Кая. Полукровка (СИ) - Бегун Анна

– Никто? – спросила я. Хотела улыбнуться, чтобы показать, как мне на неё наплевать, но губы не слушались. – Что, даже Эля? Мне, знаешь, довелось с ней встретиться пару часов назад.

Агата сжала зубы и некоторое время мы шли молча. На дорогах почти никого не было: погода к прогулкам не располагала, а время шло к вечеру.

– Она не стала мне объяснять, что произошло. Сказала спросить у тебя.

– Произошло то, что вокруг одни предатели, – ответила я. – И от тебя я это ожидала в последнюю очередь.

– Что?.. – она опешила, да так искренне, что я почти поверила. – Почему предательство-то? Я всего лишь пыталась как лучше...

– Лучше для кого? Для себя? Для Рю? Для всего человечества?

– Какого Рю?

Я закатила глаза.

– Какого-какого... Короля нашего недоделанного. Ладно он, тоже предатель, но его можно понять, помешан на своём королевском долге. Но ты! Агата, я верила тебе!

– Кая... – она коснулась моего плеча, но не нашлась, что ответить.

– У меня с Рю сегодня был разговор. Полагаю, ты знаешь, о чём. Так вот прошу тебя: не лезь. Я сама с ним разберусь.

– Но это же король!.. – ахнула Агата, прикрывая рот рукавицей. – Что ты можешь ему противопоставить?

– Любовь, – криво улыбнулась я. – Знаешь, как пишут в сказках? Любовь способна преодолеть все преграды. Вот и проверим.

– Не понимаю, о чём ты.

– Видимо, Рю рассказал тебе не всё, – я глубоко вдохнула и подняла глаза к сияющему серому небу, с которого сыпался холодный пух. – У нас с ним вроде как были отношения. Не очень долго, правда.

– Что?! – Агата даже остановилась от удивления. – И ты ничего мне об этом не говорила?! Если подумать, он намекал на какое-то своё особое отношение к тебе, но я думала...

– Агата! – если бы я её не оборвала, она могла болтать ещё долго, а у меня не было настроения обсуждать эту тему. – Давай не сегодня? У меня и без того тяжёлый день. И общаться с предателями нет никаких сил.

Она ещё несколько раз окликнула меня, но я твёрдым и быстрым шагом завернула в общежитие и закрыла дверь своей комнаты изнутри. До полуночи осталось недолго, и сейчас было самое время немного поспать. Скинув с себя плащ прямо на пол, я прошла к кровати Гарда, молча упала на неё и спрятала лицо в подушку. Он ни о чём не спросил. Только сел рядом и гладил меня по волосам до тех пор, пока я не забылась в беспокойном сне.

Глава 8

Телега мирно покачивалась, скрипела в такт и шуршала камнями под колёсами. На самоходные машины придумали ставить подушки на колёса из мягкого, но плотного материала, который смягчал движение. Может, поездка на такой машине и была приятнее, но чувство приключения и новой жизни она вызвать не могла. Не то, что сейчас: мы сидели спиной к вознице среди тюков с товарами и, спрятавшись от ветра под тремя толстыми одеялами, смотрели в небо. Оно было затянуто плотной серой массой, тяжёлой, но подвижной, и где-то там, высоко, летали одинокие птицы, пронзительно о чём-то крича.

Я почесала ухо, в котором не оказалось привычной серьги. Она была крошечная, и настолько привычная, что никогда не обращала на себя внимание, но теперь, когда она перекочевала в ухо Гарда, создавала ощущение пустоты.

– Забавно, – улыбнулась я, подняв на сидящего бок о бок со мной гладира. – Теперь у нас по одной серьге из пары. Символично, скажи?

Он усмехнулся, и ничего не ответил. Всю дорогу от столицы его занимал один вопрос, и не удавалось вытянуть из него ни единого лишнего слова. А виной всему оказалось письмо дяди Айка.

К Дину мы попали уже совсем далеко за полночь. После короткого вечернего сна было решено пойти на вечернюю встречу с сокурсниками, чтобы примелькаться. Ни у кого не возникнет вопросов, куда делись две девушки, провеселившиеся до ночи с друзьями. По крайней мере до обеда нас искать не будут, даже если не появимся на уроках. Поэтому мы ушли одними из последних, после чего закончили сборы, заперли дверь комнаты изнутри, вылезли через окно и направились к Дину.

– Я уж думал, ты не придёшь, – проворчал он, с силой потирая глаза. – В курсе вообще, который час?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Прости, задержалась, – улыбнулась я. – Всё получилось?

