Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Палубу под ногами тряхнуло. С далёкой вышины потолка просыпался отколотый лёд. "Фетида" была внутри сферы битвы.

"Смерть — это всё, что сейчас есть, Крий".

Палубу снова тряхнуло. По всей длине помещения зажглись голубые огни, и передняя часть контейнера разошлась надвое с глухим треском, который эхом раскатился по залу. Из решёток и труб излился газ. Крий смотрел не отрываясь, его глаза всё ещё продолжали светиться. Вспыхнул меч Борея.

Ещё один раскат треска, и Афанат шагнул на свободу. Палуба звенела под его поступью, вместо мышц ходили поршни. Его оружие сбрасывало свои ледяные чехлы, приходя в боевую готовность. Он постоял так секунду, его сочленения пыхали паром, сервоприводы пощёлкивали.

Затем он посмотрел на Крия. Его глазные линзы светились голубым.

— Теперь ты видишь, Крий, — проскрежетал Афанат таким голосом, точно дробилось на куски стылое железо. Его деактивированный силовой кулак сгрёб скипетр с возвышения. Крий мог разглядеть руны Медузы, которые бежали кольцами по поверхности устройства, и все они сейчас светились тусклым светом. Он едва ли не ощущал привкус экзотических энергий, заключённых в его сердцевине. — Вот теперь ты понимаешь.

Интерфейсные соединения вливали в Фидия страдания "Фетиды", и он чувствовал, как его плоть колотит от симпатической боли. Во рту была кровь, и ещё больше её сворачивалось на внутренних поверхностях его брони.

— Слабость, — прорычал он сам себе и заставил свой ум сосредоточиться.

"Удар Копья" и "Волк Хтонии" уже пронеслись мимо "Фетиды" и теперь резко разворачивались, стреляя на повороте. Её заднюю часть начали полосовать турболазеры, врезаясь вглубь и прожигая себе путь в её нутро. "Рассветная Звезда" и "Детище Смерти" приближались, их носовые и спинные орудия молотили в борта "Фетиды". Фидию представилось, что он может ощущать, как его собственная плоть поджаривается вокруг имплантированных гнёзд разъёмов.

Всё было так, как ему и полагалось, но вместе с тем — ужасно неправильно.

Штурмовые катера стояли наготове, абордажные торпеды только и ждали, чтобы войти в пусковые трубы, но пробуждённым мертвецам ещё только предстояло их наполнить. Им уже полагалось бы хлынуть на нижние палубы кораблей XVI Легиона. Но они слишком замешкались, или же процессы пробуждения не увенчались успехом. К этому моменту Афанат уже должен был пробудить остальных от их сна.

Фидий попытался подать ему сигнал, но единственным ответом был треск статики. Им нужно было произвести запуск — им нужно было ударить по атакующим их кораблям сейчас. У них не было орудий — от них была отведена вся энергия, чтобы держать мертвецов в спящем состоянии и чтобы бросить "Фетиду" в битву.

Всё искажалось перед глазами. Он поборол вязкую волну тумана в своей голове. Им требовалось время. Если бы они смогли протянуть ещё чуть-чуть…

— Вывести нас поверх них, — приказал он.

Двигатели напрягли все свои силы, в сознании Фидия начали скапливаться поступающие доклады. Если им удастся зайти по дуге над плоскостью вражеской атаки, то, когда пробуждение завершится, они могут нырнуть обратно в ураган выстрелов. Они всё ещё могут добыть себе этот миг отмщения. Его разум спешно переделывал расчёты. Они всё ещё могут это сделать. Они могут…

Веерные залпы, которые синхронно произвели "Рассветная Звезда" и "Детище Смерти", ударили "Фетиду" в хребет. По её надстройке прокатилась взрывная волна. По всему внешнему корпусу разлетелись вдребезги купола. Стометровые шпили закувыркались в вакуум, как щепки от сломанного копья.

Фидий впился пальцами в подлокотники трона, не давая себе упасть. Он ощутил запах горелого. Что-то, лопнувшее глубоко внутри его тела, сейчас запекалось в жару́ его раскалённых машинных соединений. Его глаза сфокусировались на голо-проекции сферы битвы, на пульсирующем зелёном значке "Связанного Обетом", прячущегося в тени астероида и, по-видимому, забытого всеми.

Им требовалось выиграть время, неважно какой ценой, или от их смертей не будет никакого проку.

Закряхтев от усилия, он открыл вокс-канал дальней связи.

— Помогите нам, — прокаркал он окровавленными губами.

В течение секунды ничего не менялось. Затем "Связанный Обетом" пришёл в движение. Показатели реакторов заполыхали в полную силу, выводя корабль в границы сферы битвы. Он набирал ускорение, его двигатели пылали, как пленённые солнца.

