Спецслужбы Российской Империи. Уникальная энциклопедия - Александр Колпакиди

Показателем необходимости свидания может быть и как бы случайная встреча.

Свои письма и сообщения сотрудник должен составлять в третьем лице, с упоминанием в равной мере, среди перечисляемых лиц, и своей фамилии или клички, если только он в действительности прикосновенен к описываемому им событию. Почерк должен быть совершенно изменен, а подпись заранее условленная.

Письма и записки заведующего агентурой к сотруднику должны быть строго конспиративного содержания, написаны также измененным почерком и с условною подписью.

Рекомендуется выбирать для писем бумагу и конверты сообразно со средой, в которой вращается сотрудник, а также и способ изложения их.

Деловую часть письма следует воспроизводить химическими чернилами, в качестве каковых могут служить насыщенный раствор обыкновенной свинцовой примочки, щавелевая кислота, лимон и т. п. Проявление этих чернил достигается посредством нагревания (утюгом) или же смачивания 5%-ным раствором хлористого железа.

По прочтении писем они должны быть вместе с конвертами лично и немедленно сожжены самим сотрудником.

Свои письма сотрудник должен лично опускать в почтовый ящик.

Условный адрес и пароли следует помнить наизусть, не внося их в памятную книжку.

V

Заведующий розыском, направляя все усилия к предупреждению задуманных революционерами преступлений, в то же время должен заботиться о сохранении и прикрытии своих сотрудников.

Каждое агентурное сведение, даже маловажное по первому впечатлению, должно быть сохранено в строгой тайне.

Вообще агентурные сведения не могут служить темой для собеседования даже с избранными сослуживцами раньше, чем они не будут окончательно разработаны и ликвидированы.

Все материалы, имеющие отношение к делу розыска и к сотрудникам, должны сохраняться в совершенном секрете и с наивозможной бережливостью и осмотрительностью.

Откровенные показания, заявления и анонимы – если есть возможность авторов их склонить в агентуру – оглашению и предъявлению не подлежат, а первые в протоколы не заносятся.

Необходимо, чтобы сотрудник работал в революционной среде или под псевдонимом, или под нелегальной фамилией, но отнюдь не под своей настоящей.

Надо иметь в виду, что иногда строго-конспиративные организации время от времени проверяют некоторых своих членов; для этого ими ложно указываются места и время для явок или собраний, а затем устанавливается наблюдение за появлением филеров и полиции. Поэтому надо быть осмотрительным при постановке наружного наблюдения в таких местах, имея в виду, не производится ли организацией в данном случае розыск сотрудника.

Приобретая сотрудника из числа арестованных, необходимо обставить его освобождение так, чтобы оно не могло вызвать подозрений. При этом надо иметь в виду, что «побеги» арестованных вызывают в революционной среде недоверие.

В каждом случае, при возложении сообществом на сотрудника какой-либо активной работы или поручения, следует строго оценить действительную надобность принятия им последнего на себя, как в смысле прикрытия своего положения, так и в целях получения новых данных для розыска, причем следует иметь в виду, что постоянные уклонения сотрудника от поручаемой ему организацией работы могут неблагоприятно отразиться на его репутации.

Перед ликвидацией следует, не знакомя сотрудника со временем производства ее, установить, путем расспроса его, какие лица не могут быть ликвидированы в целях прикрытия и сохранения его положения в революционной среде.

В этих же целях следует не вводить в ликвидацию нескольких, наиболее близких лиц к сотруднику из числа менее вредных по своей деятельности, дабы не оставить нетронутым в организации одного сотрудника.

В случае крайней необходимости возможен и арест самого сотрудника, но по предварительному с ним соглашению. Освобождение его в таком случае возможно, но уже после освобождения группы лиц, равного с ним партийного положения.

В ликвидационных записках не следует называть даже псевдонимов сотрудников, употребляя взамен их выражение – «по имеющимся агентурным сведениям».

Сведения, известные лишь одному сотруднику или строго ограниченному кругу лиц, в записку вовсе не помещаются и являются достоянием исключительно лица, ведущего данного сотрудника, которое знакомит с частями этих сведений тех служащих розыскного органа, содействие которых по таковым необходимо для дальнейшей работы.

Секретные сотрудники, если они не живут на партийные средства, должны иметь какой-нибудь легальный заработок.

Устраиваться на службу сотруднику следует без явного посредства заведующего розыском.

Фамилию и адрес сотрудника должен знать только заведующий агентурой; остальные же чины учреждения, имеющие дело с его сведениями, могут знать его номер или псевдоним.

Наружное наблюдение и чины канцелярии совершенно не должны знать сотрудника. Им он должен быть известен, но лишь по кличке, как действительный революционер, и только в том случае, если он вошел в сферу наблюдения.

Источник: Агентурная работа политической полиции Российской империи. Сборник документов. 1880–1917. СПб.; М., 2006. С. 344–358.

Глава 14

Заграничная агентура Департамента полиции

Агентура русской тайной полиции действовала за границей начиная с эпохи Третьего отделения. Так, в Париже постоянно работал бывший член декабристского «Союза благоденствия» Я.Н. Толстой, считавшийся эмигрантом-невозвращенцем, недолго в 1840-х гг. осуществлял общее руководство агентами-иностранцами барон К.Ф. Швейцер, неоднократно выезжали в командировки в различные европейские страны чиновники Третьего отделения, уже после его ликвидации и образования Департамента полиции в 1880 г. во Франции и Германии для сбора сведений о русской политэмиграции по приказу М.Т. Лорис-Меликова побывали сотрудники аппарата Верховной распорядительной комиссии М. Баранов и В. Юзефович, некоторое время в начале 1880-х гг. в Париже политическим сыском руководил лично русский посол князь Н.А. Орлов (известный своим либерализмом). Но как систематически работающее за рубежами Российской империи подразделение тайной полиции было создано в мае 1883 г. под названием Заграничной агентуры. Оно входило в состав Департамента полиции (подчинялось Третьему делопроизводству, с 1898 г. – Особому отделу), с местопребыванием в Париже (в помещении русского посольства) и главной задачей – наблюдением за русской политической эмиграцией. Первым руководителем новой структуры в июле того же года стал надворный советник П.В. Корвин-Круковский. В первоначальном составе Заграничной агентуры было четыре русских секретных сотрудника, занимавшихся русской эмиграцией, и четыре француза – полицейские чиновники во главе с А. Барле, осуществлявших наружное наблюдение. Позднее руководство филерской службой взял на себя присланный из России чиновник Департамента полиции Милевский.