Восход Водолея (сборник) - Вячеслав Шалыгин

— Да, да, сейчас, — Паша торопливо кивнул. — Мне только… сестру надо и… помощника. Вот этого.

Он указал на Раздражаева.

— Они ваши, — Совковский махнул рукой, указывая на Свету и биолога. — Начинайте.

Осматривать было легко. Жутиков отлично знал, что надо проверить пульс, послушать фонендоскопом сердцебиение и заглянуть в глаза, приподняв веки. Каким должен быть пульс в норме, он тоже знал. А вот что там слушают доктора в сердце и на кой черт заглядывают в зрачки, не представлял даже примерно. Не душу же изучают. Вроде как есть еще или уже улетучилась. Изображать врача ему давно расхотелось, но рядом была Света. Он не мог ударить в грязь лицом перед этой девушкой.

Даже будучи не самым умным на Планете человеком, Паша хорошо понимал, что шансов у него почти нет. Образованная, волевая, энергичная и прекрасная женщина из высших слоев общества и дитя подвалов, санитар «Скорой». Принцесса и пастух. Перспектива дохлее дохлой. Даже если все пострадавшие вдруг выйдут из ступора и эта медицинская победа будет записана в актив «доктора» Жутикова, тайна его настоящей личности все равно всплывет, и тогда… В общем, Светланы ему не видать в любом случае. И все-таки он надеялся.

«Надежда есть всегда…» Вечно пьяный врач Шлюбкин был все равно умнее вечно трезвого Жутикова. В этом Паша убеждался ежедневно на протяжении пяти лет, пока работал в бригаде Шлюбкина, а потому привык верить доктору во всем. Если тот любил это изречение, значит, в нем что-то было.

— Узнать бы, что у них в голове, — отвлекая Пашу от грустных мыслей, задумчиво пробормотал Раздражаев. — Заметьте, коллега, у всех примерно одно выражение на лицах. Они словно бы о чем-то мечтают. Вам не кажется?

— Типа того, — согласился Жутиков. — И пульса одинаковые.

— Что?

— Пульсы… — поспешно исправился Паша. — Пульс… Сто двадцать… в минуту.

— Ой! — вдруг воскликнула Светлана. — Вот этот на меня смотрит!

Жутиков и Раздражаев подбежали к обнаруженному девушкой субъекту. Его глаза были открыты и действительно следили за перемещениями «спасателей».

— Ага, — обрадовался Паша. — Ожил, импотент!

— За что вы его так? — укоризненно спросил Раздражаев. — А-а, понимаю, медицинский юмор! Раз не может ничего, кроме как наблюдать, значит… этот… Хе-хе… Да-а, метко.

Паше оставалось только многозначительно ухмыльнуться. Он покосился на Светлану и понял, что она тоже засчитала санитару не минус, а приличный плюс. На самом деле Жутиков ляпнул, не подумав. Просто выдал первый пришедший на ум научный термин. Взамен какого-нибудь радостного матюга. Среди санитаров материться таким образом считалось высшим пилотажем, и Паша от моды не отставал. За время работы он успел заучить не меньше двух десятков подобных словечек, значительно продвинувшись, таким образом, вперед по сравнению со «школьной программой». А перед самым вызовом он как раз учил похабнейшее слово «импотенция» и его производные.

— Сам… ты… — медленно произнес космонавт.

— Ну, слава богу! — Раздражаев всплеснул руками. — Может, и остальные скоро очнутся?

— Значит, никакая это не инфекция? — спросила Света.

— Третья… атака… — прошептал космонавт.

— Извините? — не поняла девушка.

— Третья — что? — присоединился патриот.

— Все, — еще тише пояснил колонист. — Кто ушел, тот уже не вернется… Если выживет…

Сказать, что никто не понял из его загадочной речи ни слова, было бы неточно. Слова все прекрасно понимали. Вот только смысла не улавливали.

— Болезнь… — торопливо заговорил Раздражаев. — Что за эпидемия вас настигла?

— Счастье, — губы космонавта вдруг посинели, а глаза закатились.

Паша поспешно ухватил его запястье, но пульса не нашел.

— Умер… — констатировал санитар.

— От счастья?! — изумленно спросила Светлана. — Их надо срочно спасать. Иначе они все умрут!

— Как? — Раздражаев пожал плечами. — От счастья нет лекарств.

— Разве вы не понимаете, что это был горячечный бред! Потрогайте его лоб… нет, не его, вот этого соседа. У них у всех лихорадка! Доктор, ну вы-то видите, что это эпидемия?! Делайте что-нибудь! Уколы, капельницы, клизмы… Хоть что-то!

— Литическую смесь внутривенно, — вспомнил Паша коронное средство Шлюбкина. — Собьем эта… температуру, а там посмотрим.

— А-а, помню, когда-то видел, как делают такую смесь, — блеснул Раздражаев.

— Вот и смешивайте, — сориентировался Жутиков. Он-то как раз ничего такого не видел. Медсестра из шлюбкинской бригады его в свои таинства не посвящала. Колдовала над чемоданчиком с ампулами, ведьма, в полном одиночестве. — Смешивайте, а я буду вводить. Да побыстрее! Время дорого!

Он победно покосился на Свету. Та благосклонно улыбнулась.

Примерно через пять минут вспотевший Раздражаев наконец ухитрился смешать в одном шприце два нужных ингредиента, и Паша засучил рукава. Запаса лекарств хватило на десять инъекций. Пока Совковский связывался с медслужбой ПСБ, заказывая дополнительные препараты, в сознание пришли еще трое космонавтов. Один из получивших дозу жаропонижающего и двое очередников.

— Мы… в корабле? — пару раз чихнув, удивился «привитый». — Я… не понимаю. Как?

— Как вы здесь оказались? — угадала Света. — Наверное, вы никуда и не выходили.

— Этого не может быть! — возразил космонавт, утирая рукавом хлюпающий нос. — У вас платка нет? Спасибо… Мы прилетели на новую планету. Мы назвали ее… Мы ее назвали… Извините, путаются мысли. Мы основали там много колоний. На местах древних поселений. Я жил в… Главном городе. На берегу Большой Возвратной реки.

— Все еще бредит, — посочувствовал присевший рядом Жутиков.

— Доктор! Эти двое… они… отходят! И вон те трое «привитых» тоже!

— Черт! — Паша вскочил на ноги. — Пять трупов в минуту?! Директор, где ваши… бл… посыльные?!

— Бесполезно, коллега, — печально прервал его Раздражаев. — Трое из умерших получили свою порцию смеси. Но, как видите, это не помогло. Сбивая жар, мы их не спасем. Надо искать средство против болезни, а не ее наглядных проявлений.

— Кто-то умер?! — забеспокоился космонавт. — Кто-то из… экипажа?

— Спокойно, — Жутиков похлопал его по плечу. — Вам это не грозит.

— Вы уверены?

— Нет, но все умершие вели себя иначе. Отбрасывали копыта, не приходя в сознание. Ну, или приходя, но ненадолго. А вы уже пять минут на мою помощницу пялитесь. И жар у вас спадает. И базар… э-э… речь связная. Проскочите.

— Все равно я не понимаю, — признался пилот, смущенно высморкавшись в подаренный Светланой платок. — Я не сплю?