Фидий видел всё это, и тем не менее понимал, что этого недостаточно. "Связанный Обетом" ещё не вышел на дистанцию стрельбы. Не успел Фидий об этом подумать, как "Удар Копья" завершил разворот, уходя в занос от набранного импульса. Его орудия зафиксировались на "Фетиде".

В заднюю часть корпуса вонзились жгучие энергетические лучи. Из ран засочился расплавленный металл. Лучи вгрызались всё глубже и глубже, и пластины брони уже начинали светиться от нагрева.

— Что вы наделали? — голос Крия звонко раскатился в ледяном воздухе, перекрыв даже грохот битвы за бортом.

Афанат не ответил, однако оглянулся на ряды обледеневших контейнеров. И тогда Крий это ощутил — трепет в воздухе, похожий на дыхание, сдобренное статикой.

Он открыл рот, чтобы продолжить, но Афанат заговорил первым, лязгая поршнями и шестернями своего массивного тела.

— Со временем логика отказывает. Ты это заметил? Чистый поток данных и рассуждений — он просто иссякает спустя какое-то время. Ты продолжаешь свои попытки понять, договориться с реальностью о том, что случилось, но понимать нечего, и договариваться не о чем.

— Вы…

— Путь железа, логика машины — они предназначались для того, чтобы сделать нас сильными, чтобы возвысить нас над плотью, — Афанат сделал паузу, и когда его голос раздался вновь, в его мёртвом, электрическом гудении звучала ярость. — Но это была ложь. Железо может разлететься на куски, в логике могут быть изъяны, а идеалы могут не оправдать ожиданий.

— Что ты такое? — потребовал от него Борей, и Крий бросил взгляд на храмовника. Тот так и не шевельнулся, но в его неподвижности чувствовалось сдерживаемое бешенство. Афанат медленно перевёл на него взгляд.

— Я исстванский мертвец. Легионер из Несущих Слово снёс мне когтем пол-черепа. Я пал, как и столь многие из нас. Фидий забрал меня с поля битвы — меня и стольких, скольких смог. Наша плоть отказала, и наше геносемя сгнило в наших трупах, но того, что от меня осталось, было достаточно, — Афанат поднял скипетр и начал глядеть на информационные руны, покрывающие его поверхность. — Он знал секреты Эгидских Протоколов и Скаркозановой Рецептуры, устройств и процедур времён Древней Ночи, которые наш отец держал в недоступном для нас месте. Фидий создал меня заново и дал мне вторую жизнь, жизнь льда и железа. Долгое время я не мог вспомнить, кем я был, но в конце концов часть прошлого вернулась. Это редкость. Большинство этих пробуждённых мало что помнит, — Афанат поглядел в сторону контейнеров, которыми было заставлено помещение. — Но все помнят, что значит ненавидеть.

— Примарх запретил то, чем вы являетесь, — прорычал Крий. — Феррус Манус…

— Пал, — негромко произнёс Афанат. — Я это видел, брат. Наш отец умер на моих глазах.

Крий ощутил, как по телу разливается холод. Его ум больше не функционировал как следует. Он был не в состоянии рассуждать — он мог лишь ощущать, как лёд образует свои занозы в его плоти и аугметике.

"Феррус Манус пал".

"Он не оправдал ожиданий".

На его рассудок накатывала тьма, разрастаясь грозовым фронтом, клокоча гневом.

"Он покинул нас. Так что остаётся от его власти — теперь?"

Афанат глядел на него, кивая. Его глаза были голубыми солнцами, сияющими в его железном черепе.

— Да, — произнёс Афанат. — Теперь ты это понимаешь. Значит, вот что оставил нам наш отец. Не логику, не интеллект, но ненависть. Таков урок, преподанный его смертью. Это будет последняя война, война, ведущаяся ради отмщения, а не из соображений рассудка. Ничего другого не существует. Ни приказы, ни обеты уже ничего не значат. Ты знаешь, что это так, Крий. Ты не можешь этого отрицать.

— Я зову это предательством! — взревел Борей. Крий увидел, как меч храмовника прокручивается размытым пятном молнии и полированного металла. Клинок ударил по кисти Афаната, вгрызаясь на глубину и разбрызгивая кровь и масло. Скипетр упал на палубу. Борей ударил снова, вращая клинок над самой палубой, чтобы подрезать ногу легионера Железных Рук.

Афанат упал, и Борей занёс меч над головой для смертельного удара. Крий среагировал, даже не успев ни о чём подумать, его пальцы стиснулись вокруг предплечий Борея. Храмовник Имперских Кулаков без малейшей заминки развернулся, стремительный как хлыст. Крутящий момент оторвал Крия от палубы, и он завертелся в воздухе, рухнул на землю, покатился и начал подниматься, только чтобы встретиться с бронированным ботинком, опускающимся на его грудь.