Эпилог (СИ) - Блэки Хол

    Именно с Березянки началось расселение ссыльных. Березянка - сердцевина побережья. По этой дороге ходили и ездили мой дед, моя мама и бабушка. При участии Камила Ар Тэгурни были заложены первые дома в Березянке. С тех пор прошло немало лет, и многое изменилось, но все же именно мой дед с единомышленниками создал систему, действующую на побережье и по сей день. 

    Березянка начинается неожиданно. Роща по обе стороны дороги обрывается, являя открытое застроенное пространство. Между деревьями видны крыши изб. 

    Тёма, следуя плану, сворачивает с накатанной дороги и ведет машину краем рощи. Здесь путь хуже: колея заросла травой, и кочек больше. Нас потряхивает, и водитель снижает скорость. Я же разглядываю дома с расписными ставнями и крылечками, и заборы - ровные и покосившиеся, черные от старости и желтые, свежепоставленные. 

    - Беленькая вон там, - машет Тёма в сторону. Получается, Березянка обосновалась на правом берегу главной реки побережья. Несмотря на ранее утро, жизнь в центре округа кипит. Нам попадаются и пешие, и конные, и возницы с повозками. Подростки гонят коров и телят. У обочины группа коз обжевывает веточки плакучей березы. 

    Проехав окраинной улочкой, машина выворачивает на накатанную колею, и на подъеме Тёма останавливает "Каппу", пропуская стадо. Оглядываюсь назад. Центральная дорога идет вглубь Березянки, к широкой площади, на которой стоит несколько подвод, а вокруг расхаживают люди. На глаза попадается двухэтажное здание с зелёно-оранжевым флагом над крышей. Наверное, это Совет округа, организованный правительством. Административное здание гораздо выше прочих домов в Березянке. С ним может посоперничать разве что протяженная постройка складского типа, с глухой стеной без окон и дверей. 

    - Запасник, - поясняет Тёма. - Рядом амбары, отсюда их не видно. А силосные ямы на другом краю Березянки. 

    Коровы проходят, лениво обмахиваясь хвостами, и автомобиль трогается. Дорога неширока, и Тёме приходится выруливать на обочину, объезжая подводы - груженые и пустые, удаляющиеся от Березянки. 

    Проходит несколько минут, и я начинаю понимать, почему пахотные земли составляют пятнадцать процентов территории побережья. Начинаются леса: сначала березняки, потом лес становится смешанным. Чем дальше, тем больше примешивается хвойных пород. Неожиданно встречается довольно-таки широкая просека по обе стороны дороги. Как поясняет Тёма, эта предосторожность связана с возможными пожарами. Давным-давно, в жаркое засушливое лето, Березянка едва не выгорела, и с тех пор просеку поддерживают в должном состоянии, вырубая поросль. 

    Машина ползет в гору. Подъем незаметен, но чувствуется по надрывному реву двигателя. Вскоре начинаются холмы. Автомобиль будто плывет на волнах - вверх-вниз, вверх-вниз. Холмы вокруг растут и вытягиваются, превращаясь в невысокие горы. Дорога более неровная, чем у Березянки, и машину трясет. Егор требует сбавить скорость, пусть и ценой потери времени. 

    В одной из низин открывается картина: справа от дороги, куда хватает глаз, оголенные остовы берез торчат верстовыми столбами среди густых зарослей. 

    - Здесь болото. Няша-Марь, - кивает Тёма. - Вообще-то она южнее, а это окраины. 

    Машина давно миновала безрадостный пейзаж, но гнетущее впечатление осталось. Согласно карте побережья, Няша-Марь занимает внушительную территорию, потеснив пригодные для обитания земли. 

    Дорога тянется, тянется, и водитель чаще останавливается и чаще открывает капот. Я тоже выхожу без боязни, что мне напечет голову. Взошедшее солнце прячется за горами, и большую часть времени машина едет в тени. 

