Мэрилин Монро - Дональд Спото

Когда 24 февраля Мэрилин и Джо вернулись в Сан-Франциско, их брак уже находился под серьезной угрозой. После того как журнал «Фотоплей» объявил о присуждении своей очередной ежегодной премии для лучшего актера за 1953 год, оказалось, что это звание вновь досталось Мэрилин, на этот раз — за роли в картинах «Джентльмены предпочитают блондинок» и «Как выйти замуж за миллионера». Однако, когда она прибыла в Лос-Анджелес для получения диплома и приза, ее снова сопровождал не муж, а все тот же Сидней Сколски. «Джо ненавидит толпы и бьющую в глаза роскошь», — сказала актриса Сиднею, но все-таки была не в состоянии скрыть разочарования безразличием супруга. Тем не менее, когда 8 марта она вступила в банкетный зал ресторана в отеле «Беверли-Хилс», повторилась прежняя ситуация. Одетая в блестящее и сильно облегающее белое платье из атласа с открытыми плечами, Мэрилин выглядела как-то по-другому, и некоторым репортерам понадобилась пара-тройка минут, пока они заметили это и сообразили, что актриса перекрасила волосы со светло-медовых в эффектный платиново-золотистый цвет. Точно так же как Харлоу, сейчас Мэрилин захотелось иметь в своей жизни как можно больше максимально светлых вещей — не только в гардеробе, но и в меблировке. Все, что она выбирала, было рассчитано на эффект, словно бы она могла посредством этого добиться обожания со стороны зрителей — иными словами, завоевать то чувство, которого ей так недоставало в собственном доме.

После окончания церемонии Мэрилин и Сидней пошли в ее номер что-либо выпить. И в этот момент — пожалуй, впервые за все время их знакомства — она совершенно ошарашила его.

— Сидней, знаешь, за кого я собираюсь выйти замуж?

— Замуж? О чем ты говоришь?

— Так вот, я собираюсь сочетаться браком с Артуром Миллером.

— Артуром Миллером! Да ты ведь только что возвратилась из свадебного путешествия! И сама рассказывала мне, какой Джо замечательный человек, как ты с ним счастлива и как фантастически провела там время! А сейчас говоришь, что собираешься замуж за Миллера. Не понимаю.

— Подожди. Сам увидишь.

Нет никаких доказательств в пользу того, что Мэрилин после их с Миллером разлуки снова встречалась со своим любимым драматургом, а также подтверждений того, что между ними имела место переписка или какой-то иной вид корреспонденции; но Мэрилин собиралась воплотить в жизнь именно эту мечту.

Продлив свое пребывание в отеле «Беверли-Хилс» на март, Мэрилин послушалась совета Чарлза Фелдмена и Хью Френча, полагавших, что она сделала бы себе великолепную рекламу и, пожалуй, неплохо заработала, если опубликовала бы автобиографию — жанр, который в ту пору только недавно появился на литературном горизонте. Мэрилин согласилась, отдавая себе отчет в необходимости привлечь для этой цели первостатейного литературного «негра», то есть человека, с которым она могла бы свободно разговаривать о своем прошлом; однако при этом окончательное утверждение содержания готового текста, разумеется, оставалось бы за ней.

Агенты Мэрилин быстро установили контакт с Жаком Шамбруном, агентом пользующегося известностью журналиста, литератора и сценариста Бена Хекта[263]; весной того же года соответствующий договор был подписан. Мэрилин и шестидесятилетний в ту пору Хект, которые пришлись друг другу по душе еще во время съемок «Обезьяньих проделок» — фильма как раз по его сценарию, — теперь стали регулярно, в соответствии с обоюдно согласованным графиком, встречаться по пару раз в неделю, причем по настоянию актрисы к ним часто присоединялся Сидней Сколски. Хект писал быстро (в те времена еще не существовали удобные в использовании магнитофоны и диктофоны), и к концу апреля первый набросок ее автобиографии был уже готов. «Мэрилин плакала от восторга, читая то, что я накропал», — докладывал Хект в письме к Шамбруну[264].

У возникшей таким путем книги оказалась странная и запутанная судьба, поскольку ее опубликовали только в 1974 году, после смерти и актрисы, и писателя. Она была издана под названием «Моя история» и содержала житейские анекдоты, придуманные в 1951 и 1952 годах Мэрилин и Сиднеем, рассказы о событиях из биографии актрисы, сообщенные Хекту самой Мэрилин и тем же Сиднеем весной 1954 года, а также подвергшиеся значительному перередактированию фрагменты не авторизованного Хектом текста, которые публиковались по частям с мая по август 1954 года в лондонском еженедельнике «Эмпайр ньюс» (права на это издание были проданы Шамбруном без ведома и согласия Монро или Хекта); наконец, весь этот пестрый конгломерат текстов подвергся в начале семидесятых годов окончательной переработке, выполненной Милтоном Грином и неизвестным литератором или литераторами, которых тот нанял для указанной цели.

Набросок Хекта, сохранившийся среди его бумаг в чикагской библиотеке «Ньюберри», не содержит упоминаний о нескольких ключевых событиях из жизни Мэрилин, причем тех, которые повсеместно сочтены подлинными. По словам вдовы писателя, тот небрежный и неполный машинописный текст на шестидесяти восьми страницах, который был предложен вышеупомянутому британскому изданию, не являлся делом рук ее мужа, а был наспех подготовлен под надзором плутоватого (чтобы не сказать свободного от этических норм и принципов) Шамбруна, которого Хект позднее вышвырнул за неоднократное предоставление ложной информации, публикацию неавторизованных текстов и подачу неверных сведений о своих доходах.

Тщательное сопоставление опубликованной версии с ненапечатанным черновым материалом самого Хекта ясно показывает, что ни одна из первых шестидесяти шести страниц книги «Моя история» не была написана Хектом. Непосредственным доказательством этого служат как подробные заметки Роуз Хект на обложке двенадцатого скоросшивателя с документами ее мужа, так и сравнение с остальными сочинениями Хекта: ни лексика, ни стиль этой части «Моей истории» ни в малейшей степени не напоминают того, что когда-либо писал Хект. Косвенным доказательством является отсутствие окончательной рукописи Хекта для текста, столь разнящегося от этих перепечатанных на машинке страниц; ведь и то и другое этот писатель всегда собственноручно утверждал. Различные машинописные версии текста (в том числе даже те, которые не имели ничего общего с Хектом) очутились в его бумагах просто потому, что после изгнания Шамбруна от этого пройдохи потребовали вернуть адвокатам своего бывшего работодателя всё, связанное с его деятельностью у Хекта. «Сядь и постарайся придумать про себя что-нибудь интересное», — сказал Хект артистке, когда они приступили к своему совместному творчеству. И она действительно придумала, да и он тоже не отставал, а ведь был еще и Сидней (позднее к ним всем присоединился, кроме того, и Милтон Грин).