– Заходи, – махнул он рукой и уже было отошёл от порога, как заинтересованно вытянул шею: – Ты не одна?

– Да, тут со мной Оле.

Его брови так выразительно изогнулись в полном скепсиса выражении, что я чуть не запнулась.

– Вы все издеваетесь, – сказал он, но отошёл в сторону, пропуская нас внутрь. – Надо Джусу рассказать, он будет в восторге.

– И тебе здравствуй, – осторожно проговорил Гард, закрывая за собой дверь. – Между нами с Джусом ничего нет и быть не может, так что...

– Да я уж вижу, что не может! – воскликнул Дин и, спохватившись, понизил голос. – Только вот он ещё не знает, что уже несколько недель обивает порог мужика.

Мы с Гардом переглянулись.

– Постой, – я подняла руки, словно ожидая, что они сейчас кинутся в драку. – Ты говорил, что плакальщица блокирует сознание от воздействия. Неужели настолько?

– Не сразу, – протянул Дин в ответ. – Первые дни особой разницы заметно не было. Потом заметил, что некоторые люди какие-то... знаешь, нечёткие. Будто краску водой развели, и она поплыла. Даже подумал, что у меня что-то со зрением.

Он замолчал и в задумчивости прошёл к столу, где среди завалов приборов и канцелярии отыскал мои серёжки.

– Но прошло ещё несколько дней – и прошло, – продолжил Дин, разглядывая серьги на свет. – Мика объяснила мне, что происходит, когда я поделился с ней своими опасениями. Решил было уже, что у меня галлюцинации или что-то вроде того.

– Вы с Микой помирились? – с любопытством уточнила я, но он помотал головой.

– Нет, просто иногда общаемся. Я ж решил, что и она тоже – галлюцинация... Или ты не знаешь, что она тоже из ваших?

Я украдкой глянула на Гарда, но его лицо, прикрытое иллюзией женских черт, ничего особенного не выражало. Как только у него получается сохранять хладнокровие?

– Значит, и я тоже?..

Дин кивнул и молча протянул мне зажатые в кулаке серьги.

– И... что ты думаешь об этом?

– Не знаю, – он дёрнул плечом и сел на стул, не отводя изучающего взгляда с Гарда. – Думаю, что это подло – вторгаться в чужое сознание. И неплохо было бы лишить вас всех этой способности. Неприятно, знаете ли, гадать, когда мои мысли – это мои мысли, а когда нет. Вижу ли я то, что вижу, или то, что меня заставляют видеть.

– У этой способности есть и обратная сторона, – осторожно сказал Гард. – Вспомни, сколько раз она спасала тебя, когда ты был на грани срыва.

Дин усмехнулся.

– А где гарантия, что ты никогда не станешь пользоваться этой силой во вред другим? Любое влияние – это вторжение в личную жизнь. Я много об этом думал. Даже когда тебе кажется, что ты влияешь во благо, никогда нельзя быть уверенным. Наверняка и ты испытывал искушение воспользоваться ментальностью в собственных интересах. Обмануть. Обхитрить. И взять своё.

Я не удержалась, и скосила глаза, пытаясь незаметно отследить реакцию Гарда. Бабуля неоднократно описывала мне признаки того, что человек нервничает, без умения считывать эмоции ни одна ведьма не сможет делать свою работу. Кадык гладира дёрнулся в коротком глотке, ладони сжались в кулаки и сдвинулись назад, словно пытаясь спрятаться за спину. О да, он определённо не хочет отвечать. Что-то скрывает.

– Мы все люди, – мягко сказала я, вдевая серёжку в правое ухо. – Подвержены слабостям и всё время стремимся воздействовать на других ради собственных интересов. Такова жизнь, Дин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он коротко хохотнул и покачал головой.

– Вот только играть надо на равных. Иначе несправедливо выходит.

– Где ты видел справедливость в этом мире? – глухо проговорил Гард и наконец отпрянул от двери. – Нет никакой справедливости. Один родился королём, и у него есть всё. Всё, кроме свободы и личной жизни. И покоя. Кто-то родился бедняком – и у него нет ничего, кроме голода и боли. Кого-то осудили без вины и приговорили к смерти. А кто-то уничтожает людей направо и налево, но остаётся любимым всеми «стражем порядка». Нет никакой справедливости. Есть только случай. И единственное, что мы можем сделать – это научиться пользоваться тем случаем, что выпал на нашу долю. Вот и всё.