    Потягиваюсь. Эти места мне знакомы, вернее, знакомо ощущение. Весенний семестр на втором курсе я провела в предгорьях, обучаясь в местном колледже, поэтому сейчас не удивлена ландшафтом. Наоборот, меня охватывает радостное возбуждение, которое зреет, зреет. Пока что оно тлеет как уголек, но разгорается с каждым последующим километром. 

    А горы все круче. Попадаются и скалистые участки. Даже Егор заинтересовался окрестностями. Вскоре выясняется, что мы едем долиной промеж двух хребтов, и неподалеку от дороги, среди зарослей весело блестит речушка. Она вьется лентой, но течет в направлении, противоположном нашей цели. "Каппа" обгоняет две груженые подводы с мешками, накрытыми тканью. Возницы машут Тёме, приветствуя. 

    - А говорил, что опасно ехать ночью на Магнитную, - язвит Егор. 

    - Так и есть. Они и не ездят. Выезжают засветло, ночуют в летниках, - отвечает Тёма. - Это такие избы... Нет, даже не избы, а полуземлянки. 

    - И где же твои летники? - хмыкает муж. 

    - Места нужно знать и примечать съезды к реке. На гужевом транспорте до Магнитки приходится ехать двое суток, и нужно где-то ночевать. Хотя можно спать и под открытым небом, но в дождь мало приятного, да и холодает в горах рано. Дни жаркие, а ночи промозглые. 

    Автомобиль ползет, неуклонно поднимаясь вверх. Тёма притормаживает машину. 

    - Вот короткая дорога на Няшу-Марь, - показывает на ленту промеж леса, уходящую вниз и перпендикулярно нашей трассе. Приличная горка - пологая, но долгая. Самое то, чтобы с ветерком кататься на санках. Съехать вниз - еще куда ни шло, а вот как забираться? 

    - Понемногу, потихоньку, - отвечает Тёма. 

    Едем дальше. Егор зевает. Чтобы не уснуть, заводит разговор с водителем. 

    - Какой толк в Няше? Болото и есть болото. 

    - Да, гнуса многовато. Из Няши везут торф и древесный уголь. Основная часть топлива уходит в Магнитную, но и другим округам достается. На одних-то дровах зимой не натопишься. 

    - Зачем везти уголь за тридевять земель? Леса здесь в избытке, - сообщает Егор прописную истину. - Запаливай костры на здоровье в любом месте. 

    - Палят, если есть свободные руки, - отвечает Тёма. - Думаешь, в других округах прохлаждаются? А еще в Няше знатная охота. Дичи полно и пушнины. Самое то для скорняков. 

    Едем, едем. Слева образовался довольно крутой склон, а правым боком машина жмется к горе. 

    - Стоп, - говорит Тёма, тормозя. Впереди дорога загибается, образуя закрытый поворот. - Дальше идет опасный участок. Не разойдемся со встречными. Нужно стоять на стрёме и семафорить. Пойдешь? - спрашивает у Егора. 

    Тот бросает на меня быстрый взгляд. 

    - Нет уж, ты иди. 

    - Ладно, - соглашается Тёма. - Пешим ходом участок занимает минут десять. Засекай время. Тронешься через пятнадцать минут. 

    - Понял, не дурак. Давай-давай, - Егор сварливо гонит парня. Тот вылезает и скрывается за поворотом, а муж пересаживается на место водителя. Я перебираюсь на соседнее сиденье. 

    - Гош, - взъерошиваю его волосы. Муж с недовольным видом поигрывает пальцами по оплетке руля. - Ну, Гошик... Обижаешься на меня? 

    - Вот еще, - хмыкает он. - Просто не выспался. 

    - Ты вот обвиняешь меня впустую, а я, между прочим, никого не вижу кроме тебя, - льну к Егору. 

    - Ну-ну. Что-то незаметно. Не обнимешь, не поцелуешь... 

    - Да как же обниматься-то? Люди ж кругом! 

    Он с деланным удивлением оглядывается по сторонам, мол, где ты здесь людей увидела? На километры вокруг - ни одной живой души.