Мятежная дочь Рима - Уильям Дитрих

— Тут копий больше, чем звезд на небе над Каледонией, − хвастливо шепнул Лука, обращаясь к Брисе.

И это была только часть армии варваров, которой командовал Арден Каратак. Остальные тоже продвигались к югу, а многочисленные флотилии юрких лодок уже неслись вперед, чтобы нанести удар по южному побережью Британии и берегам Галлии. Долгие месяцы переговоров, угроз и обещаний принесли наконец долгожданные плоды. В первый раз за все время варвары готовились действовать сообща. Еще никогда до этого дня им не приходило в голову воспользоваться своей численностью. И никогда еще они не готовились напасть на римлян одновременно в нескольких местах.

Даже небо, казалось, решилось встать на их сторону. Тяжелые серые тучи угрюмой чередой двинулись на юг, в сторону Адрианова вала. А ледяной дождь и пронизывающий ветер, который они несли с собой, были варварам только на руку.

Глава 35

На этот раз Валерия знала, куда ей ехать. Она достаточно долго прожила в этих местах и научилась распознавать дорогу по солнцу. И поняла, какая из многочисленных тропинок быстрее всего приведет ее домой, к Валу.

Выскользнув из Тиранена задолго до рассвета, она оседлала свою кобылу, спустилась к подножию холма, в долину и отправилась на юг. Сердце ее разрывалось от горя, она то и дело поглядывала назад, и по лицу ее струились слезы. Варвары не могут победить, просто потому, что Рим намного сильнее, она знала это, как знала и то, что Арден допустил роковую ошибку, связавшись с Гальбой. И поэтому ей суждено потерять единственного человека, которого она полюбила, — и она потеряет его, если не сможет ему помешать, если не предупредит римлян о готовящемся нападении, потому что только это может заставить варваров повернуть назад. Она вернется на Вал. Вернется обратно к мужу. К прежней жизни, полной разочарований и тоски. Все будет так, как когда-то сказал Гальба.

Боги были жестоки к ней, а новый бог, в которого верит Савия, оказался так же глух к ее мольбам, как и те боги, в которых Валерия верила с детства.

Чтобы избежать погони, Валерия выбрала тропу, что вела через горный хребет и унылые болота, и за весь этот долгий день и еще более долгую ночь ей не встретилось ни души. На этот раз она оделась потеплее и прихватила с собой достаточно еды, позаботилась даже об овсе для лошади, но страх гнал ее вперед, заставив забыть об отдыхе. Валерию била дрожь. Все вокруг навевало тоску — промерзшие ущелья казались серыми и безрадостными, ледяной ветер пробирал до костей, а пожухлый вереск, сухо потрескивавший под копытами ее лошади, вносил в эту мрачную картину свою лепту. Как-то раз Валерия услышала вдали тоскливый вой волков.

То и дело она оборачивалась назад, ожидая в любую минуту услышать за спиной топот копыт. Но погони не было. Шло время, и мало-помалу напряжение покинуло ее.

На рассвете следующего дня Валерия позволила себе отдохнуть пару часов. Наткнувшись на поваленную березу, она забилась под нее, поплотнее укуталась в теплый плащ и мгновенно провалилась в сон. Проснулась она, когда уже стоял день. Небо было по-прежнему затянуто серыми тучами, но ветер стих. Солнца не было, и Валерии пришлось немало поломать себе голову, чтобы решить, в какую сторону ехать. Впрочем, долгие месяцы, проведенные ею среди кельтов, не прошли для нее даром — теперь она знала достаточно, чтобы не сбиться с дороги. Валерия помнила, что должна ехать, оставив за спиной высокогорье, но была так напугана, что не осмеливалась выбраться на дорогу, а продолжала петлять по болотам. Из-за кружного пути ей придется проехать вдвое больше, но тут уж ничего не поделаешь, решила она.

После полудня пошел слабый снег. Крохотные снежинки, кружась в воздухе, легким поцелуем касались ее щек, на которых еще не успели высохнуть слезы. Это было изумительно красиво, но Валерия слишком устала и слишком измучилась, чтобы полюбоваться зрелищем, о котором ей столько рассказывали, — самой ей еще ни разу в жизни не доводилось видеть, как идет снег. Вскоре плащ у нее промок и отяжелел, и к тому же пелена снега мешала видеть, куда она едет. С унынием Валерия заметила, что ее кобыла оставляет в снегу хорошо заметную цепочку следов — теперь ее преследователи смогли бы отыскать ее без труда. Однако когда наступила ночь, снег перестал, сразу стало светлее, и Валерия немного приободрилась, убедившись, что снова знает, куда ей ехать. Немного подморозило, и это было хорошо и плохо одновременно. Скорее уж плохо, решила Валерия, поскольку холод пробирал до костей, и сейчас она чувствовала себя еще более одинокой и несчастной, чем раньше. У нее было такое ощущение, что она как будто затерялась где-то между двумя мирами.

По мере того как она продвигалась все дальше к югу, ей стали все чаще попадаться крестьянские домики, теперь она нередко слышала лай собак, а случалось, и людские голоса. Как правило, они доносились из низины, и отголосок их эхом докатывался до болот, по которым бесшумной тенью скользила Валерия. И всякий раз, услышав их, она мгновенно сворачивала, делая большой крюк, чтобы объехать опасное место. Порой ей даже приходилось взбираться на гору, что значительно удлиняло ей путь, но у Валерии не было выбора. Убедившись, что снова одна посреди безмолвных болот, Валерия облегченно вздыхала и вновь устремлялась на юг, яростно нахлестывая кобылу, а северный ветер дул ей в спину, словно подгоняя ее, и цепь холмов, тянувшаяся к горизонту, казалась бесконечной. Валерия безумно устала — все кости у нее ломило от долгой скачки, она покачивалась в седле, больше всего боясь, что уснет на ходу. Но несмотря на это, она все равно скакала вперед.

На рассвете третьего дня, подняв глаза, Валерия увидела бледно-голубое небо, на котором кое-где зябко жались друг к другу легкие облачка, похожие на замерзших ягнят. А вдали, на горизонте, бледно вырисовывался силуэт Адрианова вала. Каким бесконечным он казался! Вал извивался вдоль горной гряды наподобие гигантского белого червя, его бастионы грозно вздымались вверх, то едва не доставая до небес, то кольцами спускаясь вниз, до самого дна ущелий. Зябкий холодок пополз у Валерии по спине — неужели варвары настолько безумны, чтобы надеяться одолеть ту силу, что смогла построить такое?! Но на смену этой мысли пришла и другая: откуда у Рима столько солдат, чтобы защитить эту махину? Она словно наяву увидела страшную картину: как необученные новобранцы испуганно выскакивают из своих казарм — растерянные, не знающие, что делать, едва очнувшиеся от сна, как они бестолково мечутся по двору, хватаясь за оружие. Это зрелище и пугало ее, и вместе с тем вносило в ее душу какой-то странный покой.