение и к Богу, и к природе, отношение, полное зависти, корысти, требовательности и рабской враждебности. В этом обнаруживается единство Магизма и Грехопадения как духовной болезни, ибо Грехопадение совершилось в сфере религиозной, на путях, связующих человека с Богом.

Первоначальное человечество (представленное одним, двумя или сотней индивидов — не столь уж важно) изменило своему божественному призванию, воспротивилось Творцу и тем самым отпало от Него. Таков смысл библейского сказания, и об этом говорит нам вся история религии, которая составляет стержень духовной истории человечества.

Этот отрыв вносит искажение во все бытие человека. Ягвист говорит: 1) о вступлении человека в длительную борьбу со Змеем (Быт 3, 15), 2) о нарушении гармонии между людьми и аномалии во взаимоотношении полов, 3) о враждебности природы к человеку и, наконец, 4) о смерти.

Первое означает, что, поддавшись искушению, Адам оказался связанным неразрывными узами со своим искусителем. Он сам допустил вторжение в свою жизнь темного начала. Вот буквальный перевод библейского текста. Ягве говорит Змею: «И вражду положу Я между тобою, и между женою, и между семенем твоим, и между семенем ее; оно будет поражать тебе (ишуфха) голову, а ты будешь поражать его пяту». Это — грозное пророчество, которое в высшей степени исполнилось в жизни людей. Демонический соблазн и внутренняя борьба стали неразлучными их спутниками.

Однако в том, что Змей будет поражаем в голову, а человек только в пяту, толкователи видели намек на конечную победу над Змеем (см.: Е. Maly. Genesis. — JBC, p. 13). Христианская традиция даже называет этот текст Первоевангелием, хотя, на первый взгляд, в нем нет прямого указания на победу. Но здесь, как верно замечает о. А. Князев, нужно учитывать, что «весь богословский ансамбль Книги Бытия определенно говорит о борьбе Бога со злом и об отдельных победах Бога в деле восстановления человека, одержанных в лице Ноя, Авраама и всего Авраамова семени» (А. Князев. Откровение о Матери Мессии.— ПМ, 1953, № 9, с. 107).

Другое указание на постоянное присутствие зла в человеке после Падения мы находим в рассказах Пролога о Каине, Потопе и Башне (см. выше гл. XXIII). Зло в человеке возрастает до такой степени, что Бог даже решает вернуть мир к Хаосу через Потоп. И только возобновление нарушенного Завета полагает начало новому человечеству — Народу Божию.

Второе следствие Падения имеет прямую связь с язычеством. Культ Богини-Матери явился одной из первых форм поклонения твари (см. гл. II). Именно он породил жестокую борьбу полов в эпохи матриархата и патриархата. «Женское единобожие, — по словам Вяч. Иванова, — соответствует подчинению Адама Жене, как матери. Последовало новое возмездие за вину Евы, и мужское стало господствовать над женским, и новый совершился грех — грех порабощения Жены. Это порабощение не спасло ничего и только увеличило меру бедствий» (Древний ужас. — «По звездам», с. 423).

И не только отчуждение Мужа и Жены порождено Грехопадением, но и утрата духовной гармонии между индивидами-ипостасями. Люди — чужды и «непроницаемы» друг для друга, люди разобщены, хотя и не способны жить в абсолютной изоляции, — вот трагедия падшего мира. Мы можем ощущать острое одиночество в толпе, мы убеждаемся, что так называемый «массовый человек» чаще всего теряет человеческий облик.

Люди нередко бегут от себе подобных. «Я знаю, что такое ад, — говорил Сартр, — ад — это другие». В этой роковой отчужденности обнаруживается распад Адама. И становится понятным, почему, противопоставляя «ветхому» Адаму Адама «нового», апостол Павел видит исцеление человечества в том, что будет восстановлено его соборное органическое единство.

