Плечом к плечу - Дмитрий Воронин

— Фаворит, — буркнул Император.

— Да, это многое бы объяснило… кроме магических талантов. После войны у Ордена уцелело не так уж много сильных боевых магов, каждый из них более или менее известен, и имени арШана в этих списках нет. Но дело не в этом… мой человек клянется, что…

Борох снова замялся, словно бы не желая сообщать Его Величеству непроверенные или, скорее, попросту вздорные сведения. Но это было лишь игрой, Унгарт понимал, что заведя этот разговор, Борох пойдёт до конца. Пауза затягивалась.

— Так что говорит ваш человек, отец мой? — в голосе Диланы было разлито столько мёда, что в нем безнадёжно увязли бы все мухи Империи.

Она ещё не знала, к чему клонит жрец, а потому вздрогнула, когда колючий взгляд Бороха коснулся её лица.

— Мой человек готов поклясться, что в фехтовальном мастерстве молодого рыцаря присутствую очень знакомые ему элементы. Этот юноша использует некоторые приёмы, весьма характерные для одного небезызвестного Императору человека. Который когда-то был верным слугой трона. Я имею в виду Ангера Блайта.

— Но ведь Блайт убит? — слова Императора прозвучали скорее, как вопрос, и адресован он был леди Танжери.

— Я лично всадила Блайту стрелу в грудь!

Дилана покраснела от возмущения. Неужели Борох задумал обвинить её во лжи? Странно и глупо, Блайта торжественно сожгли, и Святитель Верлон приложил руку к этому достойному делу. И, проклятье, Дилана не могла ошибиться — она узнала бы Блайта хоть в темноте, хоть за сотню шагов. Чего жрец хочет добиться столь смехотворным обвинением? Вызвать гнев Императора? Или он решил, что в качестве «виновного в покушении» будет выгодно отправить на казнь её, Дилану?

— Я не ошибаюсь, стрела попала в грудь человека, внешне неотличимого от бывшего имперского Консула? — вкрадчиво поинтересовался Борох, продолжая сверлить волшебницу взглядом. — Не так ли, дочь моя?

Женщина ощутила, как холодеют пальцы и испарина выступает на ровном, красивом лбу. Ответом на так поставленный вопрос она если и не обеспечивала себе приговор, то уж, по меньшей мере, расписывалась в собственной некомпетентности. Сейчас ей вдруг стало совершенно ясно, что решение проткнуть Блайта стрелой на виду у всего народа было скорее тягой к красивому эффекту, чем продуманным действием. Уловить признаки «фантома» можно было шагов с пяти, не более. Куда вернее было снова явиться к Блайту ночью — и смерть его была бы не столь легкой, и никаких сомнений не осталось бы.

И ведь подобная мысль мелькала где-то в глубине её сознания… Сама владеющая «фантомом» лучше подавляющего большинства магов Империи, Дилана понимала, что одурачить её вполне могли. Слишком уж всё легко получилось — Блайт, выйдя из орденской резиденции, внезапно остановился, словно говоря — вот он я, твоя мишень, жду, бей.

— Да… так… — выдавила она из себя.

Вволю насладившись произведённым эффектом, Борох снова придал лицу кислое выражение.

— Справедливости ради должен отметить, что моему человеку удалось подобраться к молодому арШану достаточно близко, и он клянётся, что не сумел ощутить никаких следов магии. Ни малейших — а распознать «фантом», признаться, не так уж трудно.

Дилана проглотила и это оскорбление.

— Выходит, — протянул Император с явным оттенком разочарования в голосе, — этот рыцарь не может быть Ангером Блайтом?

— Исходя из того, что нам известно, не может, — кивнул Борох.

Двусмысленность фразы не ускользнула от Его Величества.

— Что ты имеешь в виду, жрец?

— Есть некоторые способы применять магию, не оставляя следов, — Борох снова опустил глаза, словно стесняясь излагать непроверенные, недостоверные мысли. — Я имею в виду овеществлённые заклинания школы Формы. Признаюсь, Император, мы мало знаем об этом искусстве, и мне неизвестна Форма, дающая эффект, сравнимый с «фантомом». Кроме того, «фантом» — заклинание школы Крови, созданное много позже Разлома, в то время как почти вся предметная магия относится к куда более раннему периоду. И нет ни одного упоминания, что до катастрофы существовали аналоги «фантома». Но… но до меня доходили сведения, что во время экспедиции на остров Зор люди арГеммита что-то нашли. Находки, опознанные как овеществленные формулы, были, согласно договорённостям, уничтожены… вот только все ли?

Император молчал очень долго. Он понимал, что слова жреца — в немалой степени — лишь фантазии, попытки объяснить необъяснимое. Другое дело, что Борох отличался звериным чутьем и его предположения, в том числе и самые невероятные, вполне могли оказаться истинными. Если Блайт жив, если он целиком и полностью продался Ордену, то это может иметь весьма печальные последствия для Империи. Убить молодого телохранителя? Это возможно, но… но после покушения на леди Рейвен подобное убийство будет однозначно воспринято как провокация. Проклятье…

— Я принимаю решение, — сообщил он и повернулся к волшебнице. — Дилана, отныне ты будешь проявлять исключительное уважение к госпоже послу. Подругами вам не стать, но твоя задача — войти к ней в доверие настолько, насколько это вообще возможно. И не спускай глаз с арШана, ты достаточно хорошо знакома с Блайтом и сможешь увидеть то, что скроется от глаз менее искушенного человека. Если сможешь — соблазни его. Если убедишься, что это Ангер Блайт… запомни, я запрещаю убивать его. Запрещаю! Что бы ни случилось, Блайт мне нужен живым. И она тоже — насколько я понимаю, сейчас между леди Рейвен и этим телохранителем зреет связь. Это может оказаться полезным… очень полезным. Дилана, я повторю — эти двое должны оставаться в целости и сохранности, пока я не пожелаю иного. Если понадобится — ты будешь их защищать. В том числе, и ценой своей жизни. Это приказ.

Леди Танжери молча склонила голову.

Таша спустилась в обеденный зал, когда Блайт уже начал всерьез подумывать о том, чтобы приступить к ужину, не дожидаясь госпожи посла. Расположившееся на столе блюдо с молочным поросенком уверяло, что дать этой мечте гурмана остыть — не меньшее преступление, чем нарушить протокол и правила приличия.

Длинное белое платье, традиционный наряд посла, уже благополучно исчезло. Леди Рейвен вообще к белому цвету была неравнодушна — в том смысле, что на дух его не переносила, смиряясь с официальными цветами Ордена лишь тогда, когда избежать этого не было никакой возможности. На приёме у Императора она настолько выделялась, что это послужило ещё одним поводом для раздражения. Не самым главным, но достаточным… поэтому, вернувшись в отведенные посольству покои, она первым делом сбросила стелющийся по полу наряд и переоделась в более удобный костюм из отменно выделанной кроваво-красной кожи.