Народные сказки и легенды - Иоганн Музеус

Едва рассвело и утренняя роса на траве собралась в мелкие капельки, девушка поднялась и пошла, куда глаза глядят. Скоро она добралась до деревни, где её впустила в дом одна добросердечная крестьянка. Матильда обменяла у хозяйки своё платье на крестьянское и, немного подкрепившись куском хлеба и кружкой молока, присоединилась к каравану проводников с грузом, направлявшемуся в Аугсбург. В таком печальном положении ей не оставалось другого выбора, как только наняться в служанки, но она долго не могла дождаться подходящего случая.

Граф Конрад Швабек — немецкий крестоносец, а также казначей и покровитель аугсбургского епископства, имел в Аугсбурге командорский[281] двор, где обычно проводил зиму. В его отсутствие, там жила экономка, по имени фрау Гертруда, управляющая домашним хозяйством. Во всём городе она прослыла злой мегерой. Никто из слуг не мог с ней ужиться. Экономка шумела и бесилась, словно домовой, и слуги боялись звона её ключей, как дети буку. За малейшее упущение, а то и просто из-за дурного настроения, она разбивала горшки о головы слуг или, вооружившись связкой ключей, наставляла синяки на спинах и поясницах служанок. Короче говоря, если о какой-нибудь женщине хотели сказать, что она очень злая, то обычно говорили: «Она злая, как фрау Гертруда из командорского дворца».

Однажды она учинила такую жестокую расправу над слугами, что все они убежали из дому. В это время кроткая Матильда как раз проходила мимо и предложила свои услуги. Чтобы скрыть благородную осанку, она подложила под одно плечо подушку, сделав себя горбатой, а шёлковые белокурые волосы спрятала под деревенским платком. Лицо и руки Матильда натёрла сажей, отчего стала похожа на цыганку. Когда она появилась у порога дома и позвонила, фрау Гертруда высунула из окна голову и, увидев странную фигуру, подумала, что это нищая.

— Здесь не приют для бедных. Иди к Фуггеру, там тебе подадут милостыню! — крикнула она сверху и торопливо захлопнула окно.

Матильду это не испугало. Она позвонила вновь и звонила до тех пор, пока экономка опять не появилась в окне с явным намерением осыпать её бранью за такую назойливость. Но прежде чем фрау Гертруда открыла свой беззубый рот, до неё вдруг дошло, чего хочет девушка.

— Кто ты, — спросила экономка, — и что умеешь делать?

— Я сирота, зовусь Матильдой,Могу и гладить и вязать,И кружева плести, и ткать.Умею вышивать и шить,Могу толочь, рубить, варить.Искусны две мои руки,Они проворны и ловки.

Услышав от переодетой девушки, сколькими талантами она обладает, хозяйка открыла дверь и, назначив жалование, определила её на кухню. Матильда так добросовестно выполняла любую работу, что фрау Гертруда совсем отвыкла от своего обычного занятия — бросать горшки в цель, хотя и оставалась по-прежнему строгой и ворчливой. Она всегда была недовольна, и ничто не могло её удовлетворить, но вновь принятая служанка никогда ей не перечила и необычайной кротостью и терпением не давала разлиться её чёрной желчи. Фрау Гертруда стала покладистее и лучше, чем была многие годы, и это доказывает, что кроткая прислуга и умелое ведение хозяйства, а кроме того, хорошая погода делают управителей благожелательными и терпимыми.

Когда выпал первый снег, экономка велела вымести и вычистить весь дом, вымыть окна, повесить занавески и приготовить всё к встрече господина, который с пёстрой свитой слуг, множеством лошадей и сворой охотничьих собак собирался прибыть к началу зимы.

Прибытие крестоносца не заинтересовало Матильду. На кухне у неё прибавилось столько работы, что не было времени даже взглянуть на него. Случайно, он встретился ей на дворе, когда однажды утром она зачерпывала из колодца воду. Его взгляд зажёг в сердце девушки новое, совсем незнакомое чувство. То был красивый молодой человек. Его искрящиеся глаза и жизнерадостное лицо свидетельствовали о хорошем настроении, довольстве и здоровье; волнистые, слегка вьющиеся волосы, спрятанные под надвинутой на мужественное лицо шляпой со страусовым пером, твёрдая походка и благородные манеры так сильно подействовали на юную служанку, что её сердце беспокойно затрепетало, и кровь быстрее побежала в жилах. Впервые Матильда почувствовала сколь велика дистанция, разделяющая её, дворянку от рождения, и простую девушку служанку, какой она стала по воле несчастной судьбы, и это чувство давило её сильнее, чем тяжёлые, наполненные водой вёдра. В глубокой задумчивости, она вернулась на кухню и в первый раз за свою службу пересолила все блюда, за что получила от хозяйки строгое внушение. Днём и ночью перед глазами Матильды витал образ прекрасного рыцаря. Когда он шёл через двор, девушке доставляло удовольствие смотреть ему вслед. Стоило ей услышать звон его шпор, как тотчас же обнаруживался недостаток воды на кухне и, схватив вёдра, она бежала к колодцу, хотя сама никогда не удостаивалась взгляда гордого дворянина.

