Воспоминания о Рерихах - Зинаида Фосдик

Вечером мы с Франсис <…> зашли к Н.К., и он рассказал, что Лунсбери была у него, впала в транс, описала Сестру Ориолу, и что у нее было испытание, и что она его прошла сама. Она хочет остаться, и Н.К. ее оставил на наших условиях: сорок пять [долларов] в неделю, быть только библиотекаршей, потом быть, по предложению Порумы, коммивояжером, разъезжать, организовывать комитет, привлекать людей.

Затем Пор[ума] просила Н.К. остаться в Доме, а он сказал, что если до пятнадцатого сентября Холл не сдаст квартир, то мы увидим. Н.К. говорил, что у Франсис больше тонкости сознания, чувства и за это надо ей простить все: и забывчивость, и ненаписание статей, и взятие денег из кассы — и быть с ней друзьями. Ибо надо усилить наш фронт, как в битве, подвести к нам войска, дать им провианту и тем самым укрепить нас.

А про Енточку он сказал, что такая дружба: «Какая вы чудесная и какой дивный у вас ребенок» — может привести к тому, что она может стать приживалкой Пор[умы]. Так что Н.К. сказал Нуце направить ее на правильный путь. Затем он сказал про Поруму, что она много [бывает] одна, ничего не делает, [все время] с детьми и может и поглупеть. Вспомнил, что Е.И. говорила, что все няни — это вообще святые.

14.07.29

О разном

Утром пришел Н.К. и сказал, что эпизод с нашими квартирами забыт нами до 15 сентября. Мы не должны о нем говорить, но хорошо, что нарыв вскрыт, ибо лучше, чем [когда] он гноится, а потом [приходится] отрезать руку. Одно лишь надо помнить: когда вскрывается нарыв — иметь наготове перевязку. На время пока все хорошо. Про Ригу Н.К. говорит, что они в приготовительном классе, когда читал письмо Лукина ко мне. Главное — сделать 17 октября [днем] огромной важности, очень большим должен быть этот день.

В 10 часов дня поехали к Нетти в Scarborough [Скарборо]. По дороге Н.К. рассказал, как он применял тактику адеерза уже давно. Когда Боткин ему сказал, что он не позволит читать лекции в музее, а закроет его, Н.К. ему ничего не ответил, а уйдя от него, устроил собрание учителей, и вынесли резолюцию, по которой закрытый музей — не музей, а склад и поэтому им нужно строить свой. Эту резолюцию Н.К. на общем собрании прочел Боткину, и при этом Боткина начали прозывать хранителем склада. Тому поневоле пришлось взять назад свое решение.

Эмблема Мастер-института

Пропал день у Порумы — серо, скучно, они [Хорши] немного лучше, но все же натянуты. Приехали домой, стали на Беседу — получили серьезное Послание. Затем поехали в кинотеатр смотреть звуковое кино. <…>

Н.К. находит, что очень полезно знать, кто живет у нас в Доме, ибо он [может быть] от спецслужб. Звуковое кино ему не нравится — это примитивно, но восторгаться первым граммофоном, первым аэропланом — это просто глупо. Потом Н.К. отметил, насколько картина Японии, их музыка, голоса, танцы — вообще Восток — тоньше Запада.

13.07.29

Из личного письма Е.И. к Н.К. Рериху от 08.06.29[240]

<…> «Прилагаю совет. Новую страницу надо начать. Чую, придется Ф[уяме] быть судьей среди сотрудников. Желаю начало устойчивое. Желаю изъятие легкомыслия. Желаю полного сознания приказа М. Бывает лучше замена полевыми цветами увядших роз. Работа процветает, когда применяется максимум желания. Сознание утончается явлением вмещения. Не годно больше быть школьниками в деле Моем. Не годно растить сад обид. Не годно себя в престол Гуру вмещать. Истинно говорю: родоначальники Моих дел — У[русвати] и Ф[уяма]. Знаю, кто не замечает. Знаю, кто горит. Знаю, кто даст, потому запомните: школьничество уже прошло. Хочу видеть сотрудников. Явите родоначальникам утверждение полностью. Судья Ф[уяма] поможет. Обиды много являют задержек. Явлю меч, явлю мощь и победу!»

«Радночке скажи, что О[яна] — для Америки, но Радна — для Звенигорода. Очень много думаю о ней. Хочется помочь ей в переходе к новому сознанию. Пусть твердо и радостно помнит, что каждый незаменим на своем месте».

15.07.29

Деловые вопросы. — Необычные явления во время сеанса общения с Учителем

<…> Мы должны быть очень осторожны с нашим бюджетом, так что Н.К. просит цифры за все прошлые годы — прибыли и убытка. Ибо ведь видел Н.К. прибыль на тех бюджетах, которые мы ему привозили. Я говорила с миссис Рубенофф и убеждала ее в [полезности] открытия Ассоциации Общества друзей Музея Рериха в Нью-Джерси. Затем мы поехали днем смотреть стулья и столы для чайной внизу. Н.К., по-моему, нельзя нам таскать для таких мелочей, тем более что я с ним уже ездила туда и выбрала стулья и столы.

Получили очень серьезные письма, говорящие о воспалении нервов у Е.И. из-за огорчений. Ей прислано правительственное письмо, что ввиду того, что они не заплатили пока еще всей суммы за свое поместье, им нельзя продавать фрукты и собирать урожай и их считают арендаторами. Это придирка Англии и желание их вытурить оттуда. Н.К. очень огорчен и думает заплатить отсюда все деньги, чтобы поместье считалось вполне их. Надо спросить Ловенстейна, как поступить.

Н.К. посетила [миссис] Букман, она организует комитет. Вечером у нас было собрание, говорили о делах, о том, что надо готовить для открытия. <…> Н.К. больше слушает на собраниях, собирая все мнения, затем дает совет. Все мы видим, что Дом ему не нравится, а на Музей он смотрит так: уже построили, и ничего не поделаешь.

После отъезда Пор[умы] мы говорили с Учителем. Очень сильные манифестации — стол поднялся на воздух, повел нас к статуе Учителя, затем очень ритмично и сильно взлетал много раз на воздух. Было Сказано серьезно, но с затемненным смыслом. Н.К. говорит об удивительной технике [передачи информации от] Учителя. Когда все благополучно — тогда идет Учение, длиннее Указания, а в серьезное время идут короткие фразы, часто неясные, чтобы не нарушить кармы, и сопровождаемые сильными вибрациями, насыщенные психической энергией.

Н.К. говорил вчера о собственности — это мое сегодняшнее платье, а завтра и нет его, ибо как коротка жизнь, когда человек пользуется тем, что имеет. И человеку пора понять это и отучиться от мысли, что это его состояние. <…>

16.07.29

Деловые вопросы. — О разном

Н.К. мне утром говорил, что он в России, когда был директором школы, всегда пользовался следующей тактикой. Он предлагал на собрании свой хороший план, за который стоял, но не так уж упорно его отстаивал, а затем предлагал другой план, более трудный. Конечно, все выступали за первый, и тогда он добивался нужного решения. Так и мне Н.К. советовал.