Третий момент — это трагическая борьба человека с природой. Потеряв связь с Духом, он стал бессильным и не знал уже больше путей к ее тайнам. Он стал вырывать их у нее для своих нужд, насиловать природу, отгораживаться от нее, в то же время страдая от разрыва с ней. От первых цивилизаций, от первого Города до технической эры все возрастала эта страшная дисгармония: природа мстила за себя. Эволюция техники все более выходила из-под контроля человека. Урбанизация и механизация кажутся теперь лишь предтечами страшной эры роботов, которую предвидят современные пророки. Человек одержал пиррову победу над природой; этим полны думы современных писателей, размышляющих о будущем: Бредбери, Лема и многих ученых-футурологов.

И, наконец, Смерть…

Бог говорит Адаму, что он умрет «в день» (б'йом), когда вкусит от Древа Познания. Однако из рассказа Библии мы узнаем, что Человек не умер сразу же после нарушения заповеди. Очевидно, если мы не хотим соглашаться со Змеем, то нужно признать, что в Библии прежде всего речь шла о смерти духовной, которая есть грех.

Здесь мы подходим к тому недоумению, которое вызывало буквалистское толкование. Если грех был совершен предками, почему он перешел на потомков? Быть может, на это возразят, что греховность приобретается каждым в течение жизни. Но «безгрешные младенцы» — это вымысел. Хотя они и не грешат сознательно, но в них явно уже присутствует иррациональная склонность ко злу. Об этом свидетельствует жизнь, об этом свидетельствует наука, психоаналитические исследования, и, наконец, об этом свидетельствует Церковь, совершая крещение над младенцами. Крещение младенцев есть указание на то, что души новорожденных не творятся заново, но исходят из общечеловеческой души, сотворенной единожды и несущей после Грехопадения печать духовного извращения. И дело тут не в биологической наследственности, а в том, что ложное направление принял весь «Адам», вся соборная душа человечества.

Для нас Первородный Грех, по выражению Булгакова, уже не «событие, но состояние», однако состояние это порождено мистическим событием. Здесь нет речи о внешней каре за грех одного предка, но обнаруживается следствие надлома и поврежденности всего духовного организма Человечества. «Тайный антибожественный инстинкт присущ этой падшей человеческой природе, затаенное влечение к самообожению, скрытое бунтарство раба, который ощущает Бога как ярмо и Ему противится… И всюду, где люди сознательно поклоняются этой своей искаженной природе и отдаются своим извращенным стремлениям, природная вина становится личной» (К. Адам. Иисус Христос. Брюссель, 1961, с. 284-5). Антропологи и психоаналитики назовут это наследием того, что человек, обретший самосознание, не сумел найти гармоничную «соотнесенность» между собой и миром, а Библия, проникая глубже, говорит о том, что, прежде всего человек утратил гармоничную «соотнесенность» между собой и Богом.

Но смерть духовная не возобладала окончательно. Язычество со всеми своими заблуждениями и магической направленностью воли не смогло вытравить в человеке жажду Бога. Это показывает, что основа «Адамовой природы» не была полностью разрушена грехом.

Человек стал ареной постоянной и ожесточенной борьбы тьмы и света.

Кроме смерти духовной следствием грехопадения явилась смерть телесная. Однако дело нельзя понимать так, будто до Падения человек был бессмертным существом. Плоть его — «прах земной» — принадлежала миру тленному. Библия говорит, что бессмертие человека поддерживалось Древом Жизни, а когда он лишился доступа к нему, он стал смертей (Быт 3, 22). Следовательно, Ягвист мыслил бессмертие лишь как потенциальную способность человека (см.: Д. Введенский. Учение Ветхого Завета о грехе, с. 182). Иными словами, первозданная чистота и живое богообщение делало дух человека настолько сильным, что он мог бы преодолеть тленность, если бы не утратил рая. «Если Бог есть жизнь, то что такое грех, как не отпадение от жизни?» (Е. Трубецкой). На этой связи греха и смерти особенно недвусмысленно настаивает ап. Павел.

Итак, суммируем сказанное: если человек в единении с Богом мог бы победить смерть, то, избрав ложный путь, он отпал от Источника бытия, т. е. был «изгнан из рая».

Потенциальное бессмертие человека было не случайным его свойством, а имело космическое предназначение в грядущем. Духовное восхождение человека должно было постепенно увлечь весь природный мир к полноте бытия и к вечной гармонии. Об этом апостол Павел говорит в таких знаменательных словах: