Темная Башня - Стивен Кинг

Он вскочил, как только его позвали. Не только он услышал зов. Ыш печально тявкнул. Роланд словно возник рядом с ними.

«Ко мне, Джейк, и поторопись. Он уходит».

Джейк поспешил в один из проулков, обогнул все еще дымящийся дом директора Девар-тои (Тасса, слуга, который проигнорировал приказ Роланда или не имел о нем ни малейшего понятия, молчаливо сидел на крыльце в килте [79] и футболке, закрыв лицо руками) и побежал через Молл, бросив короткий взгляд на лежащие рядком тела. Участники спиритического сеанса, что стояли кружком на траве, давно разошлись.

«Я не буду плакать, — мрачно пообещал он себе. — Если я достаточно взрослый для того, чтобы курить и думать, а не налить ли себе пива, то смогу контролировать мои бестолковые глаза. Я не буду плакать».

Зная почти наверняка, что будет.

Шими и Тед присоединились к Динки у двери апартаментов проктора. Динки уступил стул Шими. Тед выглядел усталым, но Шими, решил Джейк, был просто никакой: глаза вновь налились кровью, кровь корочкой запеклась под носом и одним ухом, щеки посерели. Он снял один из шлепанцев и массировал ногу, словно она у него болела. Однако, чувствовалось, что он счастлив. Вне себя от восторга.

— Луч говорит, что сможет оправиться, юный Джейк, — сообщил мальчику Шими. — Луч говорит, еще не поздно. Луч говорит, спасибо вам.

— Это хорошо, — Джейк потянулся к ручке. Он едва слышал Шими, сосредоточившись (не плачь и не тем самым не усугубляй ее горе) на том, чтобы взять под контроль свои эмоции с того самого момента, как он переступит порог. Но потом Шими продолжил, и вот эти слова заставили Джейка забыть про возможные слезы.

— Еще не поздно и для Реального мира. Мы знаем. Мы заглянули туда. Видели движущийся знак. Не так ли, Тед?

— Действительно, заглянули, — Тед, как обычно, держал в руке банку с «Нозз-А-Ла». Теперь поднес ко рту, глотнул. — Когда будешь там, Джейк, скажи Роланду, если вас интересует 19 июня девяносто девятого года, то пока все нормально. Но временной запас невелик и постоянно тает.

— Я ему скажу, — пообещал Джейк.

— И напомни ему, что время здесь иногда соскальзывает. Как прокручивается старая коробка передач. И это будет продолжаться, несмотря на то, что Луч пойдет на поправку. А как только 19-ое уйдет…

— Больше оно не повторится, — закончил фразу Джейк. — Во всяком случае, там. Мы знаем, — он открыл дверь и проскользнул в темноту апартаментов проктора.

Единственный круг желтого света, на столике у кровати горела настольная лампа, падал на лицо Эдди Дина. Свет этот отбрасывал тень носа на левую щеку, а закрытые глаза превращал в темные глазницы. Сюзанна на коленях стояла у кровати, держала руки Эдди в своих, не отрывала от него глаз. Ее тень дотягивалась до стены и частично ложилась на нее. Долгий монолог-бормотание умирающего прекратился, регулярность дыхания осталась в прошлом. Теперь он делал долгий вдох, надолго задерживал воздух в груди, после чего он с хрипами и свистом выходил наружу. Грудь его застывала так надолго, что Сюзанна всматривалась в лицо Эдди, а ее глаза тревожно блестели, пока не следовал очередной вдох.

Джейк сел на кровать рядом с Роландом, посмотрел на Эдди, на Сюзанну, потом перевел взгляд на лицо стрелка. В глубоком сумраке не увидел на нем ничего, кроме усталости.

— Тед просит передать, что на американской стороне скоро пойдет 19-ое июня. А также напоминает, что время может и соскользнуть.

Роланд кивнул.

— И однако, думаю, мы подождем, пока все закончится. Много времени это не займет, и это наш долг перед ним.

— Сколько еще это продлится? — прошептал Джейк.

— Не знаю. Я думал, он уйдет до того, как ты успеешь добраться сюда, даже бегом…

— Я и побежал, как только вышел на траву…

— …но, как сам видишь…

— Он борется изо всех сил, — сказала Сюзанна, и у Джейка защемило сердце: ничем другим гордиться она уже не могла. — Мой муж борется изо всех сил. Может, он еще что-то скажет.

И он сказал. Через пять бесконечных минут, которые Джейк провел в спальне, глаза Эдди открылись.

— Сю… — начал он. — Сю… зи…

Она наклонилась ближе, по-прежнему держа его руки, улыбнулась его лицу, не видя ничего вокруг. И с усилием, Джейк не мог поверить, что такое возможно, Эдди освободил одну руку, поднял, ухватился за ее кудряшки. Если вес руки и тянул волосы вниз, вызывая боль, она не подала вида. На губах расцвела радостная, приглашающая, даже чувственная улыбка.

— Эдди! С возвращением!

— Не обманывай… обманщика, — прошептал он. — Я ухожу, любимая, не прихожу.

— Это же чистая глу…

— Замолчи, — прошептал он, и она замолчала. Рука, вцепившаяся в волосы, тянула ее вниз. Она с готовностью наклонилась, поцеловала его еще живые губы. — Я… буду… ждать тебя, — каждое слово давалось ему с огромным трудом.

Джейк увидел капли пота, выступившие на его коже, последнее послание умирающего тела миру живых, и только тут сердце мальчика наконец-то поняло то, что его голова знала уже не один час. Он заплакал. Эти слезы жгли и очищали. Когда Роланд взял его за руку, мальчик яростно сжал пальцы стрелка. Он не только грустил, но и боялся. Случившееся с Эдди могло произойти с любым. Могло произойти с ним.

— Да, Эдди. Я знаю, что подождешь.

— На… — последовал очередной долгий вдох. Его глаза сверкали, как драгоценные камни. — На пустоши, — еще вдох. Рука не отпускала волосы. Свет лампы держал их обоих в мистическом желтом круге. — Той, что на конце тропы.

— Да, дорогой, — голос ее звучал спокойно, но слеза упала на щеку Эдди и медленно поползла вниз. — Я слышу тебя очень хорошо. Подожди меня, я тебя найду, и дальше мы пойдем вместе. Там я смогу ходить, на своих ногах.

Эдди ей улыбнулся, потом перевел взгляд на Джейка.

— Джейк… ко мне.

«Нет, — запаниковав, подумал Джейк, — нет, я не могу, не могу».

Но он уже наклонялся к кровати, в запах смерти. Уже видел тоненькую полоску грязи, на лбу Эдди, у самых волос, которая превращалась в пасту по мере того, как на коже выступали все новые и новые крохотные капельки пота.

— Подожди меня тоже, — губы Джейка онемели. — Хорошо, Эдди? Дальше мы пойдем вместе. Снова станем ка-тетом, как и прежде, — он попытался улыбнуться, но не смог. Слишком сильно болело сердце, какие уж тут улыбки. Он даже задался вопросом, а не разорвется ли оно, как иногда разрываются камни, брошенные в сильный огонь. Об этом ему рассказал его друг, Бенни Слайтман. Смерть Бенни была ужасна, но эта — в тысячу раз хуже. В миллион.