Граф Конрад жил, казалось, только для своего удовольствия. Он не пропускал ни одного развлечения, ни одного приглашения друзей, — будь то катания на каруселях или скачки, празднества по случаю смены магистрата или какое-нибудь другое веселье. В этом богатом городе, где благодаря торговле с Венецией, царила роскошь, — в ратуше, на рыночных площадях и на улицах, — то и дело водили хороводы; молодые дворяне шутили и заигрывали с дочками горожан, дарили им золотые кольца и шёлковые платки. На Масленицу, во время карнавала, веселье достигало своего апогея.

Во всём этом Матильда не принимала никакого участия. Она сидела в дымной кухне и плакала, чуть не до крови натирая свои тоскующие глаза и жалуясь на своенравное счастье, которое щедро осыпает радостями жизни любимцев, а нелюбимым отказывает даже в самом малом радостном мгновении. На сердце у неё была тяжесть, а почему, она и сама не знала. Ей было неведомо, что в этом повинен Амур. Этот беспокойный гость, вносивший смущение в каждый дом, где только ему удавалось найти пристанище, днём навевал ей тысячи романтических мыслей, а ночью развлекал дразнящими снами: то она прогуливалась с крестоносцем в цветущем саду, то видела себя в священных стенах монастыря, а за решёткой переговорного окошка ласково беседовавшего с ней, вопреки запрету строгой настоятельницы, графа, то танцевала с ним на весёлом балу. Эти восхитительные грёзы часто прерывались звоном ключей фрау Гертруды, которым она ранним утром поднимала на работу прислугу. Но и днём фантазия девушки искала продолжения оборвавшегося ночного сна. Для любви не существует преград. Она преодолевает горы, пропасти и подводные рифы, находит путь в ливийской пустыне и бесстрашно плывёт на спине белого быка[282] по бушующим волнам пелагиаля[283]. Влюблённая Матильда долго думала и гадала, пока не нашла способ наилучшим образом осуществить свои мечты. Она вспомнила о подаренном ей крёстной-русалкой мускусном яблоке и о том, что у неё в запасе есть три ещё не исполненных желания. До сих пор она никогда ещё не испытывала потребности открыть деревянную коробочку и проверить её магическое действие, но теперь, впервые, решилась на это.

По случаю рождения принца Макса[284], аугсбуржцы устроили в честь императора Фридриха и его сына великолепный бал, рассчитанный на три дня. На торжества пригласили множество прелатов, графов и дворян из соседних областей. Ежедневно устраивались турниры и назначались призы, а по вечерам в ратушу привозили красивых городских девушек, и они до утра танцевали со всем благородным рыцарством.

Рыцарь Конрад был непременным участником этих празднеств, а вечером, во время танцев, — героем нежных дам и прелестных юных красавиц. Хотя ни одна из них, по закону, не могла разделить с ним любовь, так как он был крестоносцем, тем не менее, все они любили его и восхищались им — красивым мужчиной и ловким танцором.

Итак, Матильда решила воспользоваться подходящим случаем и попытать счастья. Убрав кухню и дождавшись, когда в доме всё затихло, она вошла в свою каморку, смыла душистым мылом сажу, и на её лице опять расцвели розы и лилии. Потом взяла в руки мускусное яблоко и пожелала себе новое платье с украшениями, — такое нарядное и красивое, какое только может вообразить самая пылкая фантазия. Девушка открыла коробочку, и из неё, словно шелестящий поток воды, заструилась шёлковая материя, которая, всё расширяясь, падала ей на колени. Это оказалось великолепное платье со всеми маленькими украшениями к нему. Матильда примерила наряд, и он пришелся ей как раз впору. Она ощутила искреннюю радость, какую молодые девушки обычно испытывают, когда расставляют свои опасные тонкие сети, украшая себя для юных представителей сильного пола.

В её наряде всё льстило женскому тщеславию. Рассматривая его, она осталась вполне довольна, поэтому, не колеблясь более, преисполненная решимости осуществить задуманное, трижды повернула в руках магическое яблоко и произнесла: